***
Семь лет назад.
— Пэйтон, пойдём гулять! — радостно закричала маленькая голубоглазая девочка, забегая в гостинную. Её белокурые волосы красиво развивались от зимнего ветра, который подул из открытой двери. — Белла, — недовольно пробормотал маленький мальчик с каштановыми волосами, сидя на диване. — Ты разве не понимаешь, что родители запретили мне выходить? Закрой дверь! — грубо попросил он, и девочка невольно попятилась к двери, которую забыла закрыть. Десятилетняя малышка просто забыла, что её друг был наказан, поэтому и не закрыла дверь. Она боялась, когда с ней разговаривали грубо — родители говорили, что она просто любит преувеличивать и строить из себя самовлюблённую девочку. Но Белла знала, что это не так. Никто её не понимал. — Извини, сейчас закрою, — выдавила она и отошла к двери, снимая свою курточку. Она всё равно больше не понадобится Белле — Пэйтон не собирается выходить. С грустным лицом она захлопнула дверь. — А куда родители твои уехали? — осторожно спросила малышка. — Не знаю, — повёл плечом кудрявый и отвернулся с недовольным лицом. Белла надула губки и села на диван, играясь с краешком своей майки. Сейчас было скучно, даже с Пэйтоном. Обычно, с ним всегда есть чем заняться, но не сегодня… — Эй, ты обиделась? — нарушил тишину Пэйтон, поворачивая голову на меня. Я легонько развернулась в его сторону и сказала: — Почему ты такой ску-у-учный? Разве нельзя хоть один раз в жизни нарушить правила? Пойдём, погуляем! — Я потянула его за плечо, но мальчик нахмурился. — Ну никто же не узнает! Твои родители сказали, на сколько они уехали? — Да, — проскрежетал мальчик. — На два часа… — Ну вот! — обрадовалась Белла и вскочила с дивана, прыгая вокруг белого, круглого стола. — Я к тебе бежала, а ты тут носом крутишь! Пошлииии! — Нет! — сказал Пэйтон, но его голос прозвучал неуверенно. Девочка сразу же поняла, что её удалось переубедить своего друга — он быстро сдавался, а уж особенно ей. — Ну… только если недалеко и ненадолго! А то если вдруг мама и папа увидят, что меня нет дома, то получим мы оба… — Тогда скажи, что всё затеяла я! — не смея больше терпеть Белла закричала и побежала к двери. Подождала, пока мальчик наденет куртку, и дети вышли из дома. Нью-Йорк — что может быть прекраснее этого огромного города? (автор знает, что Нью-Йорк это штат, но есть такой город в этом же штате) Небоскрёбы, парки, памятники; тихие улочки, деревья с шумной листвой, и люди, которые бегают туда сюда, спеша по-своим делам. Белла и Пэйтон жили в одном из самых спокойных районов города. Тут было мало машин, немного домов, но много деревьев. Обычно, тут было тепло, но сейчас всё живое покрылось снегом, убаюканное дуновением морозного ветра. На небе уже почти не осталось светлых участков — вся Земля была поглащена темнотой наступающей ночи. С неба валил снег, и Белла быстро закружилась со снежинками, подхватывая их танец. Они падали ей на маленький аккуратненький носик, на светлые волосы, мгновенно делая их тёмными, на язык, который она высовывала. Пэйтону хотелось бегать с ней, он так и наровил упасть в снег, но что-то удерживало его сделать это — он считал, что Белла перестанет считать его взрослым, хоть он и был всего лишь на год старше её. — Пэйтон, иди сюда! — вдруг крикнула девочка. Мальчишка выкрикнул, нарушая тишину декабрьского вечера: — Белла, что там? — Тут что-то лежит! Что-то… — её голос оборвался, превращаясь в крик. На мгновение Пэйтон испугался и замер на месте, но что-то заставило мальчика идти к своей подруге. Повернув голову, он увидел, что девочка упала и кричит, то ли от страха, то ли от горя. — Изабелла! — закричал он. Мальчик кинулся к месту, где маленькая карабкалась в снегу. — Белла, что с тобой? Девочка резко замолчала. Пэйтон решил, что её что-то очень сильно поразило, и подумал потрясти подругу за плечо, чтобы вывести её из ступора… — Я не хочу умирать, я не хочу умирать… — бормотала Белла, изредка издавая какие-то сдавленные звуки. — Белла… Ч-что ты говоришь?.. — воскликнул мальчик, не зная что ему делать. — Ты чего? Ты не умираешь, всё хорошо… «Что это такое? Что с ней случилось? Как ей помочь?» — думал Пэйтон, кидаясь от одному обьекту, к другому. Сугроб, огромный камень, Белла, сугроб, огромный камень, Белла, сугроб, красные пятны, ка… Пэйтон пошатнулся, не в силах стоять на ногах. Алые пятна растекались около двух огромных камней. Мальчик смотрел в ту сторону, немного испугавшись. Почему-то, от увиденного в его животе скручивался какой-то неприятный узел. Будто мальчику только что вспороли живот. Он, позабыв об Изабелле, сдвинулся с места и тихо подошёл к огромным булыжникам. Ужас перекосил лицо мальчика, когда он узнал в этих камнях своих родителей. Вот только неживых. — НЕЕЕЕТ!!! — закричал мальчик и бросился к телам. Он хотел обнять их, поцеловать, вновь согреть. Пэйтон коснулся чистого участка тела матери и тут же отпрянул, почувствовав леденящий до костей холод. Одиннадцатилетний завыл от горя, смахивая со своих глаз слёз. Он кричал так громко, будто хотел докричаться до самих Небес и душ родителей на них. Но никто его не слышал. Родители не откликались на его зов. Вдалеке послышались заглушённые звуки каких-то мигалок. Приехали полицейские.POV: Белла Наше время
Паническая атака — главное психическое заболевание XXI века. Буквально несколько десятилетий назад люди признали, что болезнь есть, и что её надо лечить. Из-за чего же появляется эта напасть? Никто не знает. Внезапный, беспричинный страх сжирает тебя изнутри, не оставляя ни одной хорошей эмоции. Тебе хочется умереть, чтобы больше никогда не чувствовать этой напасти и смертельного ужаса… — Изабелла Уилсон! — прервала меня от моих мыслей миссис Дэвис. — Что с Вами? Язык потеряли? Класс ждёт. Что же мы чувствуем во время атаки? Всё предельно просто — необьяснимый страх. Хотя, это можно было бы назвать фобией, но есть и другие симптомы, более серьёзные, и которые ну никак нельзя приписать какой-либо фобии. Фобия — страх объяснимый. А панические атаки — могут быть спровоцированы фобиями, но увы, чаще всего, они необъяснимы… — Изабелла! — вновь грозным голосом произнесла миссис Дэвис. — У тебя совсем нет впечатлений о прочитанной книге? Ты задыхаешься, нехватка воздухе вгоняет тебя ещё в большую панику. Кажется, что мир перевернётся, что наступит что-то ужасное, непоправимое. Кажется, что ты остался один на всём белом свете. И ты готов сделать всё, чтобы никогда больше не чувствовать этого. Меня зовут Изабелла Эмили Уилсон. И у меня панические атаки. — Я… — прошептала я, пытаясь сделать вдох. — Я… — я будто упала в чёрную бездну. Ничего не вижу, не слышу, не чувствую. Я абсолютно мокрая — не знаю, действительно ли я вспотела, или провалилась в чёрную, мутную воду. А эта идиотка миссис Дэвис даже помочь мне ничем не может — не видит что ли, что со мной происходит? Хотя, чаще всего, мне никто не помогал. Я обычно убегала в туалет и переживала смертельный ужас там. А когда это случается на уроке, а уж особенно во время зачёта по прочтенной книге Шекспира, выбежать в туалет вряд ли получится. — Миссис Дэвис, да это же паника! — крикнул мужской голос, и мне даже не хватило светлых мыслей, чтобы поблагодарить его хотя бы беззвучно — такой сильной у меня была атака. Адреналин бросился мне в кровь, и это в принципе и есть виновник панических атак. — Белла! Беллочка, послушай, — мой однокалассник Мэйсон подбежал ко мне и схватил мои руки. — Всё хорошо, слышишь? Всё отлично… — он гладил мои руки и пытался хоть как-то успокоить меня. — Досчитай до 1. Давай, попробуй — 100, 99, 98… — 97, 96… — тихо говорила я. Так, что же вспомнить? Стихотворение? 95, 94… Тот цветок на подоконнике? Да, красивый… 93, 92… Какая сегодня погода? Облачная, но за одним из облаков скрывается солнце. Всегда…POV: Пэйтон
Я остановился около этого ужасного дома. Точнее, он стал ужасным, с тех пор, как родители Беллы вместе с ней переехали отсюда. Видите ли, детская травма может остаться. Я понимаю их сомнения и переживания, но я никак не могу смириться с тем, что она больше тут не живёт. Белла не живёт тут, а травма осталась — точнее, не травма, просто с тех пор у неё начались панические атаки. Прошло семь лет, мы до сих пор с ней общаемся. Она пытается не упоминать при мне ту ситуацию, всё-таки, сердце и разум у неё есть… Я отшвырнул от себя несколько камешков, которые попались мне на пути. Эта дорога так и не покрыта ничем, сплошная грунтовка. Я всегда любил таскать отсюда камешки и вставлять их как глаза снеговику. Мы с Беллой любили делать это вместе. Как жаль, что мы успели где-то потерять это детское счастье. С той зимы она меньше разговаривает со мной. Поддерживает, я могу положиться на неё. В её взгляде я часто видел жалость, и меня это немного бесило — возможно, она считает меня слабаком, поэтому и не хочет подходить ко мне. Ну конечно, мне 18, для неё я слишком неудачливый. Я жил как лох — с дедом и бабушкой, ходил как лох — в старой одежде, вёл себя как лох — ни с кем не общался и часто грустил. Я уверен, что никому такие друзья не нужны, даже Изабелле. Если уж и она на меня забила, то забьёт каждый. Если уж девочка, которую я знал всю свою жизнь, почти забыла обо мне — то я могу точно сказать, что дружбы не существует. Но кто сказал, что я до сих пор такой? Кто сказал, что я продолжил оставаться таким? Однажды, когда один одноклассник Беллы мягко намекнул мне о моей слабости, я понял, что он прав…Flashback
Пять лет назад
— Господи, как можно быть таким… таким… таким убогим? — я посмотрел на Мэйсона таким взглядом, будто был готов расплакаться. — Я на год младше чем ты, но сделать могу в несколько раз больше чем ты! — он рассмеялся мне в лицо. — Ты — слабак. Иди пожалуйся мамочке и папочке! Ой, извини! — саркастически закричал Мэйсон. — Они же сдохли! И ты сдохнешь так же, такой же убогой смертью, в этих же лохмотьях! — он опрокинул меня на асфальт и стал пинать ногами, заставляя кровь течься из всех возможных дыр. — Да как Белла вообще продолжает с тобой общаться? Она не достойна такого помёта! — я терпел это. Я не знаю, что я буду делать дальше, сейчас мне плохо…End of the flashback
После того, как я шёл домой, к бабушке, полностью измазанный кровью, плакал, меня нашли какие-то мужики. Им было лет 40. Понятно, что такой сопливый малой, как я, испугался. Но они остановили меня и заставили рассказать всё, что только можно. Я рассказал и один из них, их вожак, под кличкой Гроза, сказал: «Ты должен отомстить и доказать им всем, что слабаки тут только они» Я послушался Грозу. Я дал обещание, что вступлю в банду Грозы, и что найду убийцу своих родителей. А затем убью его и наконец-то обрету покой. Я поклялся стать сильным. За эти пять лет я перестал быть тем слабым уродом. Я воровал — я делал это так много, и так хитро, что никто даже замечать это не успевал. Я был ловок, проворен, у меня были прекрасные внимание и выдержка — я тренировался днями напролёт. Бабушка удивлялась тому, что я где-то пропадаю. Я врал своей бедной старушке, говорил, что гуляю с друзьями и с Беллой. Хотя, это была далеко не правда. Я учился быть лучшей версией себя — я мучал себя так, что мне хотелось подохнуть от нагрузок. Но я шёл вперёд, я хотел доказать всем, что я уже не тот лопух, который плакал от каждого прикосновения. Но в первую очередь мне хотелось сделать это ради одной цели — расстрелять того человека, который покушался на моих родителей. Как-то раз Гроза сказал, что я всем буду внушать то, что я самый опасный. А затем я буду расстреливать всех тех, кто не согласен с этим. Никто не знает того, кто на самом деле скрывается под маской этого милого, восемнадцатилетнего Пэйтона, который применяет силу только тогда, когда это действительно требуется. Под ним скрывается серийный убийца, вор, маньяк Эдди. Да, просто Эдди — такая милая кличка для человека который убил всех, кроме виновного. Но я работаю над этим. И небеса расколются тогда, когда я сделаю это.