i'll be watching you

Им 11 лет — Ненавижу математику, — Антон отбрасывает ручку в сторону и сам откидывается на спинку стула, обречённо выдыхая. Примеры в учебнике уже второй час не хотят решаться правильно, а мозг напрочь отказывается думать — не могу так больше, — констатирует мальчик. — Опять не получается? — Лёша показывает свою немного курчавую голову из-за книги с каким-то непонятным названием и смотрит на брата. — Ага, — отзывается младший Миранчук, прикрывая глаза. Голова не варит совсем. — Давай помогу, — Лёша встаёт с кровати и подходит к письменному столу, заглядывая в учебник через плечо Антона, прикидывая что-то в уме. — Смотри, здесь надо перемножить, а тут — поделить, только потом вычесть, — он забирает из рук Тоши ручку и начинает что-то выводить в тетради таким похожим, но в то же время абсолютно другим почерком. — Вот и готово, — он довольно улыбается, глядя на свою работу. — Спасибо, Лёш, — младший Миранчук благодарно улыбается и откидывает голову назад, упираясь в грудь брата. — Что бы я без тебя делал, — говорит он облегчённо. Он знает, что брат всегда поможет. Им 15 лет Антона буквально трясёт, когда он читает сообщение от неё, и ему даже приходится привалиться к стене, когда он дочитывает до конца. Она приняла его приглашение на свидание. Его первая юношеская любовь наконец согласилась прогуляться с ним этим вечером, причём вполне очевидно, что друзьями они после этого не останутся. — Тош, что случилось? — брат заходит в комнату незаметно и обеспокоенно смотрит на младшего, который ещё больше заливается краской. — Она согласилась, — всё, что может сказать Антон, в комнате безумно жарко, а сердце колотится в груди как бешеное. Конечно, Лёша знал всё про влюблённости Антона. А Антон знал всё о девушках Лёши. — И когда пойдёте? — в глазах Миранчука мелькает огонёк заинтересованности, и он опирается о стол, рассматривая своего близнеца. — Ну... сегодня вечером, — а на часах уже пять. — Так чего ты тут разлёгся, — Лёша подходит к кровати и тянет брата за руку. — Вставай давай, ловелас, — Антон смеётся, но поддаётся, повинуясь сильной руке. — Только... — он мнётся, оказываясь уже на ногах. — я целоваться не умею, — Миранчук краснеет. В то время как многие его сверстники, включая Лёшу, имели за плечами уже не одни отношения, Антон ни разу не целовался. Позор. — Ну смотри, — старший облокачивается о стену. — Ты главное расслабься и просто слушай себя. — Хороший совет, братик, — он притворно улыбается, уже тысячу таких советов Антон прочитал на просторах интернета. — Оригинальный. Лёша недовольно выдыхает и быстро подходит к брату, осторожно касаясь его губ своими, другую руку укладывая на шею. Он целует сначала медленно, тягуче, затем, когда Антон неуверенно начинает отвечать, двигается все настойчивее, углубляя поцелуй и зарываясь рукой в волосы брата. У младшего буквально дыхание перехватывает, и он пытается перетянуть инициативу на себя. Тогда Лёша разрывает поцелуй. — Видишь, всё просто, — брат широко улыбается и выходит из комнаты, а Антон остаётся стоять, пальцами касаясь своих губ. Брат всегда ему поможет. Это ведь была всего лишь братская помощь, верно? Поцелуй, произошедший вечером на прогулке с той девочкой, ни в какое сравнение не шёл с поцелуем Лёши. Им 18 лет — У меня вчера такая ночь была, вы бы знали, — они сидят молодёжкой Локомотива на квартире у одного из игроков, медленно потягивая пиво, и парни делятся своим недавним опытом. — Она мне даже номерок оставила, — раздаётся дружный свист, и Антон, пусть и нехотя, присоединяется к общему буйству. Около него бутылок заметно побольше нежели у других. Ещё кто-то берёт инициативу в свои руки и рассказывает о своих сексуальных подвигах, но младший Миранчук уже не слушает, погрузившись в свои мысли. У всех, включая Лёшу, уже был секс, а он единственная белая ворона в этой компании, у которой дальше поцелуев с девушками никогда не заходило. Ему пытались отсосать, но у него даже не встал. Иногда закрадывалась мысль: почему? Может он импотент? Но Антон откидывал эти мысли. Он резко встаёт со стула, что аж голова кружится, и бросает что-то типа «я домой», хотя вряд ли кто-то слышит, все заняты очередной интереснейшей историей. Антон благополучно игнорирует висящую на крючке куртку, решив, что и так дойдёт, благо идти в соседний дом. Выпитые бутылки пива дают о себе знать, и он чуть не падает несколько раз, пока идёт до подъезда. Дома тихо: Лёша всё ещё на тусовке, а мама съехала от них ещё год назад. Миранчук, сняв только обувь, плюхается на кровать и прикрывает глаза: практически каждые подобные посиделки заканчиваются историями про секс, после чего парень чувствует себя ущербно и неправильно, но благополучно это скрывает, даже от родного брата. Входная дверь негромко скрипит и хлопает, в прихожей слышится тихий шорох. — Тош? — родной голос разносится по квартире, но младший только что-то неразборчиво стонет, игнорируя брата. Тот показывается на пороге комнаты с его собственной курткой в руке и накинутой на плечи своей. — Ты чего ушёл-то? Ещё и без куртки? Ноябрь на дворе, Тох, заболеешь ещё, мне потом тебя выхаживать, а я ленивый, сам знаешь. Антон продолжает молчать, сам не зная почему. Лёша-то ему ничего не сделал. Постель прогибается под весом ещё одного тела, и старший с силой разворачивает брата к себе. — Выкладывай. И Антон сдаётся. Он не может молчать, когда родной брат смотрит т а к, будто в душу забирается, как раскрытую книгу его читает. — Да заебало все. Эти разговоры про секс, как будто всё на нём завязано в жизни. Они так в красках описывают всё, хвастаются, а у меня даже не встал тогда, Лёх, понимаешь? Я себя чужим, неправильным чувствую. Антон Миранчук, 18 лет, футболист, девственник, ха-ха. Он пытается отвернуться, но Лёша не даёт, держит его, буквально стальной хваткой вцепился. Младшего ведёт. То от от алкоголя, то ли от Лёши, он так и не понимает. — Это нормально, Тош, — осторожно начинает парень и аккуратно убирает рукой прядку волос со лба брата. — Знаешь, правильно ведь говорят, всему своё время. И у тебя оно настанет. Это вовсе не значит, что ты неправильный. Антон слушает буквально с замиранием сердца. Даже не слушает, а больше рассматривает Лёшу, так, как никогда раньше не рассматривал. И замечает, что он безумно красивый. — Тош? — из оцепенения парня выводит собственное имя. — А? — Я спросил, а ты хотел бы... ну... — Лёша почему-то сам краснеет. — Наверное да — младший не особо понимает, говорит ли парень про секс с девушкой или про что-то другое, но подаётся вперёд и после небольшой паузы целует брата, а тот будто и не против. Второй ахуенный поцелуй в его жизни. — Прости, Лёш, я не хотел, я... — Антон поспешно отстраняется, но его утягивают обратно в поцелуй. Лёша перехватывает инициативу, переворачиваясь и оказываясь сверху, переходя на шею и легонько целуя, облизывая, кусая. Антон дышит быстро-быстро, позволяя брату делать с ним что угодно. Ему он полностью доверяет. — Я люблю тебя, — последнее, что слетает с губ младшего перед погружением в сон. Сбоку его обнимает пара родных рук, и он готов всё отдать, чтобы засыпать так всегда. Они оба взмокшие, уставшие, но, кажется, безумно довольные и счастливые. Где-то в глубине сознания Антон понимает, что это неправильно. Что нельзя спать со своим братом, нельзя любить т а к, как любит он. Это табу, запрет, это аморально. Но ему глубоко насрать. Лёша — это он понял совсем недавно — его первая и единственная любовь. *** Утром первым проснётся Тоша и будет долго и с опаской смотреть на мирно спящего в его объятиях брата. В голове роятся мысли: а вдруг оттолкнёт, обматерит, назовёт ёбнутым и уйдёт, хлопнув дверью? — Ты слишком громко думаешь, — сонно пробурчит Лёша и, слегка повернувшись, оставит на губах Антона первый утренний поцелуй. — И я тебя люблю, братик. Именно тогда Тоша поймёт, что он, кажется, безумно счастлив.