you lock me out, you lock me in

— Не смей решать за меня, слышишь, Томлинсон? Не смей! Гарри взвинчен. Напуган и чертовски пьян. Они идут по пустынной улице. Небо затянуто облаками. Местами пробиваются звёзды. Красиво. — Не ори. Луи напротив очень спокоен. Прокручивает в голове их первую встречу. Тень улыбки мелькает на его лице. Прошло всего три года. По ощущением — вечность. — Я, блять, никуда не поеду! Мне нахуй все это не сдалось, понял? Решил от меня избавиться, да? Мечтай! Томлинсон не отвечает. Даёт время перебеситься и немного протрезветь. Гарри и сам знает, что они тянут друг друга назад, к той самой точке невозврата, переступив которую больше никогда не смогут выбраться со дна, где когда-то их и свёл глупый случай. — Отвечай, — Стайлс хватает Луи за руку, останавливает, крепко сжимая запястье. Взгляды обоих резко опускаются на него. Томлинсон поджимает губы и замирает, неприятная дрожь проползает по телу. В глазах напротив читается сожаление. Пальцы тут же разжимаются, а Гарри делает шаг назад, качая головой. Луи хочет сказать «Не волнуйся об этом», но в горле застывает неприятный ком из-за лёгкого жжения. — Пойдём, — устало выдыхает Томлинсон.

***

Звон ключей нарушает мёртвую тишину подъезда. Тихий скрип. Щелчок выключателя. Мягкий свет заполняет прихожую. — Злишься? — Нет. Луи первый скидывает кеды, оставляя их у двери. Ноги ноют после небольшой прогулки от бара до дома. Тут же скрывается на кухне. Между ними нет недосказанности, нет неловкости. Слишком долгой была их притирка, слишком хорошо научились чувствовать друг друга на каком-то ином уровне. Шум чайника перебивает шум воды из ванной. Луи, сгорбившись на табуретке над телефоном, старается не думать о завтрашнем разговоре, не выдумывать новые аргументы. Не выходит. Пролистывает фотопленку, окуная себя в омут прошлого. Счастливого ли? Сложный вопрос. Он никогда не умел ценить то, что у них было. Всегда искал подвох, боялся навредить и себе, и Гарри после того, как нашли в друг друге временное спасение. — Ты идёшь спать? — измученный голос Стайлса вырывает из мыслей, воспоминаний. — Пять минут, — Гарри не ждет, скрывается в коридоре. Оно и к лучшему. Луи блокирует телефон, наливает кофе. Проводит ещё какое-то время на кухне, согревая замёрзшие руки о горячую кружку. Не сделав и одного глотка, оставляет её на столе, а сам отправляется в спальню. Окно, как всегда, на распашку. Томлинсон запрыгивает на подоконник, придвигает пепельницу ближе к себе. Гарри спит. Так спокойно и мирно, словно вовсе не он этим вечером влил в себя добрую половину бара, а затем решил устроить скандал прямо при всей компании. Какой же вспыльчивый и ранимый. Луи усмехается. Эта внезапное предложение о стажировке в Америке стало настоящей пыткой в последние пару недель. Ответ нужен уже на днях. Томлинсон видит возможность, Стайлс — а, черт его знает, что видит Стайлс. Упрямится, как пятилетка, хочет отказаться, не понимает, что дальше так продолжаться не может, что нет у них «долго и счастливо». Всё ещё цепляется за Луи, как за спасительную нить, за нить, которая уже порвалась. Луи тушит последнюю на сегодня сигарету. С тоской смотрит на свернувшегося на матрасе парня. Знает, что должен отпустить, прогнать, если это потребуется. Луи качает головой. Луи думает, что смерть им обоим к лицу.