Призрачный Рай

Обложка и песня: http://vk.com/photo101640816_304504830

"Спаси меня от одиночества Спаси от тёмного пророчества" Unreal - Проклятья мёртвых роз.

ST – Unreal – Призрачный Рай. Длинноволосый мужчина стоял посреди улицы и курил. Ветер трепал светлые пряди, дым от сигареты уносился ввысь, в серое небо. Вокруг был разрушенный город, изломанные здания, погибшая жизнь. Он смотрел на это невидящим взглядом. Уже не было ни страха, ни боли, ни горечи, просто... пустота. Он был один. Один в этом городе, а, может, и во всём мире. Он не знал. Но за тот год, что он здесь, он не встретил никого. Ни-ко-го. Токио был пуст и... разрушен. Он стоял посреди серых пыльных зданий и казался предметом обстановки, но никак не живым существом. Раньше он сожалел, что остался жив, но потом и это прошло. Всё прошло, оставив только эти стены и ветер. Когда на Японию началась открытая агрессия, он был за границей. Хизаки услышал в новостях о том, что на страну были сброшены атомные бомбы. И смотрел, смотрел, как погибает Токио. PSС, храмы, дома. Всё это… было столь неожиданно – бомбы – что правительство просто не успело среагировать. Япония погибла за несколько дней. Покрылась пеплом и радиацией. Кто, почему – никто не знал. Потом был Китай, Англия, Америка, где находился Хизаки, Россия. Мир осветился огнём взрывов, везде были смерть, мутации, смерть, устойчивые мутации(1), снова смерть. При первой возможности Хизаки вернулся домой, но... дома уже не было. Как не было родных, группы, друзей. Не было ничего. Только пустой город и тёмные провалы окон. И ненавистное серое небо, скрытое дымом и тучами, да ветер, приносящий пепел и песок. Уже год Хизаки скитался по почти родному городу, но не нашёл ничего. Сначала он не мог сдерживать слёз, но вскоре не осталось ни слёз, ни чувств, ни горечи. Хизаки не знал, что творится в остальном мире, постепенно перестав интересоваться. Эмоции высыхали, как чернила. Сигарета закончилась, и Хизаки огляделся. Он не знал, куда ему идти, поэтому пошёл прямо. Радиация изменила и его. Он не хотел даже знать, что именно с ним случилось, но он больше не нуждался ни в пище, ни в воде, по сути, был мертвецом. Но вот сигареты... Это было выше его сил. Чудом раздобытые несколько упаковок были самым большим его сокровищем. Это была тоненькая ниточка, которая связывала его с прошлым. На улице начинало темнеть, и Хизаки завернул в первое попавшееся здание. Присев в углу и закутавшись в истасканный плащ, он задремал, откинув голову на стену. Ему не снились сны, всё его состояние было похоже скорее на бодрствование, чем на сон. Он не пропускал ни одного шороха, ни одного постороннего звука. Он научился быть осторожным даже во сне. Впрочем, проспал он всё равно недолго – нормальный сон, казалось, покинул его навсегда. Да и можно ли было спокойно спать в этом мире? Хизаки вздохнул и снова закурил, а потом огляделся. Он был в старом музыкальном магазине, о чём говорили оборванные плакаты и афиши, несколько сломанных дисков. В остальном же: ничем не примечательный заброшенный магазинчик, каких много было в Токио. Сколько он так сидел, он не знал. За окном было темно. Нет, темнота его не пугала, но он предпочитал передвигаться, полагаясь не только на слух и интуицию, но и на зрение. Он пошевелился только тогда, когда небо чуть посветлело, говоря о наступлении нового дня. В этом мире всегда было темно, ночь и день различались только степенью сумрака. Хизаки бесцельно скользил взглядом по пыльному полу; неосознанно он поднял какую-то бумажку и присмотрелся. А потом невесело усмехнулся – это была обложка последнего альбома Версаль. Какая ирония. На другой стороне была фотография всей группы. Хизаки всматривался в знакомые лица, запоминая каждую чёрточку. Вряд ли когда-либо он увидит их снова. Он даже не уверен, живы ли они. Что-то внутри в ужасе сжалось от этого, протестуя, заставляя верить и надеяться. Порыв ветра вырвал листок из ослабевших пальцев и унёс прочь, тихо завывая, будто играя реквием. Хизаки встал и пошёл дальше. Куда – он не знал. Однообразная картина сводила с ума. Порой Хизаки казалось, что он и правда не здоров. Ему мерещились голоса, он вздрагивал от прикосновений, знакомый до боли голос Камиджо шептал то обвинения, то слова о любви. Но всё это было плодом его воображения, этого не было на самом деле. И он бродил по городу, ища что-то, он находился в странной апатии. Токио большой, и Хизаки знал его наизусть. Каждый поворот, каждую улицу. Ветер усиливался, и пряди начали лезть в глаза. Хизаки убирал их и морщился. Он хотел увидеть звёзды, лазурное небо, зелёную листву, но это было невозможно. Остался только этот пустой город. В нём не было ни весны, ни лета, ни осени. За год здесь не поменялось ничего. Иногда город напоминал статичную картинку, гравюру. Смешно – здесь не было даже монстров, появившихся в результате облучения. Хизаки не переставал этому удивляться. Через плотный слой облаков каким-то образом пробралось бледное солнце. Оно совсем не грело, но разнообразило пейзаж. Хизаки слабо улыбнулся и присел на развороченные плиты асфальта. Недосып сказывался – никто не избавил его от усталости, как от потребности в еде. В своих бесконечных прогулках Хизаки часто куда-нибудь садился. Он мог целыми днями лежать и не двигаться, но старался не позволять себе такого: движение давало хоть какое-то ощущение того, что ещё не всё потеряно. Он долго так сидел, ему было абсолютно нечего делать. Порой он думал, за что же ему досталось такое жестокое наказание. Нет, он не верил в бога, он уже ни во что не верил, но это самое страшное, что могло случиться – быть совсем одному в пустом мире, одному на всей планете Земля. Не иметь даже врагов, монстров. Не выживать, не жить, просто... существовать? Он давно уже потерял надежду найти кого-то. Много раз он хотел уйти из города, но каждый раз сталкивался с одним и тем же препятствием – он не дойдёт. Транспорта нет, техники вообще в принципе нет, а дойти он не сможет. Он устал, очень устал. Он не сможет сражаться за свою жизнь ради сомнительной надежды найти людей. Он боялся понять, что действительно один. Хизаки часто об этом думал: о том, что мог на самом деле остаться совершенно один в мире. Что тогда? Это было самым страшным кошмаром – понять вдруг, что надежды нет и никогда не будет, что жить больше незачем. Хизаки боялся одиночества. Он смирился с тем, что был один в Токио, но привык думать, что там, за пределами города, есть кто-то ещё. Это не давало сдаться окончательно. Он гнал от себя мысли о том, что сражаться больше незачем. Что-то привлекло его внимание, и Хизаки открыл глаза, прислушиваясь. Тихие шаги и слабое рычанье раздались поблизости. Близко, слишком близко. Хизаки резко развернулся, выхватывая пистолет. Когда он был в Америке, его научили драться. Глаза в глаза – на него смотрел огромный пёс с содранной окровавленной кожей. Секунда потребовалась Хизаки, чтобы понять – этот пёс не простой. Это был мутант, появившийся после взрывов. Но откуда он взялся здесь? Почти год не было ничего и никого. Собака зарычала сильнее, и Хизаки взвёл курок. Таким псам не страшны пули, они и так мертвецы, их можно убить, только попав в сердце. Поэтому надо ждать. Секунды вязли во взгляде чудовища, вот оно пригнулось, тело напряглось, прыжок – и Хизаки выстрелил несколько раз, надеясь успеть. Пёс заскулил в прыжке и повалился к ногам бывшего гитариста. На несколько секунд напряжение зависло в воздухе, а потом растаяло лёгкой дымкой. Хизаки вздохнул, успокаивая адреналин в крови, и осмотрелся по сторонам. Такие псы были очень опасны потому, что нападали обычно стаями. Их довольно легко убить, но справиться с сотней кровожадных чудовищ гораздо сложнее. Хизаки помнил, когда впервые встретился с таким монстром. Это произошло не сразу, до этого он много раз слышал об этих псах, которых кто-то с лёгкой руки прозвал Ахеронами(2). Ахероны, надо же, как точно. Когда он впервые столкнулся с ними, его ужаснула кровожадность. Многие в своё время погибли от зубов собак. Выжить после нападения удавалось единицам. Псы разрывали живую плоть, заживо съедая свою жертву. Такой смерти он не пожелал бы и врагам. Хизаки пробрала дрожь при воспоминании о подобных случаях. Нет, сейчас такие мысли совсем ни к чему, особенно учитывая, что он в огромном городе наедине со злобной сворой. Сейчас нужно было найти более-менее безопасное укрытие и там спокойно подумать. Ноги на автомате принесли его к зданию Sherow Artist Society(3). Это был первый раз за год, когда он пришёл сюда. Этого места он всегда сторонился, как огня. И вот, сейчас он всё-таки пришёл. Это было разумно: здание лейбла было наиболее сохранившимся, и, как подозревал Хизаки, там можно было найти много интересного. У Камиджо в своё время было предостаточно тайников. За спиной раздался лай, и Хизаки буквально вбежал в двери, захлопнув и заперев их за собой. Теперь он был в относительной безопасности. Ещё пара замков – и можно даже поспать. - Но всё-таки... откуда они здесь? – пробормотал Хизаки хриплым после долгого молчания голосом, поднимаясь по лестнице в кабинет бывшего коллеги. Хизаки абсолютно не собирался умирать от зубов монстра, поэтому он принял единственное решение, которое мог: покинуть Токио. Почему именно сейчас появилась уверенность в успехе, он не знал. Наверное, ему нужен был толчок, чтобы решиться на это. Лёжа на порванном и пыльном кожаном диване в бывшем кабинете Камиджо, Хизаки думал, как уйти из города с наименьшими проблемами. Ему совершенно необходимо было выспаться. Кроме того, необходимо запастись оружием – путь предстоит неблизкий и опасный. И самое главное: решить, куда идти. После двухчасового перебирания вариантов Хизаки остановился на Киото. Это был его родной город, а, кроме того, куда идти – было абсолютно всё равно. Хизаки поднялся с дивана и проверил пистолет. Пора было собираться в путь, чем скорее он уберётся от Ахеронов, тем лучше. Со всеми предосторожностями дойдя до недавно найденного склада с оружием, Хизаки остановился. Склад был в той части города, которая ближе всего находилась к взрыву. Всё здесь покрывала серая радиационная пыль, смешанная с бетонным и железным песком. Пол усыпан остывшим расплавленным стеклом, а здания сметены почти под ноль. Странным было то, что оружие мало пострадало, и Хизаки подозревал, что оно появилось здесь значительно позже. Впрочем, сейчас это было уже не важно. Он пойдёт налегке, значит, взять можно только пистолеты и ножи. Кивнув себе, он принялся за дело. Когда небо потемнело, из серого становясь грязно-бурым, сборы были закончены. В рюкзаке был запас оружия, аптечка, мелочи вроде тех же сигарет. На столе лежала карта. Ничего лишнего Хизаки брать не стал, хотя соблазн осмотреть ящички Камиджо был почти непреодолимым. Ещё раз всё перепроверив, Хизаки вздохнул. Всё было готово, теперь у него в распоряжении несколько часов, когда ему нужно выспаться. Зная, что так просто он не заснёт, он достал небольшую белую капсулу – снотворное. Не слишком сильное, иначе рано он не встанет, но достаточно эффективное, чтобы спать несколько часов. Проглотив его, Хизаки устроился на диване Камиджо и закрыл глаза. Ветер на улице сносил с ног, и мужчина автоматически отметил, что начинается смерч. В последние полтора года они были обычным явлением. Огромные вихри песка, они не несли большой опасности, быстро начинались и так же быстро заканчивались. Иногда смерчи приносили с собой радиоактивные дожди, иногда солнце, но это происходило редко. Чаще всё оставалось так же... никак. *** Утро наступило слишком неожиданно. Хизаки открыл глаза и несколько минут смотрел в потолок. Сегодня, на удивление, он действительно выспался. Снотворное ли помогло, или ещё что-то, он не знал. Его тревожило не это. Хизаки повернулся на бок и задумался. Ему что-то снилось, он не помнил, что, но это казалось важным. Как будто его кто-то звал? Поняв бесплодность своих попыток вспомнить, Хизаки поднялся и взял приготовленный вчера рюкзак. В руках его была карта. Пора было уходить. Осторожно выбравшись из здания, он огляделся. Собак нигде не наблюдалось. Вздохнув свободнее, он направился к вокзалу. Раньше Хизаки часто бывал в Киото, он хорошо знал маршрут электрички и решил идти по рельсам. Может, в плане безопасности это было не самым умным решением, но он подумал, что заблудиться будет хуже. Здание разрушенного вокзала пугало и настораживало, но в глубине души Хизаки был рад. Рад тому, что у него появилась какая-то цель, хоть какая-то надежда. И Хизаки, не задумываясь ни о чём, просто поддался обстоятельствам и наконец нашёл в себе силы начать поиски. Разумом он понимал, что ему придётся ох как непросто. Разум твердил ему, что снова и снова он будет разочаровываться и терять надежду, но такое неожиданное появление Ахерона пробудило в нём былой азарт и волю к жизни, которую он, в общем-то, любил. Шаги гулко разносились по пустому зданию. Вокзал тоже мало пострадал, и такие места всегда оставляли тревожное чувство. Хизаки неосознанно стремился видеть повреждения. Когда их не было, создавался диссонанс. Вид покорёженных поездов не удивил его. Его уже давно ничего не удивляло. Вагоны зияли чёрными дырами дверей и окон, грустно смотрели разбитыми фарами, повсюду виднелись бурые пятна давно засохшей крови. Да, Токио в своё время многое пережил. Долгих восемь месяцев Япония являлась закрытой зоной, куда попасть было невозможно. Всё потому, что уровень радиации здесь превышал все мыслимые и немыслимые пределы. И только через восемь месяцев, полулегально, потратив кучу нервов и денег, Хизаки смог получить разрешение на въезд в Японию. Он ни секунды не пожалел, что вернулся, хотя это и причинило ему много боли, но никому бы не пожелал той неизвестности, в которой пребывал в Штатах. И вот сейчас он шёл по рельсам в свой родной город, совершенно не зная, что ожидает его там. Такая же пустота, как здесь, толпы мутантов или люди? В последнее он слабо верил, хотя отчаянно хотел, чтобы так и было. Вокруг него царила всё та же тишина, на много миль вокруг не было никакого движения, Хизаки был один. Он шёл вперёд, настороженно оглядываясь по сторонам, но в этом не было необходимости. Мужчина обернулся и посмотрел на Токио. Было такое чувство, что больше он сюда не вернётся. Этот город был мёртв, мёртв не только внешне, мертва была его душа. И хотя он хранил множество светлых воспоминаний, Хизаки не жалел, что покидает его. Что-то влекло его вперёд. С ним такого не было уже очень давно, кажется, целую вечность. Это чувство было таким же, как и когда он создавал Версаль с Камиджо, поэтому он и поддался. Дорога маячила однообразным пейзажем, всё вокруг было серым, и только темно-синий плащ Хизаки разбавлял палитру. Он начал свой путь, пытаясь предугадать, куда он его приведёт. *** Хизаки лежал и устало смотрел в небо. Он снова перестал высыпаться. Снотворное кончилось, а сам он мог спать часа по три. Его путь длился уже много дней, наполненных однообразием и серостью. Сколько было за эти дни деревень, городов, городков, застав, и каждый раз Хизаки надеялся. Надеялся, что вот сейчас, наконец, ему повезёт. Но ему не везло. Его ждали либо Ахероны и зомби, либо... либо мертвецы. Сколько раз ему виделись людские силуэты в развалинах, но каждый раз это оказывались изгрызенные, полусгнившие трупы. Каждый город насквозь пропитался этим тошнотворным запахом, настолько мерзким, что в глазах темнело. Сначала Хизаки боялся, бежал от умерших, но потом привык и к этому, перестав замечать некогда людей. Всё повторялось по одной схеме: подходя к городу, он радовался как ребёнок, отчаянно надеялся, ждал, потом жестоко падал с не таких уж больших высот, потом снова приходила апатия. До следующего города. Он ничего не испытывал, глядя на мертвецов, и только один раз он не смог сдержать рыданий. Это было через пять дней после его ухода из Токио. Он уже и не помнил, где. Обычная станция, обычный городок, всё это потерялось в сознании. Хизаки в очередной раз осматривал трупы, когда что-то привлекло его внимание. Он оглянулся и заметил в отдалении тело человека, которое отличалось от остальных. В душе появилось тревожное чувство, но он отмахнулся от него, уже заранее неосознанно зная, что увидит. Человек обнимал ребёнка, будто пытаясь спасти, укрыть его. Наверно на них напали, и, спасаясь, взрослый спрятал ребёнка. Но это им не помогло. Подойдя поближе, Хизаки понял, что человек умер не так давно: хотя лицо и тело было в ужасном состоянии, кое-где сохранилась кожа. Хизаки попытался развернуть его. Рука человека скатилась с плеча ребёнка, и с тихим звоном из неё выпала разорванная цепочка. Хизаки наклонился и поднял её. Вещь казалась странно знакомой. Небольшой медальон с изящной гравировкой и инициалами. Хизаки не поверил. Он посмотрел на лицо, но на нём ничего нельзя было различить. Хизаки ещё раз взглянул на гравировку. Понимание и шок навалились внезапно, вырывая из горла отчаянный крик. Он не верил тому, что видел, но отрицать факты было нельзя. Медальон принадлежал Юки. Ему и только ему. Хизаки знал это наверняка, потому что сам дарил его на последнее Рождество. Он сделал пять цепочек на заказ, всем им. Не в силах сдерживать рыдания, он опустился на колени, сжимая медальон в руках. Слёзы катились по щекам, он очень давно не плакал. Ему было больно, очень больно; невозможно было представить спокойного и уверенного в себе барабанщика, лежащим мёртвым перед Хизаки. Но так и было. Юки действительно был мёртв. Истерика постепенно сошла на нет, только изредка раздавались всхлипы. В груди поселилось давящее и тяжёлое чувство. Хизаки более внимательно посмотрел на человека, отмечая краем сознания тёмные волосы, знакомые детали одежды. Он хотел найти опровержение, но не мог. На знакомых вещах он узнавал потёртые джинсы, на куртке была оторвана пуговица, барабанщик никак не мог её пришить. Это и вправду был Юки. Безнадёжность переливалась через край, становясь бесконечным потоком слёз. Хизаки дышал резко и поверхностно, чисто на автомате стирая влагу со щёк. Каким невероятным казалось найти Юки здесь. Не в Токио, не где-то ещё, а именно здесь, в богом забытом городе, в который Хизаки зашёл случайно. Тело ещё не истлело. Может, если бы Хизаки ушёл из Токио раньше, он бы встретился с другом, и, возможно, у Юки было бы больше шансов остаться в живых. Стоя перед бывшим ударником на коленях, Хизаки не мог заставить себя пошевелиться, гипнотизируя тело взглядом. Хотелось кричать, сметать всё на пути, вопрошать, чем же Юки так провинился в этой жизни, за что же он заслужил такую страшную смерть? Но Хизаки оставался неподвижен, мысленно вознося молитву и прощаясь с верным другом навсегда. Он не остался там ни секундой дольше, пытаясь убежать, забыть, но забыть не получалось. Перед глазами всегда стоял образ мёртвого Юки. Теперь каждый раз, подходя к новому населённому пункту, Хизаки боялся найти среди трупов знакомых – семью, друзей. Но больше такого не случалось. Странная апатия охватила его – он снова не знал, куда и зачем идёт, он просто шёл, засыпая на несколько часов, просыпаясь, сражаясь с Ахеронами и снова и снова видя сотни мёртвых тел. Это становилось всё мучительней, а вина за смерть Юки давила на плечи. Он не был виноват в этом, но всё равно винил себя. За то, что остался жив, что уехал в Штаты так не вовремя. Всё это были уже дела минувших дней, но воскресить Юки не мог никто. Наконец поднявшись, Хизаки решил продолжить путь. Уснуть он не сможет, значит, не было смысла лежать дальше. Ещё вечером, осматривая окрестности с какой-то вышки, он заприметил небольшой городок и решил заглянуть туда. С рельсов он давным-давно сошёл, смутно ориентируясь по карте и надеясь всё же добраться до Киото. Приготовив пистолет, он уверенным и осторожным шагом направился к городу. Сегодня ему определённо везло. Город был пуст. Вздохнув спокойнее, Хизаки принялся осматриваться, пытаясь понять, где он. Зайдя в какой-то магазин, он невольно вздрогнул – прямо на него смотрели пустые глазницы трупа. Хизаки передёрнуло. Не найдя ничего полезного, он вышел и направился в центр; быть может, там что-то подскажет ему его местонахождение. Быстро проходя по улицам, он оглядывался. Место казалось ему знакомым, но вот где он его видел, хоть убей, вспомнить не мог. Чувство, что он уже бывал здесь, не отпускало. Заметив старый плакат, он присмотрелся, вглядываясь в адрес на нём. Глаза в удивлении распахнулись. Отсу(4)... Он был в Отсу... До Киото было совсем немного. Он почти пришёл. Теперь он понял, почему город был знаком. Он и правда часто здесь останавливался по дороге в Киото. Не удосуживая себя дальнейшим осмотром, Хизаки кинулся к вокзалу. Пара дней, и он будет в Киото. Он не знал, что там найдёт, и найдёт ли что-то, но бросать свою идею не собирался. Хизаки не имел представления, как он оказался в Отсу, даже представить не мог. Он-то считал, что давно уже завернул куда-то не в ту сторону. Но он был здесь, и это странным образом вселяло надежду. Вокзал практически ничем не отличался от токийского, разве что был более разрушен, но это его не волновало. Спрыгнув на рельсы, Хизаки сверился с картой и слабо улыбнулся. Ночью снова был смерч. Он принёс лишь головокружение и далёкое завывание Ахеронов. Этой ночью Хизаки не делал привал – между Киото и Отсу не было достаточно безопасного места для этого. Он был на рельсах, на открытом пространстве, напасть могли в любой момент. Поминутно оглядываясь и пытаясь устоять под ветром, он продолжал идти вперёд. Где-то вдали сияло серебром озеро Бива(5). Хизаки любил это место; раньше здесь было очень красиво: кристально-чистые воды озера и яркие огни городов. Куда делась вся эта красота, что стало с этим местом? Ветер затих только к утру, когда Хизаки был полностью измотан и валился с ног. Не давая себе отдыха, он упрямо шёл к Киото. Его гнали воспоминания, боль и вой псов. Увидев вдалеке ещё один смерч, Хизаки застонал. Плюнув на всё, он сошёл с рельс и повалился на землю, обещая себе только немного полежать. Но глаза закрылись сами по себе, погружая уставшее тело в дрёму. ST – Unreal – Лёд Хизаки проснулся от лая. К нему приближались трое взрослых Ахеронов с явным намерением пообедать. Любой другой испугался бы, но только не Хизаки. Мысли заметались, высчитывая шансы, глаза следили за каждым движением собак. Пистолет был заряжен, нужно только выбрать момент. - Знал, же, знал, что нельзя засыпать! И вот к чему это привело... – пробормотал Хизаки, внутренне собираясь и готовясь к тяжёлому бою. Собаки были опасны, потому что их было трое, и нападали они одновременно. Он поднял пистолет, целясь между глаз первой псине, надеясь хотя бы задержать её. Выстрел, и собака заскулила, оставшись позади. Кидая рюкзак во вторую, Хизаки выстрелил в третью, которая уже прыгнула на него. Он немного промахнулся, и пуля прошла правее сердца. Он не знал, чувствовали ли псы боль, но Ахерон разозлился и, зарычав, сбил Хизаки с ног. Откатываясь в сторону, мужчина снова выстрелил, на этот раз точно. Собака повалилась на землю. Оставшиеся две к этому времени пришли в себя. Всё так же лёжа на земле, Хизаки наугад выстрелил несколько раз в одну из них. Силы утекали с каждой секундой, будто кто-то выкачивал его. Чудовище раскрыло пасть и издало громкий, ужасающий вой. Глаза Хизаки расширились – вот после такого-то и приходила вся стая. Оповещение о добыче. Жить ему оставалось не так много. Сердце резко увеличило неровный ритм, в кровь выплеснулся адреналин, открывая второе дыхание. Душу заполнили страх и отчаяние. Не так он хотел бы умереть. В следующую секунду Хизаки рванулся к ближайшей собаке, пинком сбивая её на спину и стреляя. Чудовище содрогнулось в предсмертной судороге и затихло. Сзади раздался грозный лай, Хизаки обернулся, стреляя, но снова промахнулся. Ахерон завалился на него, клацая челюстями в сантиметре от шеи, разрывая одежду и заляпывая её слюной, смешанной с кровью и гнилью. Оттолкнув его, Хизаки выстрелил ещё несколько раз. Собака обернулась к нему, подставляясь под пулю, но он снова промахнулся и через секунду понял, что это был последний патрон. Дыхание перехватило от ужаса; Ахерон снова бросился на него, почуяв страх человека. На автомате Хизаки сделал единственное, что мог – не глядя, ударил собаку пистолетом. В следующее мгновение он понял, что до сих пор жив, а Ахерон всем своим немаленьким весом давит ему на грудь. Дрожащими руками Хизаки столкнул с себя собаку, которую умудрился оглушить, и дополз до рюкзака. Вытряхнув его на землю, он взял оставшиеся два пистолета и, пошатываясь, поднялся. Стараясь не смотреть на место побоища, он выбрался на рельсы и присел, восстанавливая дыхание. Через несколько минут он встал и почти бегом направился к Киото. Ему несказанно повезло, ему выпал шанс выжить, и он собирался его использовать. До Киото оставалось несколько часов пути, и нужно было преодолеть это расстояние как можно быстрее - Ахерон скоро очнётся, а может, даже и явится оставшаяся стая. Хизаки не пришло в голову пристрелить псину, он хотел оказаться как можно дальше от этого места. Судя по потемневшему небу, был уже вечер, он проспал довольно долго. Снова поднялся ветер, но Хизаки и не думал останавливаться. Так же, как и прошлой ночью, он упрямо шёл вперёд. Вновь его гнал страх и вой Ахеронов, который теперь раздавался отовсюду, то ближе, то дальше, не позволял измученному человеку расслабиться. Казалось, вокруг него невидимым кольцом смыкаются тени псов и их жертв, лелея надежду забрать его с собой. Хизаки падал под напором ветра, поднимался, оглядывался и продолжал путь. Смерч опять не утихал до самого утра. У Хизаки появилось неприятное чувство дежавю. Но и этому должен был прийти конец. Когда ветер успокоился, он смог наконец-то оглядеться. Из груди вырвался облегчённый стон, когда он заметил первые городские постройки. Мужчина не выдержал и повалился на колени, опираясь исцарапанными ладонями об иссохшую землю и глубоко вдыхая. Смерч немного разогнал тучи, и где-то сбоку виднелась необычайно яркая кровавая полоса солнечного света. Тени исказились, а окрестности осветились бледным золотистым сиянием. Хизаки прибавил шаг. Через два с лишним часа он был в Киото. Этот город заметно отличался от Токио. Он явно был жилой. Хизаки заметил тени, скользящие тут и там, он пока не знал, что это или кто, надеясь скоро узнать. Природа здесь вступила в свои права гораздо быстрее, чем в Токио. Сквозь разрушенный асфальт пробивалась пожухлая буроватая трава, воздух был заметно чище. Дышалось легче. Хизаки закрыл глаза и поднял лицо к небу. Он всё-таки дошёл. Город осветился восходящим солнцем, одеваясь в тёплые оттенки. Небо, пусть и не яркое, выбило себе кусочек голубизны. Да, Киото был совсем другим. Раздался лай, и Хизаки распахнул глаза, поднимая пистолеты. Он был к этому готов, не быть монстров тут просто не могло. Он выстрелил, не задумываясь: с нескольких сторон неслись Ахероны, а прямо перед ним из развалин выбирались зомби. Полусгнившие, испещренные пулями тела. Тела тех, кто когда-то был людьми, тех, кому не повезло. Несколько чудовищ упали от его пуль, из тел ещё трёх торчали стрелы, но задумываться над этим было некогда. Не подпуская к себе монстров, Хизаки постепенно отступал к стене, надеясь найти опору. Отвлёкшись на секунду, он заметил несколько человеческих фигур невдалеке, но понять, были ли это зомби, не успел. Споткнувшись об изломанный асфальт, он упал, роняя один из пистолетов. В другом оставалось два патрона, Хизаки выпустил их в безногого зомби, ползущего к нему. Голова мотнулась, из горла вырвался неслышимый в шуме рык, и тело повалилось на землю. В тот же миг он почувствовал разрывающую боль в лодыжке и посмотрел на ногу. Из горла вырвался крик, наполовину от боли, но больше от страха. Хизаки попытался освободить ногу из челюстей Ахерона, а в следующую секунду перед ним мелькнула тень, лёгким движением руки разрубая псину, тем самым освобождая ногу. Ничего не осознавая, Хизаки поджал под себя укушенную ногу, опускаясь щекой на землю. У него больше не было оружия, поэтому, если он умрёт, то лучше не видеть этого. Через несколько мгновений на улице наступила относительная тишина, послышался далёкий разговор. Хизаки молил всех богов, чтобы потерять сознание; раз начались галлюцинации, до этого было недалеко. По щекам снова текли слёзы, но он их не чувствовал, так же, как не чувствовал боли в ноге. Такая глупая и смешная смерть из-за невнимательности... - Эй, - что-то коснулось плеча. Хизаки дёрнулся, зажмуриваясь ещё больше. - Нет, нет, нет, не надо, отойди, отойди, отойди… - как мантра раздалось откуда-то. Голова кружилась. - Успокойся, он один, - произнёс спокойный голос сверху, и кто-то присел рядом с Хизаки. Тот упорно отказывался открыть глаза и убедиться, что это ему только чудится. - Эй, ты живой вообще? – голос казался до безумия знакомым, но память отказывалась выдавать ассоциации. Хизаки всхлипнул, почувствовал тёплые пальцы в длинных волосах, а потом была спасительная темнота. 1. Радиационные мутации, как правило, не совместимы с жизнью, поэтому здесь имеется в виду, что многие погибли от этих мутаций, а часть адаптировалась к ним, в итоге оставшись монстрами. 2. АХЕРОН - адское чудовище с пылающими глазами (с). В нашем случае – огромная мутировавшая собака. Ноги этого существа растут из трилогии «Обитель зла». 3. Лейбл, созданный и принадлежащий Камиджо. 4,5. Отсу – это город недалеко от Киото. Находится на берегу самого крупного в Японии озера Бива. http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_japan/82/Бива Для справки: по хронологии моего фанфика Конец света произошёл в июне 2012 года. В Японии Хизаки оказался через восемь месяцев, т.е. в январе 2013. Почти год он провёл в пустующем городе. Дата начала событий: декабрь 2013. Хизаки дошёл от Токио до Киото за 24 дня. То есть на момент окончания первой главы у нас январь 2014.