Взаимное соглашение

— Прекрати так делать. Итан спешно закрывает входную дверь за торжественно ввалившимся в нее агентом ФБР. — Прости, не могу себе позволить, — отвечает тот без намека на усмешку и обессиленно заваливается в кресло. Это происходит не в первый раз. С тех пор, как Норман помог Итану избежать заключения, мужчины заключили сделку: свобода взамен на достоверную информацию — и пока оба свою часть договора исполняют. Вот только момент, когда этот договор стал окончательной формальностью, кажется, был безвозвратно упущен. Норман зачем-то помогал ему — главному подозреваемому! — а Итан был благодарен за воскрешенную надежду и проявленное доверие. Что ж, Марс не был врачом, но точно мог сказать, что Норман выглядел плохо: болезненная гримаса, сжатые в кулаки ладони и грязный, промокший насквозь, костюм. Вряд ли агент пережил что-то более серьезное, чем сам отец, но видеть его таким отчего-то было больно. И он догадывался о причинах. Поняв, что мужчина на грани потери сознания, также вымотанный Марс поспешил вмешаться, но, не договорив, понял, что слова вряд ли имеют смысл в данной ситуации, а потому решительно оглядел распластавшегося в кресле мужчину и, взвесив все «за» и «против», решил действовать. — Нужно снять это, Джейден. Агент послушно начал выполнять сказанное, но без посторонней помощи это было бы довольно сложно осуществить, так что Итан самостоятельно вытащил практически не сопротивляющееся тело Джейдена из промокшего насквозь пальто, закапав каплями пол, и повесил то высыхать. Как-то оно все странно. Как давно подобная картина перестала удивлять и стала обыденностью? Наверное, с тех пор, как этот странный агент ФБР вот так просто вытащил его из-за решетки, полностью игнорируя здравый смысл. С чего он вообще взял, что Итан не виновен? Сам Марс в этом не уверен, если уж на то пошло. Норман лежал так тихо и неподвижно, что Марсу показалось, будто он не дышит. Конечно, он понимал, что, скорее всего, ошибается, но не проверить просто не мог. Пальцы коснулись чужой плоти, ощущая стабильно бьющийся пульс. Рубашка чуть задралась, открывая взору отца картину, о которой он с радостью хотел бы забыть, если бы не сложившиеся обстоятельства: уродливый синяк неуклюже выглядывал из-под ткани, рядом цвел свежий порез. Внезапное волнение охватило мужчину, перед глазами мелькали страшные картинки воможного прошлого. — Черт возьми, что там произошло? — вырвалось вне его ведома. Как и ожидалось, ответа не последовало, лишь вялый вздох и легкое сжатие ладони. Марс не знал, сделал ли это Джейден намеренно, или же жест вышел непроизвольно (а если учитывать произошедшее, то этот вариант даже более вероятен), но на всякий случай сжал чужую ладонь в ответ, принимая ее холод. Подушечки пальцев чуть прокатились по кисти — Итан ощущал странное иррациональное желание забрать у этого человека хотя бы часть мучавшей его боли и, взяв волю в кулак, все же продолжать путь в одиночку, отказавшись от помощи. Норман думает, что спасает его, но на деле выматывает еще больше. И Марс не хочет принимать то, что он просто не выдержит, если что-то случится еще и с этим человеком. — Эй, спокойно, — послышалось слабо после долгих минут молчания. — Я большой мальчик и могу о себе позаботиться. — Вижу, — почти отрезал Итан, продолжая сидеть рядом. — И лучше бы тебе помолчать. Либо рассказать, что узнал. — Резонно, — пробормотал агент, вырываясь из хватки и пытаясь выпрямиться, чтобы сидеть устойчивее. Казалось, у него неплохо получается, если бы не сдавленный стон, что так и не сумел скрыться от чрезвычайно обостренного слуха Марса. — Думаю, я пока выберу первое. Но не вздумай сбежать, Итан. Ты знаешь, что просто убьешь себя. Слова агента небрежно коснулись той стороны души Итана, которую мужчина так тщательно скрывал от себя, прятал и надеялся никогда не принять. Марс вскочил и, как ошпаренный, метнулся в другую часть комнаты. На лице промелькнул гнев вперемешку с отчаянием, и он злобно прохрипел: — У тебя нет детей, Джейден. Не смей указывать мне, что делать. Легкий смешок коснулся его слуха так режуще, что кровь в венах закипела еще сильнее. Спокойно, раз, два, три, четыре, пять… — Так мы ни к чему не придем. Он был прав. Профайлер, как всегда, был прав, но отчего-то признавать это совсем не хотелось. Вместо этого что-то отчаянно рвалось наружу, призывая забыть обо всех и обо всем, чтобы сломя голову броситься в очередное испытание, из которого он вряд ли выберется живым, и… …и всех подвести. Нужно взять себя в руки, паника и гнев не помогут спасти Шона. — Норман, — Итан впервые обратился к мужчине по имени, заметив промелькнувшее лишь на секунду удивление на его лице, — ты как? Агент нахмурился и о чем-то глубоко задумался. Произошло ли за последние несколько часов нечто такое, о чем не хочется вспоминать? Затем он шумно выдохнул и зашелся в странном приступе смеха. Итан слышал его впервые, и обстоятельства, в которых он проявился, действительно пугали. — Ты серьезно, Марс? — произнес, наконец, Норман, достаточно отсмеявшись (хотя смех более походил на болезненный кашель), да так, что щеки покраснели, а под глазами явственнее проявились морщины. — Не делай вид, будто тебя заботит мое самочувствие — это не более, чем попытка сгладить конфликт и начать диалог. Но хочу отметить, что ты выбрал самый дерьмовый способ, потому что прямо сейчас ответ на твой вопрос не поможет ни мне, ни тебе, ни твоему сыну. Слова Джейдена ранили: в груди что-то болезненно сжалось при упоминании Шона, собственное бессилие и бездействие вдруг кольцом обернулись вокруг шеи, обрубая доступ к кислороду. Он задыхался, но дышал, потому что мог (хотя и ловил себя на мысли, что вовсе не хотел), а у Шона выбора нет. Все, что он может, — это ждать папу и надеяться, что тот придет за ним. Итан не может его подвести. «Сынок, держись» — словно мантру повторял про себя отец, обещая сделать все, чтобы спасти его. — Но если тебе действительно интересно, — вдруг добавил Джейден уже тише, смотря куда-то в стену, — то чувствую я себя просто ужасно. И это… не связано с ушибами. Охваченный тревожными мыслями о Шоне, Марс не сразу услышал мужчину. Норман отвернулся, будто бы уже жалея о сказанном: видимо, надеялся, что разговор просто опустится. Итан опустил скрещенные на груди руки и вновь подошел к Норману, используя все свои силы, чтобы не думать о плохом — прямо сейчас это лишь все усугубит. — В чем дело? — спросил он, на что Норман посмотрел так испуганно, будто вдруг посчитал, что Итан и есть тот самый Мастер Оригами. Напряженное молчание настолько давило, что обоим хотелось поскорее расстаться, но что-то явно мешало. — Ты ведь не убийца, — утвердительно произнес Джейден, осознав, что пауза в их диалоге слишком затянулась. Итан посмотрел недоверчиво, а затем спрятал взгляд в пол и по-прежнему молчал. — Я не знаю, — спустя время прошептал он, мотая головой из стороны в сторону. С тяжелым вздохом отец закрыл лицо руками. Норман, не выдержав, вцепился ему в рубашку и в отчаянии закричал, прерывая звенящую тишину: — Как это возможно, Итан? Не говори, что я ошибся. Черт возьми, не молчи, ради всего святого! Итан понимал, что теряет доверие, возможно, единственного человека, который, казалось, был не равнодушен и действительно хотел помочь, но просто не мог говорить иначе. Он уже ни в чем не был уверен. И все же Норман смотрел так укоризненно, но в то же время мягко, что Итан несмело произнес: — Я не знаю, убийца ли я. Я вижу мертвые тела во снах, создаю фигурки оригами, хотя никогда не умел их делать. Я ни в чем не уверен и думаю, что сумасшедший. Но одно я знаю точно: я бы ни за что не похитил Шона. Я люблю его больше всего на свете и сделаю все, чтобы спасти. Норман неверяще смотрел на него, как будто ожидал продолжения — чего-то более существенного, того, что поможет делу — но, не дождавшись, отвернулся, обдумывая. А затем, устало выдохнув, заговорил: — Послушай меня, — рука легла на плечо, — ты не убийца. Просто не можешь им быть. Это не логично. — И что же тебе подсказало? Твое шестое чувство? Норман не знал, как отвечать — вопрос застал его врасплох. Он знал, что хотел ответить, но не мог выдавить и звука: его вдруг посетили странные мысли. Не могла ли его внезапная симпатия к Марсу, о которой он предпочитал не думать, стать главным поворотом событий? Если так, то он мог ошибаться — это скажет любой учебник. В таком случае, он наворотил много ошибок… Или же другой вариант, в котором все произошло одновременно и не является губительным ходом. Норман отбросил непрошенные мысли и высказал изначальные: — Ты ослеплен своим стремлением спасти Шона и уже настолько смирился с ужасными реалиями действительности, что готов принять на себя любой удар — даже повесить чужое звание убийцы. Ты не пытаешься искать оправдания трудностям и несовпадениям, а используешь самый легкий путь — смрение. — Норман подошел чуть ближе и заговорил более вкрадчиво и настойчиво: — Только вот это не та дорога, по которой следует идти. Не вешай на себя то, в чем не виновен, не ври себе и остальным. Это сложнее, но точно эффективнее. Послушай меня, и мы спасем Шона, — Норман крепко сжал руку до того молчавшего мужчины и ободряюще посмотрел в глаза, даря ту самую надежду, которую когда-то потерял и сам. И тогда Итан впервые улыбнулся. Криво, не к месту, но в тот момент ему просто необходимо было выплеснуть накатившие эмоции, и эта улыбка оказалась наилучшим вариантом. Доверять полиции было не лучшей идеей в его положении, но Марс был уверен, что Джейден его не подведет. Эта уверенность придавала сил. — И все же что с тобой не так, Норман? Агент не сумел скрыть разочарования в своем взгляде и отвернулся, однако то не было вызвано вопросом — он словно разочарован в себе. — А знаешь, — начал Итан, — мне все равно. Будь ты хоть дважды главарем мафии — мне плевать. После всего, что произошло, вряд ли что-то так уж сильно повлияет на мое мнение. — Эта новость может рассмешить тебя. — Даже так? Джейден нервно хихикнул и с дрожью в голосе произнес: — Вот, — он достал из кармана тубу с голубым содержимым, — это триптокаин. Агент ФБР, который проводит свободное время, нюхая порошок — смешно же, правда? Обхохочешься… Впрочем, — он затянул, видимо смутившись не изменившегося взгляда Марса, — это никого не волнует. Как и причина того, почему я начал, или причина моей возможной смерти. — О чем ты? Норман усмехнулся: — Ах да… У нас в приоритете более важная информация, но если ты спрашиваешь, то около часа назад я почти побывал на том свете: ломка застала прямо тогда, когда я еле удерживал на прицеле человека, жаждущего моей смерти. — Рад, что ты цел. — Я бы не был так уверен. Прямо сейчас я чувствую себя хуже, чем там, на свалке, — после этих слов он снова рухнул в кресло и блаженно прикрыл глаза, оставляя ранящие воспоминания позади. — Что-то узнал… про Шона? — Да, — с легкой улыбкой ответил агент, будто эта мысль грела его душу. — Узнал, и эта информация ушла в гроб вместе с ее владельцем. Благо я таки смог выжить и принести ее тебе. Дождь все еще колотил за окном, навязчиво напоминая о своем существовании, но именно он послужил катализатором всего случившегося. Как бы было прекрасно, если бы он перестал лить. — Ты справишься. — Что? — пробубнил Норман еле слышно, как будто и не было никакого диалога. — Твоя проблема с наркотиками. Она решится. Только помоги мне найти Шона. — Глаза отца были умоляющими, его взгляд — почти святым. Норман понимал, чем забита вся голова мужчины, однако ему было приятно чувствовать хоть и условную, но заботу с чьей-то стороны. Оба осознавали, что вовсе не сделка ими движет, а в большей степени томная надежда на спасение, благодарность и лекарство от одиночества — (отнюдь не триптокаин) — подаренные друг другу. Это к чему-то и приведет. Должно. У них нет права на ошибку.