Мое маленькое счастье

Максим Мимо проплывали бесконечные свечи высотных элитных домов, утопающих своими бетонными кронами где-то в сером месиве облаков. Иногда в поле зрения показывались цветастые зонты прохожих, спешащих под спасительное укрытие крыш, но по мере того, как машина приближалась к небогатому спальному району на окраине города, и они становились редкостью. Осень в городе. Она приносила с собой ворох шуршащей опавшей листвы и затхлый запах гнили от перманентно мокрого асфальта. Затягивала улицы неплотным туманом, и накрапывала дождями по крышам. Заставляла тосковать без всякой на то причины. В наушниках уже третий раз крутилась на повторе песня “Big city life”, но Макс, казалось, совсем не замечал отсутствия разнообразия в музыкальном репертуаре. Это был среднего роста пятнадцатилетний парень, с темно-голубыми глазами. Его черные, как смоль, волосы, по обыкновению стояли в художественном беспорядке, как если бы он только что вылез из постели. Когда он улыбался, на его щеках появлялись забавные ямочки, и, из-за того, что он чуть наклонял при этом голову, длинные ресницы отбрасывали тени на его скулы. Уголки красиво очерченных губ, почти всегда были приподняты. Он был худощав. Именно не строен, а худощав от природы. Было в нем что-то наивное, и, наверное, трогательное, потому что все его друзья относились к нему порой с некой покровительственной нежной заботой, и называли неизменно Максик. При этом характер он имел, идущий в разрез с обычным представлением людей об ангельском. Рядом на заднем сидении сидел Димка, уставившись взглядом в спинку кресла перед собой и методично пиная его грязными кроссовками. Взгляд его был абсолютно стеклянным. Обилием мыслей младший братец не страдал, и иногда Макс даже начинал ему завидовать. Благо его собственный кипятильник отказывался отключаться даже по ночам. Макс мог начать думать о крестиках в обшивке дивана, а закончить мыслями о ядерных войнах будущего и вопросами о безграничности Вселенной. Он думал постоянно, и неважно о чем. Обо всем понемногу и непозволительно часто о геях. Иногда Макс начинал размышлять о том, встретились ли Брайан и Джастин после окончания гейского сериала «Близкие друзья», иногда о том, какова вероятность того, что коллеги по сериалу «Хор» Крис Колфер и Дарен Крисс начнут встречаться. Несмотря на достаточную лояльность родителей, Макс каждый день подчищал историю посещений в гугле, на случай если у мамы полетит компьютер, и она откроет его ноутбук, чтобы проверить почту, а наткнется на: «Дарен Крисс. Ориентация», «гейский секс», «влияет ли солнечная радиация на ориентацию?», «как геи это делают?» или «каков процент геев в России?». К слову, последний вопрос гугл категорически отказывался понимать. Наверное, боялся законодательства о пропаганде гомосексуализма несовершеннолетнему Максу. И каждый раз подобный ход мыслей приводил к тому, что парень задавал себе с леденящим страхом в груди один и тот же сакраментальный вопрос: «господи, а может я тоже один из этих, пассивно-агрессивных?..» - Ну, если ты пять сезонов смотрел на то, как трахаются два парня, и вокруг них постоянно трахаются другие парни, то это, конечно же, ничего не значит, - едко комментировал это его лучший друг, Эрик, но от просмотра «Близких друзей» тоже никогда не отказывался. «Для расширения кругозора», - категорически отшивал он каждый раз, когда Макс пытался сострить на эту тему. Сейчас ему как никогда не хватало Рика, и, после трехнедельного заточения в заднице мира в Нижнем Бутово на даче бабушки, он неожиданно для себя рвался поскорее в школу. Маша, старшая сестра, сидящая сейчас между ним и Димкой, заявила, что Макс совсем ебнулся головой, и долго размышляла вслух, не роняла ли она его, случаем, в их далеком детстве. - Ты же только на год меня старше, - сказал Макс с усмешкой, - Ты меня даже никогда на руках не носила, учитывая, что я обогнал тебя в весе уже годам к четырем. После такого аргумента Машка, наконец, заткнулась, и все погрузились в свои собственные занятия: Макс и она с одними наушниками на двоих, Димка, на удивление, молча продолжая ничего не делать. Родители, сидящие на переднем сидении, украдкой переглянулись, но, как и следовало ожидать, продлилась такая идиллия не долго. - Я слушаю эту идиотскую песню уже в третий раз! – взорвалась Маша, пытаясь дотянуться до плеера, зажатого в руке Макса, - Дай сюда, я хочу Imagine Dregons на худой конец! - Это мой плеер, - буркнул Макс только из желания побесить ее, потому что он, впрочем, и сам бы не отказался послушать что-нибудь другое, - Никто не виноват, что ты потратила все свои накопления на какое-то идиотское платье, и мне приходится делиться чуть ли не всем? - Это, к твоему сведению, было последнее платье коллекции, - процедила Маша, сощурившись. - Не удивительно, что тебе хватило денег только на это, - неожиданно вставил Димка, перестав стучать по маминому креслу ногами и продемонстрировав то, на что потратился он сам. - В жизни не видел столько жвачек в одном месте, - выдавил Макс, уставившись на содержимое рюкзака брата, изобилующего обилием цветных оберток. Машка, воспользовавшись его заминкой, уже копалась в плеере в поисках «приличной музыки», а Димка белозубо счастливо улыбнулся. Мама перегнулась в сторону заднего сидения, чтобы посмотреть, и тут же округлила глаза. - Дмитрий, это что такое? – вскричала она, - А где все твои вещи?! - На даче оставил, - беспечно отозвалось чадо, засовывая в рот сразу три цветных шарика, - А шшто такого? Хошшешь бубл-гума? Макс и Маша переглянулись. Димка только собирался идти в первый класс, и он находился в том возрасте, когда уже пытался позиционировать себя как взрослого, но все эти попытки сводились лишь к банальному замалчиванию своих выходок. Мол, я взрослый, а взрослые не перед кем не отчитываются. Еще одной проблемой Димки было непонимание того, откуда берутся деньги. «Из папиного кошелька?» - предположил бы он, невинно хлопая голубыми глазами, если бы кому-то вздумалось задать ему этот вопрос. Семья Измайловых богатой не была. Наталья и Михаил, оба бухгалтеры по профессии, с появлением третьего ребенка, вынуждены были отказаться от той роскоши, которая мало-мальски позволялась до этого. Двум старшим детям, по выражению матери, «уже отхватившим свой кусок детского счастья», деньги на карманные расходы теперь не выдавались. Летняя подработка, и подработка во время учебного года, которой Макс и Маша стали промышлять год или полтора назад, стала уже чем-то совершенно естественным. Макс разносил заказы в одной из забегаловок города, а Маша была кем-то вроде секретарши при издательском доме «Эксмо». По крайней мере, родители, сомневавшиеся в том, что Маша может делать что-то, кроме как болтать по телефону, немало удивились, увидев ее первую, достаточно приличную для неполной ставки зарплату. Конечно же, только Макс знал, что в своей должности Машка как раз и занимается тем, что умеет лучше всего – отвечает на телефонные звонки и забалтывает клиентов до потери пульса. Они с сестрой предварительно договорились о том, что купленные на заработанные деньги вещи будут делить между собой. Правда, очень вскоре обнаружилось, что пользу от этого имеет только Машка. И в самом деле, что он сделает с ее шмотками? Разве что сошьет чехол для планшета, на который откладывалось вот уже семь месяцев. А вот его электронику Машка всегда может взять. Димка же, единственный, оставшийся на обеспечении родителей, жил припеваючи, слишком часто закатывал истерики, и, по единогласному мнению бабушек, дедушек, Макса, Маши и кота Оникса, был окончательно и бесповоротно избалован. Родители же, казалось, этого демонстративно не замечали, а потому и выходка с жвачками была оценена ими по шкале Димкиного характера как «не разрушительная», а, следовательно, не требующая особых воспитательных нотаций. - Тебе все сходит с рук, мелкий засранец, - сказала Машка, потрепав Димку за щеку. Тот только показал язык, отворачиваясь к окну. Еще какое-то время они ехали в тишине, если не считать приглушенного «тыц-тыц», слышного из наушников, забранных Машкой. Когда машина подъехала к их пятиэтажному дому, Макс с облегчением выскочил наружу после трехчасового заточения, и даже вызвался тащить сумки с продуктами, лишь бы поскорее добраться до туалета. - Что за массовое недержание?! – орала Машка, барабаня в дверь ванной, где теперь заперся Димка, - Сколько можно занимать туалет? А я, между прочим, женщина! У меня могут быть ПМС! - ПМС расшифровывается как Перманентное Машкино Состояние, - фыркнул Макс, захлопывая дверь своей комнаты прежде, чем сестра успела ответить нечто из матерного арсенала сериала «Отбросы». За ним проскользнул черный кот Оникс, тоже радующийся тому, что смог вылезти из машины и отхаркать гигантский клок шерсти за новую блузку матери. Комната Макса была совсем небольшой. В ней только и помещались его кровать, письменный стол, по обыкновению заваленный грудами хлама, книжная полка над ним и шкаф. Единственным свободным пространством был незначительный клочок пола и широкий подоконник, на котором Макс проводил времени больше, чем где-либо еще в квартире. Вообще он считал, что если бы при строительстве его комнате был отдан тот лишний кусок кухни, который был не занят ничем, он мог бы даже растянуться на полу «звездочкой». Макс кинул свой рюкзак на кровать, где уже разместился Оникс, сканируя его взглядом зеленых глаз, и в тот же момент зазвонил телефон. На дисплее высветилось «Рик», и парень против воли улыбнулся. Ну, хоть что-то положительное в дождливом промозглом городе. - Хэллоу, Максик! - проорала трубка так громко, что парню пришлось держать ее на некотором расстоянии от уха, - Ты уже в городе? - А где же мне быть тридцать первого августа? – скептически спросил Макс, только сейчас понимая, что прежнее воодушевление от близости нового учебного года, постепенно улетучивается. Наверное, он действительно ебнулся головой. - Ну не знаю, я ведь все еще в Майами, - беспечно отозвался друг. На напряженное молчание Макса он поспешил добавить, - Мой рейс через час, так что, спокойно, я буду в школе, и не отдам тебя на съедение злым голодным акулам нашего класса. Интересно, и когда эти люди, которых ты видел не далее двух месяцев назад, так мутировали? В его голосе слышались знакомые ироничные нотки. На заднем плане кто-то что-то тараторил, почему-то, на испанском. - Я знаю, что это глупо, - вздохнул Макс, - Но мне просто каждый раз нужно к ним привыкнуть, прежде чем… - …Вновь стать негласным лидером нашего шабаша? – фыркнул Рик, и что-то рявкнул в сторону. Испанское бормотание прекратилось, - Расслабься, чувак. Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы поддаваться твоей панике. Ты же Макс! - Это многое мне сказало, - закатил глаза парень, зная, что даже этот жест передастся другу через всю Атлантику. - Не вешай нос, завтра встречаемся у твоего подъезда в восемь ноль ноль. Ты всех их сразишь своей обаятельной рожей, - жизнерадостно сказал Рик и добавил строго, - И даже не смей закатывать мне глаза. Никита Сигарета дотлевала очень медленно, но эти трое никуда не спешили, учитывая, что начало линейки было еще около двадцати минут назад. - Если бы одиннадцатый класс не отвечал за то, чтобы показать первоклассникам школу, я бы пошел и обдолбался прямо сейчас, - протянул Петя, лениво сощурившись в свете солнечных лучей, впервые за последние несколько дней пробившихся сквозь завесу свинцовых туч. - Я думал, что ты уже это сделал, - с сомнением произнес Олег, схватив друга за подбородок и внимательно вглядевшись в его лицо, - Хм. Странно, глаза нормальные. А я-то думаю, чего это ты меня пупсиком ни разу не назвал за сегодняшнее утро и еще не грызешь школьную ограду, утверждая, что она из шоколада? - Ты че, думаешь, я так запросто папашин бизнес подставлю? – возмутился Петя, несмотря на то, что все всюду именно так и считали, - А кто деньги на карманные расходы тогда давать будет? - Учитывая, что твои карманные расходы за неделю запросто покрывают двухнедельную аренду особняка на Мальте, я бы советовал потерпеть хотя бы до вечера, - усмехнулся третий юноша, отбрасывая окурок в сторону. У него были густые каштановые волосы, темная челка падала на ярко-зеленые глаза. Высокие скулы, чувственные капризные губы, изящный профиль. Весь его облик был проникнут той аристократичностью, которой недоставало Пете и Олегу. Они выглядели опасными, только потому, что почти все в школе уже знали, на что они были способны, а этот юноша выглядел опасным даже для тех, кто видел его в первый раз. Ник одернул воротник светлой рубашки. Он умудрялся выглядеть шикарно даже в школьной форме, которая, впрочем, была не так уж и плоха, учитывая статус школьного заведения. - Есть три вещи, рядом с которыми нельзя ставить слово «потерпеть», - философски изрек Петя, воздевая палец к небесам, - Это секс, трава и еда. - Если спросить нашу классную, она назовет тебе трех людей, которых нельзя потерпеть, - закатил глаза Олег, - Эй, Ник, ты на что уставился? Глаза Ника азартно блеснули, едва заметная усмешка коснулась его губ. - На новеньких в рядах старших классов, - промурлыкал он, подходя к школьной ограде и приподнимая ветку раскидистого клена, загородившего обзор. - Девятый класс что ли? – спросил Петя пренебрежительно, выглядывая из-за его плеча. Шумный цветастый табор, на все лады пренебрегающий формой и правилами поведения, как школьными, так и общечеловеческими, еще и громко вопил, едва не перекрывая слышную в динамиках речь директора. Над головами единственных буянящих на линейке школьников раскачивалась, зажатая в чьей-то руке, табличка с цифрой девять, - Тебе они зачем? Пить им нельзя, курить им нельзя… - …Трахать их нельзя? – закончил за него Олег ехидно. - Это с какой радости нельзя? – спросил Ник, многозначительно растягивая гласные. Опасный звоночек. Петя закатил глаза, прикладывая руку с светло-русой шевелюре. - В смысле, они могут, а их нельзя, - пояснил он слова Олега, многозначительно приподняв брови, - Или ты хочешь сказать, что… Было буквально слышно, как крутятся шестеренки в его голове, обильно подкрепляясь топливом азарта. Его светлые глаза заблестели, как две лампочки, к которым подключили все двести двадцать вольт энергии. - Решил старые традиции вспомнить, а? – спросил он с надеждой, и довольно улыбнулся на утвердительное молчание Ника, - Круть! Повеселиться, это я всегда за! - О чем это вы? – спросил с подозрением Олег, горестно вздохнув. Обыкновенно, когда эти двое начинали нести беспорядочный бред с очень осмысленными выражениями лиц, это не предвещало ему ничего хорошего. - Заключим пари? – пропел Петя, изгибая бровь. - На что хочешь? – спросил Ник, не раздумывая. Деньги, несмотря на то, что не задерживались в его кармане, появлялись там, благодаря матери, достаточно регулярно и в больших количествах. А он был уверен, что на деньги можно приобрести абсолютно все, от дорогих игрушек, до любви и обожания. - На студию, - так же, не раздумывая, брякнул Петя. У Олега, несмотря на то, что он так и не понял сути спора, глаза на лоб полезли. Студией, или Клубом, было заведение, которым владел Ник, по доверенности, составленной его матерью, владелицей крупной сети по всей России. Обыкновенный притон, с той лишь разницей, что возрастная планка его была опущена ниже всех возможных пределов – пятнадцать лет, пусть и особенно криминального там не подавалось. Правда, по условиям договора, собственность должна была быть записана на двух человек, а потому Петя, пусть и в меньшей степени, являлся владельцем клуба тоже. Это было то, чем Ник действительно дорожил, но и в том, что он способен выиграть этот спор, сомнений не было. Идея теоретически владеть клубом вдвоем, но фактически заправлять всем в одиночку, казалась весьма соблазнительной. - Идет, - сказал он и повернулся к Олегу, - Выбери девятиклашку на свой взгляд и вкус. - Это еще зачем? – Олег нахмурился, - По каким признакам-то хоть? - Ни по каким, - включился в игру Петя, - Просто выбери, наобум. - Ну… - Олег сощурился, вглядываясь в толпу между табличками «восемь» и «десять», - Вон тот тип. Петя даже не посмотрел в ту сторону, качнув головой. - Не, чувак, девчонка нужна. - Нет, нет, - прервал его Ник, тронув за плечо. В его взгляде, устремленном туда, куда показал Олег, появился интерес, - Это может быть даже забавно. - Ты что? – Петя округлил глаза, усмехаясь, - С пацаном? Ну, даешь! Олег, до которого внезапно дошло, что же именно требовалось, застонал, закрыв лицо рукой. Он пробормотал сквозь пальцы: - Надеюсь, вы это не серьезно? - А что такого? – невинно спросил Ник, оскал которого был похож на улыбку самого сатаны. - Ты, конечно, крут, Никит, но даже тебе не сделать невозможного, - сказал Олег серьезно, поднимая на него умоляющий взгляд серо-зеленых глаз, - Ты ведь не думаешь, что сможешь влюбить в себя парня, который, в лучшем случае, лоялен, в худшем – гомофоб? - Опа! – глаза Пети заблестели еще больше, если только это было возможно. Он выглядел так, будто надышался едкого дыма, - Олег, ты даже не представляешь, что сейчас предложил! Обычный вариант заключал в себе только развод на секс, но теперь… Черт, какой же ты все-таки умный, когда не знаешь, о чем говоришь! - Это звучит как замаскированное под комплимент оскорбление, - заметил Олег обижено, - С таким же успехом ты мог бы сказать: «ты тупой уебок, живи и процветай, оставайся таким же». - Это случаем не из Звездных Войн? – непонятно к чему спросил Петя, задумчиво закусив губу, - В смысле «живите и процветайте»? Или это было из чего-то другого «звездного»?.. - Из Звездных Войн было – ты недооцениваешь мою мощь, детка, - произнес Ник с ухмылкой, - Потому что я собираюсь это сделать. На которого ты там показал, Олег? - На Максика, - кисло произнес Петя. Ник нахмурился, но только на мгновение. - Отлично. А теперь пошли, - сказал он, ныряя под ограду, - Нам еще вводить первоклассников в курс дела. Максим Первое сентября в элитной школе – сущая пытка. Во-первых, потому, что директриса подчеркивает эту элитность через каждые три слова в своей речи, а во-вторых, потому что это, в свою очередь, напоминает о том, на сколькие жертвы пришлось пойти родителям, чтобы все три ребенка могли в ней учиться. Фантастика. Просто охренеть. И это, разумеется, не считая всех остальных пунктов, по которым каждый нормальный ребенок ненавидит школу. Рика он встретил у подъезда. Загоревший, как шоколадка, все такой же высокий, подтянутый и блондинистый. Ну просто ходящая реклама секса. Он тараторил без умолку, постоянно расспрашивал Макса о его каникулах, и вскоре, когда тот понял, что поспать на ходу по дороге в школу не удастся, оба уже болтали так легко, будто не виделись только со вчерашнего вечера. - Старшая школа! – с благоговейным трепетом произнес Рик уже на линейке, после того как отделался от излишнего внимания девушек класса. То есть, как отделался, просто их внимание на некоторое время было отвлечено на трех парней, прошедших мимо. Весь их вид был до того развязным и непринужденным, будто они и не в школу пришли вовсе. Двое из них были русыми, со светлыми глазами, третий же был потемнее, а глаза у него оказались насыщено зеленого цвета. Они о чем-то тихо переговаривались, направляясь вдоль стройных рядов школьников к своим одноклассникам под цифрой одиннадцать. Когда темноволосый парень прошел мимо, Макс почувствовал запах сигарет с ментолом, и, неожиданно для себя подумал, что этот запах как нельзя лучше подходит образу этого старшеклассника. - Максик! – Рик щелкнул пальцами перед его носом, - Ты вообще слышал? Смотри, вон твоя сестра пришла с Димкой. Макс посмотрел в указанном направлении, и увидел, как Маша, оставив младшего братишку с огромными испуганными глазами в толпе незнакомых ему малышей, продефилировала на ярко-красных туфлях в ту сторону, куда направились до нее три тех самых парня. - Это, между прочим, - сказал Макс, тыкая пальцем в туфли сестры, - Половина моего планшета. Никита К тому времени, как закончились положенные четыре урока первого сентября, все оказавшиеся (о, ужас!) физикой, Ник успел забыть про спор. Сейчас его мысли занимали те документы по студии, которые нужно разобрать, те указания, которые нужно дать его личной помощнице, назначенной матерью, и то что нужно было сказать отчиму, чтобы отмазаться от «семейного субботнего вечера» дома. О физике он не думал ни минуты, но видимо она очень усердно думала о нем, потому что, когда он спускался по мраморной лестнице в рекреацию первого этажа, оформленную в лучших традициях викторианского стиля, до него снизошел Ньютон. То есть, не он сам, а его яблоко. И пусть, яблоко было не его, но, по крайней мере, свалилось оно в точном соответствии с его законами, прямо Нику на голову. - Черт! – прошипел Ник, потирая ушибленное место, и со злостью задирая голову вверх, - Какой сраный уеб … Оу. Прямо над ним, у перил второго этажа, стоял мальчик-первоклассник, которого он видел во время экскурсии по школе. Он смотрел на него выпученными от ужаса голубыми глазищами, которые напомнили ему кого-то. - Прости, - пискнул мальчик, - Мой пакет с завтраком разорвался. - Ничего, ничего, - пробормотал Ник, раздумывая, не додумал ли этот мальчишка последнюю часть того слова, которое не должен был слышать, - тебе помочь? Что ты тут вообще делаешь? У первого класса, кажется, уроки давно закончились. - Я заблудился, - сказал мальчик, исчезнув из виду, но вскоре появился на лестнице, сбежав по ступенькам вниз. В его руке был зажат пакет, видавший виды. Целлофановый. Мальчишка, наверняка, нереально беден, только вот непонятно, что делает в такой школе, - Я уже два урока тут брожу. Никита, обычно не наблюдавший в себе особых моральных качеств, неожиданно проникся жалостью к этому ребенку. Он достал телефон, взглянув на время. Уже двенадцать. Было пять пропущенных от Олега, один от матери, и sms от Оксаны: «Милый, если сегодня мы не пойдем в кино, я обижусь». Грустный смайлик в конце. Ник закатил глаза. Определенно, для этой блондинки, которая брюнетка, его девиз «секс не значит отношения» не существует. - Как тебя зовут? – обратился от к мальчику. - Димка, - ответил парнишка, любопытно за ним наблюдающий, и начинающий все меньше и меньше стесняться, - А тебя как? - Никита, - невнятно пробормотал Ник, набирая Олегу письмо вконтакте, чтобы сделал что-нибудь с Оксаной. Не до нее сейчас, пусть и трахается она прекрасно. - Кит? – переспросил Димка, улыбнувшись, - Это как большой синий кит? - Господи, - Ник убрал телефон в школьную сумку, - Верно Олег говорил, курить вредно. Вот я и стал большим и синим. Димка рассмеялся. - Ты прикольный, - вынес вердикт он. Казалось, мальчишка забыл, что пару минут назад заблудился в огромном здании. - Как твоя фамилия? – продолжил расспрос Ник. - Измайлов. Опа! Какие подробности. Значит, Машкин брат. Вот он сейчас и позвонит однокласснице, чтобы дать ей хорошеньких пиздюлей за то, что бросила ребенка одного. Он хотел было, снова потянуться за телефоном, но в этот момент из коридора послышались шаги, и в поле зрения появился тот, которого Ник запоздало определил как еще одного носителя фамилии Измайлов в этой школе. - Димка! – встрепанный и раскрасневшийся от пробежек по коридору Макс бросился к брату, - Черт, как же ты меня напугал! Заблудился, что ли? - Я нашел машину времени, - важно сообщил Димка, - Успел облазить всю планету динозавров, и даже дождался ледникового периода, но потом пришлось вернуться, потому что я не захватил шубу. К счастью, здесь прошел всего лишь час. А потом меня нашел Кит. - Никита, мелкое ты недоразумение, - пробурчал Ник, все время пространного рассказа мальчишки, наблюдавший за Максом. Сомнений не было, это был все тот же смутно знакомый Максик, только теперь он был уже не маленьким. То есть, маленьким он был, но не по возрасту, а внешне. Он был худощавым, хрупким, но невероятно обаятельным, даже сейчас, встрепанный и всклоченный. «Вот чьи это были глаза» - подумал Ник, разглядывая голубые глаза Максика. - Максим, - представился тот, расценив долгий взгляд Никиты по-своему. А потом добавил осторожно: - Ты его спас до или после того, как он вспомнил про шубу? Ник фыркнул. - О, нет, что ты! Я пригнал свою Тардис* как раз вовремя, чтобы забрать его из-под ног разъяренного мамонта. Так, пират? - Так точно, сэр! – гаркнул Димка, едва слюни не пуская от восхищения Ником. Юноша подумал, что младший вполне может стать предлогом для общения со старшим братом, но, почему-то, устыдился такой мысли. «Да сегодня, блядь, день Ника Великолепного, - укорил он себя за излишнюю доброту, - такими темпами я подамся в Матери Терезы, или распродам шмотки на благотворительность». К слову, тем двоим, что стояли сейчас перед ним, новые шмотки бы не повредили. Не то что бы они были старыми, но уж слишком простыми. Рубашка Макса и вовсе была будто не его, а еще с молодости отца. Впрочем, он был таким худеньким, что Ник вряд ли мог представить что-то, что бы могло обтягивать его стройное тело. Небогатые. Вот что было главным из того, что он приметил как полезную деталь. Деньгами можно купить все, даже любовь, а если человек беден, то сделать это гораздо проще. - Увидимся, - сказал Ник, и, не добавив к этому ни слова, оставил братьев в пустующем холле.