(Не)смешная шутка

      Глядя стеклянным взглядом на радостных Алибабу-чана и Морджану, весело щебечущих о своей помолвке с друзьями, Когёку готова была поклясться, что смешнее иронии в её жизни ещё не было. Даже подлый поступок Синдбада, использовавшего Рен как шпиона и обратившего её против собственной страны, в её глазах был менее шокирующим и издевательским, очень даже очевидным, стоило ей тогда подумать немного дольше, чем пол секунды.       Нет, ну кто бы мог подумать? Она только позволила себе влюбиться ещё раз, второй раз попытаться обрести счастье с любимым человеком, и, — о, ну надо же! — его сердце оказывается занято одной девушкой из племени Фаналис.       Это явная насмешка судьбы, и никак иначе.       В груди ощутимо, почти больно, сжалось сердце, зависть и ненависть давили не хуже, чем внезапно свалившийся на ничего не соображающую девчушку титул Императрицы и Империя, потерпевшая крах. Ситуации хуже и не придумаешь, и неволько Когёку подумала, что у того, кто написал её судьбу, хорошее чувство юмора.       Отличная шутка!       Ничего смешного.       Твёрдо уверенная, что хуже от этого станет только ей, — о такой вещи, как похмелье, она знает не по-наслышке, — уже ближе к ночи она направилась в свои покои, на ходу бросив Кобуну, что не откажется от бутылки того сладкого вина, который совсем недавно был привезён Буделом из Синдрии. Ей нужно по-крайней мере расслабиться, иначе горькая обида на судьбу и жизнь в целом полностью её разъест. А так, поддавшись своим телом и разумом сладкой неге, она хотя бы успокоится и, может быть, с оптимизмом посмотрит на всю эту ужасно глупую ситуацию. Решит, что в её жизни всенепременно появится дорогой сердцу человек, а пока она просто всё ещё слишком влюбчивая дурочка, набивающая шишки на каждом парне, о котором она, наверное, даже через чур сильно высокого мнения.       Как с Синдбадом в своё время.       Как с Алибабой прямо сейчас.       Хотя, справедливости ради, стоило признать, что даже будучи просто невероятными людьми, пока что конкретно для неё таким человеком оставался только Алибаба. Хвалёный Синдбад в её глазах был предателем, гнусным и двуличным, и всё же… трудно отрицать, — он вызывал восхищение. Когёку не станет с этим спорить — уж что-что, а заниматься таким крупным самообманом ей не прельщало.       Пожалуй, если бы она не испытала эту его тёмную сторону на себе, Рен бы до сих пор с восторгом отзывалась о каждой его победе на политической арене. К счастью или нет, умудрённая горьким опытом, она старалась анализировать его поступки и часто приходила к верным выводам (как заметил Алибаба-чан), но при этом совершенно не умела оперировать полученной информацией и в итоге оставалась ни с чем.       Ничем не лучше оказались и многочисленные советники. Это злило, злило до зубного скрежета, но ничего иного не оставалось, кроме как терпеть, взяв всю свою волю в кулак и продолжать делать хоть что-то — Империя Ко отчаянно нуждалась в… да в чём она только не нуждалась. В людях, что желали нормальной безбедной жизни, в деньгах, которые вопреки всем известной поговорке решали очень и очень много проблем, в нормальных международных связях, первое и второе порождающих…       Спасение пришло в лице одного торговца, которого судьба успела испытать не хуже, чем Империю Ко и её саму в частности. Когёку была искренне благодарна Алибабе за всё, что он для неё сделал, и, видят Боги, не пожалела бы для него ничего, даже собственной жизни, не говоря уже обо всех её многочисленных, оставшихся в целостности и сохранности владениях — титул Императрицы позволял многое.       Видят Боги, она снова влюбилась.       Видят Боги, она продолжала ненавидеть.       Когёку как-то упустила тот момент, когда на чайном столике вдруг появилось дорогое Синдрийское вино, но она была и не против такой оперативной работы слуг. Сама она, откинувшись на кресле, лёгкими движениями и совсем не по-королевски сбросила надоевшую обувь с ног. Немного погодя потянулась к бутылю и, задержав взгляд на чаше для распития, пожала плечами, приложившись к горлышку.       Рен пила много и жадно, делая большие глотки и буквально давясь сладкой, алой, что её волосы, жидкостью.       Опьянение не заставило себя долго ждать и, к тому моменту как Когёку оторвалась от вина, она готова была со всей присущей нетрезвому человеку честностью и резвостью отбивать Алибабу-чана у Фаналис, плакаться Кобуну или Алладину и идти бить морду одному корольку, заигравшемуся в Бога. От последнего пункта Императрица пришла в особенный восторг — она уже давненько об этом мечтала!       Мысли о Правителе Семи Морей и вкус вина напомнили Когёку о празднике в Синдрии, на котором она присутствовала вместе с Хакурю-чаном ещё будучи восьмой принцессой. Напомнили о цветах, которыми не был украшен разве что каждый встречный камешек, о том, как было легко и весело, как все проблемы и заботы остались где-то там, в Империи Ко, и даже о том, как она напилась тогда с горя: обожаемый Король был облеплен красивыми и развязно ведущими себя девицами, среди которых ей не было места. Обидно признавать, но она им успела позавидовать — сама Когёку, в отличии от них, не могла похвастаться ни большими формами, ни такой смелостью, ни развратностью.       Но она никогда об этом никому не скажет, конечно нет!       И вспомнила о том разговоре, состоявшемся на пустой террасе… О том, каким томным был его голос, как сверкали в свете луны его янтарные глаза, как обнимали его руки и каким жарким было его тело. Как билось её сердце. Как горело лицо. Как хотелось поддаться вперёд и коснуться чужих манящих губ…       Она вспомнила о том, как любила.       Слёзы горечи нахлынули как-то сами собой.       Несмотря на всё… это было хорошее время. Она была счастлива: окрылённая первой своей влюблённостью, еле сдерживала себя, чтобы не пуститься в пляс прямо в коридоре Синдрийского замка на глазах у любимого братца, дражайшего советника и сопровождающих их слуг.       В какой-то момент ей действительно стало жаль, что у них ничего не получилось.       В отличии от Рен, Покоритель Семи Морей таких чувств не питал… да не только к ней. Но это и не важно. Главное ведь одно — её чувства оказались более чем «не взаимны». А ещё он использовал её для того, чтобы шпионить за братьями и привести Империю Ко к гражданской войне; внушил ей, что их государства не должны воевать. Когёку, как бы то ни было, была против войн сама по себе, но, в связи с текущими обстоятельствами, она, кажется, была бы не прочь развязать кровавую бойню, лишь бы вонзить меч Винеи в его сердце. Или мозг, тогда он точно умрёт. Вселенная как-нибудь переживёт потерю такого ценного кадра.       К сожалению или нет, ей хватало благоразумия не идти на такие опрометчивые поступки.       Это печалило.       Это огорчало.       Это злило.       Когёку стиснула зубы — старая рана отчего-то, внезапно, на краткий миг открылась. Пелена слёз застелила глаза не хуже розовых очков, резко нахлынувшая злость требовала выхода. Посильнее замахнувшись дрожащей от злости и ненависти рукой, Когёку уже готовилась отправить несчастную бутыль в стену напротив, как взгляд скользнул по засушенным полевым ромашкам на тумбочке.       Веночек…       Слегка помедлив, она резко опустила руку, покачнувшись, и медленно подошла к нему.       Взяв в руки хитросплетённый Алибабой-чаном венок из цветов, Когёку бережно провела пальцами по связанным, ещё не потерявшим свой красивый зелёный цвет стеблям, белым гладким лепесткам... Губы тронула печальная улыбка, в груди затрепетало: новая любовь была невинной и светлой, нежной, словно материнская ласка, и яркой, как солнце, один лишь взгляд на его, наверняка, последний подарок — теперь подобной привилегией владеет лишь та Фаналис — согревал сердце и дарил надежду…       У того, кто писал её судьбу, отвратное чувство юмора.       Нет, она этого не сделает. Она изменилась. Нет больше той импульсивной, наглой девчонки, отбросившей всякий здравый смысл ради пресловутой первой любви.       Она не станет рушить счастье своего самого близкого друга из-за собственных эгоистичных чувств. Не станет рушить их дружбу, ту единственную связь, что у неё осталась.       И пусть по ночам ей придётся тихонько убиваться в своей пустой спальне в компании дорогого Синдрийского вина, давясь солёными слезами.       Видят Боги, она не пожалела бы для него ничего, даже собственной жизни.       Она пойдёт на это. Потому что слишком дорожит тем, что имеет.       Бережно положив веночек на место, Когёку вытерла слёзы и медленно направилась в сторону сада. Стояла тихая ночь, ярко светила луна. Глубоко вдохнув и пройдясь босыми ногами по камушкам она подошла к пруду и, аккуратно присев, умылась холодной водой.       Завтра ей предстоит плотнее заняться делами Компании Ко и от всей души ещё раз поздравить лучшего друга и его девушку с предстоящей свадьбой. Нечего омрачать такое радостное событие опухшими от слёз глазами...