***
В тяжелые двери Блэкмора постучали. — Мы ждем гостей? — спросил Грейсон слугу. — Нет, сэр. Часовые не докладывали о ком-либо, идущем к поместью, сэр. — Хорошо. Я сам открою. Грейсон схватил с оружейной стойки полуторный клинок и направился к двери. Из-за нее донесся крик. — Эй, оборотень! Я знаю, ты идешь открывать дверь! Так вот, я дико хочу жрать! Дверь резко распахнулась, Даллас еле успел отпрыгнуть. — Кто ты такой, чтобы так дерзко приходить к моему порогу и требовать еду? — свирепо прорычал оборотень. И тут у него отвисла челюсть. Перед ним стоял мертвец. Даллас Маклауд, воин Шотландии, гробовщик, сумасброд, националист, болван… и мертвец. Уже больше ста лет мертвец! Грейсон взмахнул полуторкой. Даллас, ожидавший подобной реакции, не пропустил атаки и парировал ее клинком, который нашел в гробу. Он помнил этот клинок: он был подарен ему бардом по кличке Конферансье, уверявшим, что этот меч выковали в другой вселенной. — Убирайся, самозванец! — прорычал Грейсон. — Я не самозванец! Я Даллас Маклауд, и я восстал из мертвых! Опусти клинок и я попытаюсь это доказать! Оборотень опустил оружие и кивнул. — Полагаю, ты расскажешь что-то, что может знать только Даллас? — Нет. Все проще. Даллас огляделся. У входа в поместье была расположена клумба. Из клумбы торчал мертвый куст роз. Ну да, что еще можно было ожидать от Грейсона… Шотландец подошел к клумбе, бросил снисходительный взгляд на мертвую культуру и смачно плюнул в кустик. В миг розы расцвели, наполнились жизнью, куст ожил, а по всей клумбе проросла трава и распустились мелкие полевые цветы. — О как, — гордо заявил Даллас. — Любопытно… — протянул Грейсон. — Что ж, заходи!***
— Грейсон, откуда они вообще узнали, что здесь живет оборотень?! — проорал Даллас, разрывая зубьями клинка брюхо паладина. — Не знаю! Не отвлекайся и рви людишек! — прорычал в ответ волк. — У тебя же политическая неприкосновенность! Изабелла… — Изабеллы уже нет почти как сто лет! А эти болваны, видать, забыли про мою неприкосновенность! Рви! Людей! Воины света обнаружили Грейсона и привели в Блэкмор целое войско. Два бессмертных существа стояли перед порогом поместья и сражались с нескончаемым потоком самоубийц. Напасть такой конфигурацией на высшего оборотня, будь он даже один — глупая затея. Сегодняшним паладинам вдвойне не повезло: они нарвались еще и на Далласа. И оба — и оборотень, и шотландец — были невероятно злые, так как атака не дала им нормально позавтракать. Даллас отразил очередной удар, взмахнул мечом и тяжелым ударом, усиленным с помощью квантовых способностей, разрубил тело напополам. После воскрешения и встречи с сырным волком у него действительно появились странные возможности, как и обещало существо. Он мог произвольно регулировать вес любых предметов, не меняя при этом их размеров и менять размеры предметов, не меняя их веса. А еще он мог как создавать совершенно новые тела, так и восстанавливать отдельные части разных предметов, в том числе своего тела, что давало ему возможность моментально затягивать на себе раны. — Грейсон! Как ты думаешь, почему он вообще дал мне эти силы? Зачем? И почему именно мне? — Не знаю! Заткнись… и руби! — выкрикнул Грейсон, разрывая еще одно тело. — Их море, мы тут еще на пару часов так точно!***
— А Артуриус, что с ним? — спросил как-то Даллас Грейсона. Они сидели в гостиной Блэкмора в дождливый зимний вечер и наслаждались теплом большого каменного камина, потягивая отменный эль. — Кто? — переспросил волк. — Ну, Катгар-Артуриус, был такой шотландец… Хотя, вовсе и не шотландец… — А, помню, помню. Мы ведь были совладельцами поместья! Ну, помер, вроде как. Хотя бог его знает. Исчез, кто же знает, где он теперь. — Зная его призрачную натуру в прошлом, можно было бы предположить, что он мог каким-то образом сохранить себя или хотя бы свое сознание… И тут в комнату ворвалась служанка. Сэр Грейсон! На наши земли ворвался неизвестный мужчина! Он скоро будет… дверь распахнулась, снеся собой служанку. Девушка закричала, поднялась на ноги и забилась в угол. А в проеме стоял… Артуриус-Катгар, такой же молодой, как тогда, когда Даллас видел его в последний раз. — Мда… — протянул Грейсон. — Старое помянешь, а оно тут как тут. Я уже ничему не удивлюсь. Это правда ты, Катгар? — Это правда я, Грейсон. И у меня есть для вас очень важные сведения.***
Старые знакомые сидели и трапезничали. Казалось, что они просто собрались вспомнить былое. Но на самом деле за столом в поместье Блэкмор обсуждались ни много ни мало судьбы мира. — Как ты вообще попал в будущее? — спросил Даллас, выслушав историю Артуриуса. — Не ожидал, что ты задашь мне такой вопрос, Даллас Маклауд, восставший из мертвых! Выходит, тебе уже больше двух сотен лет! Артуриус отхлебнул эля, после чего поспешил ответить на вопрос: — Есть один мир. Он не такой, как все. В нем собираются люди из разных миров, они не помнят, кто они и откуда, а возвращаясь они забывают, где побывали. Но я не только не забыл. Каждый раз, возвращаясь оттуда, я попадаю в разные временные отрезки своего родного мира — этого, в котором мы находимся сейчас. Я не знаю почему. — И ты хочешь сказать, что в будущем нам будет угрожать некий вампир? — Да. Он убьет тебя, Грейсон. Возможно, вы уже знакомы. Его зовут Севатар. Грейсон помрачнел, кивнул. Артуриус продолжил: — Вы должны как можно скорее избавиться от него. Прямо сейчас, в этой временной линии. Удачи, друзья. Надеюсь, мои сведения не навлекут на вас смерть. С этими словами Катгар встал, откланялся и покинул комнату. Грейсон был темнее тучи. — Что-то не так, о всемогущий оборотень? — ехидно спросил Даллас. — Все очень и очень плохо. Собирайся, Даллас. Мы отправляемся в Скандинавию.***
Воины остановились на привал у прохладного ручья. Они уже переправились через море и пару дней назад начали двигаться на север континента. Вокруг был густой лес, к ближайшему дереву были привязаны кони. Грейсон поймал и задушил тетерева, а Даллас развел костер и теперь медленно поворачивал импровизированный вертел. — Грейсон, а почему мы едем вдвоем? Мы ведь могли набрать войско, разве нет? — спросил давно озадаченный этим вопросом Даллас. — Могли. Только прока от него ноль. Севатар — высший вампир, в равном бою он бы даже меня порвал без особых проблем. И в будущем, видимо, сделал это. Но сейчас у меня есть два преимущества: элемент неожиданности и… ты, Даллас. При лучшем раскладе мне даже не придется сражаться. — То есть, у тебя уже есть план? Или ты, как всегда, просто выпендриваешься? — Да когда я вообще выпендриваюсь?! Конечно, у меня есть план! Я отвлеку его, а ты из укрытия используешь свои силы, чтобы сделать его очень тяжелым. Вот и все! Всего-то навсего. Севатар не сможет ходить и двигаться и останется на вечность прикован к месту. Отобедав, Грейсон и Даллас затушили костер, оседлали коней и снова выдвинулись в путь. По подсчетам Грейсона, до приблизительной финальной точки оставалось еще чуть меньше месяца пути.***
— Скайди! — прогремел Грейсон, врываясь в практически пустой трактир. — Скайди, Даллас! Трактирщик, эль мне! Быстрее! — Кто-кто? — переспросил Даллас, не вставая из-за стола. — Скайди. Небольшая рыбацкая деревушка на берегу безымянной реки. Все указывает на то, что Севатар там. Трактирщик поставил эль на стол. — Да, — молвил он, оторвав руки от больших деревянных кружек и начав поглаживать рыжую бороду, — такая деревня есть. Пару дней пути пешком, можно идти строго на север. У вас есть карта? Могу отметить примерное место. У меня там когда-то жил сын. — Спасибо, добрый человек, — улыбнулся ему шотландец. У Далласа начинало получаться говорить на местных диалектах, Грейсон же, по неизвестным шотландцу причинам из своего прошлого, пользовался языком севера и всеми его подвидами совершенно свободно. Грейсон тоже поблагодарил трактирщика и достал карту и угольный стержень. Трактирщик улыбнулся и принялся изучать нанесенные на карту дороги. — У вас очень, очень подробная карта. Сами составляли? — Да, я бывал здесь раньше, — ответил Грейсон. — Так вы не местный? — искренне удивился трактирщик. — Вы удивительно мастерски владеете нашим языком! — Спасибо, — улыбнулся волк. На утро следующего дня друзья выдвинулись в путь. Они передвигались на конях, и Грейсон надеялся добраться за несколько часов. Компания мчалась по лесной дорожке, наездники выжимали из лошадей все возможное, как вдруг по лесу пронесся истошный вопль. За ним рев. Грейсон тут же остановил коня, Даллас последовал его примеру. Шотландец взглянул на друга: в глазах того застыл ужас. Стало понятно, что застать Севатара врасплох не получилось. Даллас и Грейсон спрыгнули с лошадей и обнажили клинки. Спустя несколько секунд перед ними возникла огромная фигура. Из-за спины возвышались потрепанные крылья. В пасти зияли клыки, с которых на подбородок стекала кровь. В лесу потемнело, несмотря на сиявшее в небе всего минуту назад солнце. Всего второй раз в своей жизни Даллас видел высшего вампира в боевой форме. Грейсон стал обращаться. — Я ждал тебя, высший… — молвил искаженным голосом вампир. — А меня ты ждал? — выкрикнул Даллас, бросаясь на Севатара. Вампир не отреагировал. Клинок встретил плоть, и… отскочил, словно Даллас бил камень. Шотландец собрал все свои силы и стал увеличивать массу противника, но не успел. Севатар набросился на врага, прижав к земле, и стал рвать его на куски. Даллас чувствовал боль, чувствовал, как от него отрывают плоть. И понимал, что силы кончаются. Высший вампир превращал его в кровавую жижу. Шотландец восстанавливал каждую молекулу своего тела, отрываемую Севатаром… но как долго он сможет это делать? Даллас начинал уставать. Вдруг на тварь налетела тень. — Лапы… прочь… от моего… собрата! — прорычал Грейсон, прижав противника к земле. Он вцепился зубами в Севатара и начал грызть его брюхо. Севатар откинул оборотня, с трудом поднялся. Вслед за ним это сделал и Грейсон, встав напротив него. Из-под плаща твари показались длинные когти. Удар. Еще удар. Грейсон простонал и, шатаясь, повалился на землю. Он был покрыт кровью, но знал, что бой почти равный и не собирался сдаваться. Вдруг, тьма, напущенная вампиром, развеялась. Между двумя высшими появился… волк. Полупрозрачный, сияющий рыжим светом и излучающий тепло. Даллас, успевший доползти до дерева и облокотиться на него, улыбнулся существу. И оно улыбнулось и кивнуло в ответ. Последовала вспышка света, а затем… Грейсон стоял на ногах. На нем не было ран. За ним стояли исцеленный и полный сил Даллас и "сырный" волк. А напротив стоял Севатар, все еще в плаще, уставший, но злой и невероятно опасный. Он прыгнул на Грейсона, но встретил выброс сияющей энергии и отлетел назад. Даллас опустил руку и посмотрел на вампира. Он ударил еще раз. И еще раз. — Спасибо… — прошептал новоиспеченный маг. Сырный волк удовлетворенно кивнул. А Грейсон ухмыльнулся. Севатар лежал на сырой земле и тяжело дышал. Он посмотрел на Далласа. — Что… ты… такое? — прохрипел вампир. — Я Даллас Маклауд, бессмертный шотландец. А тебе пришел конец. Даллас кивнул Грейсону, и тот легко вспорол брюхо Севатару. — Я спрячу его останки где-нибудь во льдах фьордов. На всякий случай, — завсегда спокойным и умиротворенным голосом молвил сияющий волк. — Еще свидимся. Удачи. И он испарился, а вместе с ним исчезло и тело вампира. — Даллас! — заорал Грейсон, раскинув руками. — Что это, мать твою, было?! — Сыр! — воскликнул шотландец. И он истерически засмеялся, заглушая нецензурную брань друга. А Грейсон орал не просто так. — Слушай сюда, Даллас! — прорычал Грейсон, заставив шотландца замолчать. — После хранителей зари осталось мало высших вампиров, но единицы — такие, как Севатар — выжили. Большая часть оборотней жива и по сей день. И мы убьем их. Всех до единого. Они будут куда слабее Севатара, и с твоими новыми способностями мы легко сможем их одолеть. Мы сейчас же возвращаемся в Блэкмор и собираем все необходимое, после чего отправляемся в долгое путешествие. Этот мир меняется. И такая сила, как высшие, ему точно не нужна. — Ты искренне веришь в это, Грейсон? — спросил шотландец. — Да. Верю. — Тогда не будем терять ни минуты.***
— Он никого не успел обратить, как думаешь? — Не знаю, Грейсон. Он знал, что мы за ним идем. — Что ж, придется посидеть в России еще несколько лет, вдруг кто-то объявится. Даллас и Грейсон задорно болтали ногами над Невой, сидя на стене Петропавловской крепости. — А ведь Александр был не таким плохим императором, — вздохнул Даллас. — Да он в целом не был плохим человеком, как и многие. Но наша цель свята. Мы не можем останавливаться из-за хороших людей. — Да, ты, разумеется, прав. — Не пора ли вам, Александр Сергеевич, вернуться в Михайловское? — улыбнулся Грейсон. — Вы у нас нынче не особо свободный человек! Тем более, Анна Петровна уже наверняка заждалась… Я помню чудное мгновенье, Даллас! — Да оставьте вы все в покое мое свободомыслие! — воскликнул шотландец и исчез, оставив оборотня наедине с шумом Невы.***
— Значит, высшие… На балкончике малоизвестного поместья на окраине Петербурга сидела девушка. Она весело болтала ногами, наслаждаясь солнечным утром. — Прекрасно, просто прекрасно! — брюнетка прикрыла глаза, поправила кольца на руках, после чего перекинула ноги через перила и бодро зашагала в дом, цокая невысокими каблуками. — А кто у нас ближайший высший? — кинула она вопрос в пустоту, обращаясь будто бы к воздуху. На минуту она остановилась, уставившись в одну точку. — Не самые ясные подсказки, но я поняла, спасибо! Девушка отряхнула платье и тяжело вздохнула. Пробиться в императорский дворец, что может быть проще?***
В целом, заполучить хорошее положение при дворе оказалось не такой сложной миссией. Император был падок на дам и верностью жене не отличался, так что часто бывать рядом с ним и присматриваться к нему и его окружению труда не составило. За короткий срок ей удалось понять, что Император Всероссийский Александр I действительно оборотень. Тем не менее, Крача не была уверена, высший ли он. Но когда она "случайно" поцарапала его до крови, сомнений не осталось. Рана затянулась слишком быстро, даже для оборотня. Ей оставалось лишь ждать. Однако, вскоре стало понятно еще кое-что: император знал, что за ним охотятся. Это усложняло задачу. Не то чтобы очень сильно: выследить Александра по особому следу было не сложно, так что даже когда тот инсценировал свою смерть девушка последовала за ним с минимальным отставанием. Император собирался укрыться в Петропавловской крепости. Прибыв туда, Крача сразу же почувствовала другого оборотня. Значит, все должно было случится здесь и сейчас. Она поспешила в комнату, которая ранее была тюремной камерой и которую выделили императору, и успела как раз вовремя, чтобы увидеть смерть Александра. Горло ему перерезал странный мужчина в шляпе, а рядом стоял… Александр Пушкин!? Поэт, дамский угодник? Бред какой-то. В секундном замешательстве она чуть не выдала себя. Значит, Александр Сергеевич и... что ж, вероятно, это оборотень, уж явно не человек. Существо оставляло ауру, подобную ауре мертвого императора. Оно было выше человека в полтора раза, где-то покрыто шерстью, а длинные когти внушали ужас. Точнее, внушали бы, будь на месте Крачи кто-то другой. Волк медленно обернулся в человеческий облик. Они поднялись на стену крепости, уселись над Невой и затянули обыденный разговор, упомянув, что император мог кого-то обратить. Внезапно, поэт испарился, будто бы по волшебству, а зверь спустя несколько мгновений закрыл глаза и принюхался. Крача поняла, что ей пора бежать.***
С Александром Сергеевичем девушка встретилась позже, на балу, где присутствовала как Наталья Гончарова. Светлая, красивая, грациозная, скромно опускающая глаза в пол каждый раз при взгляде на Александра. Она искренне надеялась, что поэт сам сделает первые шаги. И он сделал, хоть и спустя целых полгода, когда пришел свататься к девушке. Названная матушка тогда ему отказала, но Таше удалось пересечься с Александром и рассказать о себе все. Она поведала о бессмертии, которое получила от духов, о том, что умеет видеть и говорить с созданиями за пределами человеческого восприятия и о том, что воспоминания о ней у семьи Гончаровых подменены. — Наталья, вы бредите! — взволнованно проговорил тогда Александр, и девушка вздохнула, приняв вид спокойный и серьезный вместо образа той восторженной дурочки, которую играла. — Я знаю, что ты убил императора и я знаю, что он был высшим оборотнем, я знаю, что твой друг так же высший оборотень и я знаю, что ты бессмертен и награжден определенными силами. Таша вскинула брови. Стоящий перед ней человек был поражен, ошеломлен и растерян. Ей удалось его удивить. — Я могу помочь вам найти щенка Александра, теперь понятней? Поэт был удивлен, но помощь принял. Прежде, чем они обручились, прошло целых два года, два года поисков, разговоров с той стороной. Наталья познакомилась с другом будущего мужа, тогда взявшего имя "Жорж Дантес" и еще не успевшего заявить о себе. И вот, спустя два года, Наталье дали не просто подсказку, а ответ. После свадьбы во сне ей явились духи и выдали не просто картинки и смазанные образы, а обыкновенные имя. Проснувшись, девушка тут же разбудила мужа. Вместе они написали письмо Дантесу с одним единственным словом: "Лермонтов". Молодой писатель вот-вот должен был войти в тот возраст, когда у оборотня раскрывается потенциал. Духи любят играть на грани, знаете ли. В ходе торопливых переговоров было решено, что за Лермонтовым отправится Дантес, взяв себе иное имя и снарядившись собственноручно изготовленными патронами. Они разрывались спустя секунду после того, как достигали цели. Начиненные серебром, такие снаряды имели все возможности стать ультимативным орудием против оборотней. Так и случилось. Украв на несколько недель личность отставного майора Николая Мартынова и вызвав Михаила Лермонтова на дуэль, Грейсон легко уничтожил соперника, который не особо пытался выжить. Охота подошла к концу.***
Компании бессмертных существ быстро наскучила мирная жизнь. — Александр, не стоит, право слово, ну что вы, я не переживу! Наташа ходила вслед за собирающимся Пушкиным. — Нет, нет, Наталья, как он посмел вас так оскорбить! Нет ему прощения! — проверяя свой револьвер, возмутился Саша. — Вы же понимаете, дорогая, это дело чести! — воскликнул он, повернувшись к девушке. Пушкина лишь потупила взгляд и тяжело вздохнула, соглашаясь с мужем. Тот, в свою очередь, размашистым шагом поспешил прочь из дома, минуя слуг. Девушка пошла следом. На назначенному месте их уже ждал Жорж Дантес. Вскинув подбородок, гордый француз лишь усмехнулся. — А вашим секундантом, Пушкин, будет женщина? — поинтересовался он. Александр не ответил, а лишь дождался, когда из-за его плеча выглянет юноша с раскрытым футляром с револьвером. Наталья стояла в стороне, нервно обмахиваясь веером и совершенно не обращая внимания на то, что на улице зима. Секунданты отсчитали шаги. Поворот. И выстрел. Наталья тихонько вскрикнула, закрывая лицо руками, а когда посмотрела сквозь пальцы увидела тело Пушкина на снегу. — Боже, Саша, Сашенька! Дурак, не послушал меня, говорила же я! Упав на колени, девушка разрыдалась в грудь мужчины. Дантес еле отцепил ее от холодного тела и сопроводил в карету, решив ехать с ней. Даму нужно было успокоить и помочь ей прийти в себя.***
Все время, пока Александра готовили в последний путь, Наталья, как порядочная дама, ходила в черном и молчала. В конце попросила дать ей пару минут наедине с любимым перед тем, как закроют гроб. Закрытый гроб был в завещании поэта. Дантес так же попросил предоставить ему возможность проститься с Пушкиным вместе с Натальей. Жорж аккуратно прикрыл дверь и поспешил к гробу. — Вставай, Даллас, у нас мало времени! — прошипела девушка. Пушкин, только что названный Далласом, сел, сделав глубокий вдох. — Господи, это больно, пулевое ранение! — проворчал он. — Я уже второй раз за жизнь встаю из гроба! Вы не представляете, как это надоедает! Видимо, не зря начал свой путь гробовщиком! Шикнув, Наташа и Дантес поспешили отвести поэта к тайному лазу, утяжелить гроб и закрыть его. Они дружно хмыкнули и удовлетворенно кивнули. — Тише… — прошептала Пушкина и медленно вышла из комнаты, утирая слезы и приговаривая что-то вроде "бедный, бедный Саша". Жорж вышел из комнаты следом, напустив на лицо мрачную физиономию. Наталья умерла спустя почти тридцать лет. Ее сгубила давая осложненная простуда. Дантес пережил их обоих и прожил еще шестьдесят лет. Так же, как и Наталью, его сгубила болезнь. — Слушай, разрыв, конечно, приличный, но опять от болезни? — девушка поморщилась, после чего закинула в рот клубнику. Даллас махнул рукой. — Люди не видят совпадений даже под носом, с временным разрывом в пару часов… А тут пять дюжин лет, они даже не задумаются! — фыркнул он, ставя на стол бокал с вином. Напиток набирал популярность, а троица пристрастилась к нему уже давно. — Вот именно, Крачка, не бери в голову! — согласился Грейсон, сжимая в пальцах виноградину. Брюнетка слегка нахмурилась, откинула косу за спину и пожала плечами. — Ну если вы, великие конспираторы и убийцы высших, так говорите… Куда дальше, господа Вечные? — поинтересовалась она. — А мне нравится в России! Хороший алкоголь, душевные люди… с этим материалом легко работать. Я бы осел тут еще лет эдак на сто, может двести, залез бы в большую политику, — откликнулся на вопрос Маклауд. Девушка явно была не слишком согласна с точкой зрения друга, но не стала спорить. А вот оборотень согласно закивал. — Я уже даже имя себе придумал, — вдохновенно продолжил Даллас, — Владимир Маяковский! Звучит же, ну! — шотландец хлопнул в ладоши. Крача протянула руку, растрепала ему волосы, хмыкнув что-то вроде "теперь похож" и вытащила лилию из стоящего в центре стола кувшина. — Я тогда Лиля… Хм, Лиля Каган… Звучит странно, но где-то я такую фамилию явно слышала! Девушка загадочно улыбнулась. — А я тогда Осип, Осип Брик! На тихий смех друзей оборотень вопросительно вскинул брови. — Осип кирпич… — заулыбалась девушка. За столом раздался весёлый смех. — И раз уж мы были мужем и женой, то теперь ваша очередь. Или храбрости не хватит? — прищурился Даллас, поднимая ко рту стакан. — Что за ребяч… — начала было названная Лиля, но ее перебил Грейсон. — Нам слабо? Ну-ну, это мы еще посмотрим! Оборотень придвинул девушку к себе и прижал одной рукой. — Вас ведь не переубедить… — согласно вздохнула Крача. Маклауд закрыл глаза. По бокалу в его руке поползли мелкие трещинки. На губах девушки заиграла ехидна усмешка. — С одним условием. Жить мы будем в этот раз вместе! Парни непонимающе переглянулись, но кивнули. Смысл этого предложения Даллас понял позже, когда они действительно стали жить втроем. Лиля не стеснялась оказывать знаки внимания Осипу прямо на глазах на глазах у Маяковского. Тот, в свою очередь, не понимая причины странного взгляда друга, отвечал взаимностью. А может он ее и понимал, подыгрывая Лиличке. — Ох, Даллас, корсеты, конечно, никто больше не носит, но как меня достали эти платья, ты не представляешь! Девушка повесила пальто на крючок, сбросила обувь и в одних тонких колготках поспешила к креслу, упала в него, закинула ногу на ногу и обмякла. — Раньше платья тебя не особо волновали, - Хмыкнул Маклауд, чиркая что-то в черновиках. — Ах, то было раньше, а сейчас мужчины совсем обнаглели! Я вот познакомилась сегодня с прекрасной дамой: умная, начитанная, образованная! Так нет же, каждый второй ей под юбку залезть норовит! Не поможешь? Девушка встала и безуспешно пыталась расшнуровать платье. — Ты ведь просто завидуешь… — хмыкнул Маяковский, выдернув шнурок. — Я замужняя дама, Владимир, прошу помнить об этом! — последнее слово утонуло в судорожно вздохе. Лиля недовольно повела плечами, за одно из которых ее сейчас укусил Володя. — Замужние дамы не просят чужих мужчин расшнуровать им платье… — ухмыльнулся он, кладя руки на девичью талию. — Ну, какой же ты чужой, — извернувшись в руках мужчины, улыбнулась она. — Вполне себе свой, разве нет? — их носы почти коснулись, а горячее дыхание опаляло друг другу губы. Владимир аккуратно толкнул девушку, чтобы та уперлась в стол, после чего усадил ее на оный и аккуратно провел по ее бедру пальцами, задирая юбку. — Вы все еще замужем, Лиличка? — белозубо усмехнулся поэт. Девушка лукаво улыбнулась, запуская руку в волосы юноши. Раздался щелчок ключа в двери. Брик тут же с легкостью вывернулась из плоских рук Маяковского и, практически не касаясь пола, побежала встречать мужа. — Ты сегодня рано! — улыбнулась она, оставив на губах того легкий поцелуй. Осип лишь дернул уголками губ в подобии улыбки и протянул к себе жену в крепких объятиях. — Ах, прости, я только вернулась, попросила Володю платье развязать, а тут ты, я совсем не успела переодеться… — защебетала девушка. Улыбка на ее губах становилась только шире. — Тогда позволь помочь… — негромко ответил мужчина, подхватывая девушку на руки. — И тебе добрый вечер, Грейсон! — бросил Даллас, возвращаясь к черновикам. Оборотень ответил лишь коротким "привет", после чего захлопнул дверь в их с Лилей спальню. Маяковский нахмурился. Обычно, когда он понимал план противника, с ним было даже не интересно играть. Обычно… С этой девушкой подобное не работало. Она очаровала его еще тогда, когда сидела перед ним в лёгкой белой ночнушке, закинув ногу на ногу, когда подняла взгляд, аккуратно невинно улыбнулась и не скрывая своего восхищения выдохнула: "Вы гений, Пушкин!", после чего поспешно вернула взгляд в книгу, будто смущенная своим внезапным признанием. Даллас тогда не стал мелочиться, схватил ее в охапку, закинул на плечо и унес в комнату, будто надеясь, что после этого чувства его потухнут. Не сказать, что будучи тогда еще Наташей, девушка сопротивлялась. Она лишь вздыхала тихое и болтала ногами на плече у Александра. И Маклауда это бесило. Стоило ей похлопать ресницами, прикусить губу и кинуть на него лукавый взгляд, как шотландец готов был рвануть за ней на край света. И это невыносимо раздражало. За ним долгие годы бегали многие влиятельные люди. А она вела свою игру, безупречно в нее играя. Именно играя. Конечно, будучи Натальей, она не выходила из образа ни на секунду. Восторженная, утонченная, скромная, начитанная, любящая своего мужа. Вся ее любовь и все ее слезы были лишь игрой. И Даллас это понимал. Понимал и сейчас, что Лиля Брик — такой же образ. Образ уверенной особы, заигрывающей за спиной у мужа с лучшим другом. Интересно, понимает ли Грейсон, что все ее действия всего лишь игра? Все ее поцелуи, все то, что происходит за закрытой дверью? Не может же он быть таким болваном? Поэт прикусил губу и попытался сосредоточиться. То и дело раздающиеся стоны мешали работе. Владимир поднялся из-за стола и решительно направился к двери. Но чем ближе он подходил, тем сильнее таяла его уверенность. В конце пути он только лишь прислонился лбом к двери, развернулся спиной и сполз вниз, обняв себя за плечи и закусив губы, чтобы не взвыть. Та, которую он полюбил впервые за долгие годы, сейчас за дверью с его лучшим другом. Стоны не стихали, Володя закусил губу и расстегнул ремень. Происходящее было неправильным, но ему было достаточно вспомнить, да, именно вспомнить… Лиля когда-то "ненароком" оставила дверь открытой и даже убедилась, смотрит ли Маяковский. Ему было достаточно вспомнить, как Осип навис над девушкой, как аккуратно поднял платье, проводя по бедру, как наклонился к нежной девичьей шее, провел по ней языком и прикусил мочку уха. Он снял тонкие лямки летнего платья с плеч и аккуратно опустил само платье, усмехнулся, уронил тихое "а нижнего ты так и не носишь", на что получил тихий смешок от Лили. Грейсон прильнул к девичьей груди, покусывая соски. Девушка сжала в руках простыню, ахнув и судорожно вдыхая воздух, выгибаясь навстречу мужчине. Оборотень подхватил ее под спину одной рукой, а вторую запустил в волосы, оторвавшись от покрасневшей груди и впившись в губы. В этот момент Маяковскому показалось, что она смотрит прямо на него. Ему хотелось сорвать дверь с петель, отшвырнуть Грейсона, забрать девушку себе, но все что он мог — сидеть и смотреть. Он сам это предложил. Наблюдать за тем, как он покрывает ее тело поцелуями, иногда сильно прикусывая, смотреть, как она царапает тут же заживающую спину, как утыкается ему в плечо, слышать, как с губ ее срываются стоны, когда волк касается промежности, когда он кусает ее за нежную шею, как рычит, когда она касается его возбужденного органа. Девушка что-то еле слышно шепчет, и на губах Осипа застывает улыбка. Он аккуратно раздвигает ее ноги и медленно постепенно входит. Лиля издает слишком громкий стон, полный наслаждения. Мужчина тут же затыкает ее поцелуем и тихо шикает, мол, услышат же. Он начинает двигаться, и каждое движение срывает с ее губ сладкие стоны. На его месте должен быть Володя. Там, сверху этой девушки, это он должен ловить ее стоны и покрывать ее тело поцелуями! Маяковский опомнился, когда за дверью послышался тихий смех, подскочил, на ходу застегивая ремень, и вернулся к черновикам. Минут пять он тщетно всматривался в строчки, после чего смел со стола бумаги, зажег папиросу и вышел на балкон, хмуро глядя в небо. — Я хочу устроить революцию, — выдал он, вернувшись к Осипу и Лиле. — Простая улица, которую можно наблюдать с балкона — вот самый простой пример классового неравенства. Это отвратительно. И мне это надоело. Я хочу революцию. — Валяй, — пожала плечами Крача. Девушка села в кресло, сложив ноги на пуф. — Почему нет… — хмыкнул Грейсон, садясь на стул напротив.***
Даллас какое-то время стоял перед зеркалом, изменяя себя практически до неузнаваемости, после чего повернулся к друзьям. — Знакомьтесь, Владимир Ильич Ульянов… Хотя нет, Ленин! — выдал Даллас, вслед за чем подпрыгнул и встал в стойку. Вся троица разразилась веселым смехом, но идея была одобрена. Началась бурная работа. Несомненно, все шло не совсем гладко: кто-то пытался мешать, возникали различные обстоятельства, но, в конце концов, Даллас провернул задуманное. Он привел людей к равноправию, миру, братству… и почил. Параллельно он продолжал жить жизнью Владимира Маяковского, вместе с сохранившими свои образы Лилей и Осипом, однако и от этого образа вскоре избавился. — Что же дальше? — поинтересовалась Крача, обняв за плечи встречавшего на балконе рассвет Далласа. Тот поспешил вырваться. — Не стоит. Ты, Грейсон… — шотландец вздохнул, пожалуй, даже как-то устало. — Брось, Даллас. Ты же знаешь, что это всего лишь роль, — с этими словами девушка обхватила его губы поцелуем и не отрывалась до тех пор, пока со стороны балконной двери не раздался недовольный кашель Грейсона. — Прости, дорогой, я опять ухожу к другому! — бросила через плечо она. Троица залилась тихим смехом. — Грядет война… — вздохнул Даллас. — В Европе неспокойно. Пройдет еще пара лет и начнется полномасштабный конфликт. — Я укроюсь, — без раздумий улыбнулась Крача. — Скроюсь, пока все не утихнет. — Я пойду на фронт… — протянул оборотень. — Даллас, ты со мной? — Конечно, старый друг. Людям нужны такие, как мы.