День Рождения

Глеб специально приехал впритык, чтобы ни с кем не пересекаться. Снейк и Оля звонили ему по очереди, проверяя, все ли в порядке. Немного знакомого раздражения, чтобы не уйти в себя и пережить этот вечер. Хотелось провести привычное выступление: небольшой клуб, набитые в него люди, можно выцепить чей-то взгляд, а можно расфокусировать зрение, и все смажется в одну движущуюся, пульсирующую массу. И так целым туром, чтобы в переездах отключаться от усталости на трясущейся полке поезда или наконец-то написать новое, по-старинке, в тетрадку, а не только в планшет, а на концертах отдавать и пытаться получить хоть немного энергии. Но коррективы внесены во все привычные дела, и вот техники, друзья и коллеги хлопают по плечу и поздравляют с юбилеем здесь, в парке, на границе травы и воды, где-то между рестораном и пляжем. Непривычно. Солнечный диск висел совсем низко, освещая розовым и померанцевым шатры перед сценой. Подул ветер с речным запахом, и ткань их натянулась как паруса. Шумящие за столиками люди словно притихли на мгновение. Глеб замер за кулисами, склонив голову набок. Потом стал вертеть головой, ища музыкантов и роуди*: - Валера, акустику брал? - Да, Глеб, на всякий случай всегда возим, – кивнул в сторону, – Андрюха, подключай мою красотку. - Юра, у тебя все клики** с собой? Отлично. Дима, Стася, тоже сюда. Играем первой «Два корабля». Как на Симфо, но без Симфо. - Уверен, Глебыч? – подошедший Снейк удивленно раскрыл свои глаза, которые из-за очков стали еще больше. - Как никогда, – и вписал чёрным маркером первый трек в сетлист. Начали одновременно с заходом солнца. Последние лучи и первые аккорды гитары. Все перевернулось внутри: остались только свет и тьма, только ощущение бесконечного, солёного, горького океана вокруг. - Надо заново придумать некий смысл бытия. Нафига? Одна за одной загорались яркие августовские звёзды, которые пробивались даже через плотный световой шум московского неба. Первая песня закончилась, но где-то в мозгу крутилась мысль, что начиналось что-то новое, волнительное, непривычное. - Здравствуйте! Ответом были шумные приветственные аплодисменты, выкрики «С Днём Рождения!» и, конечно, «Глебушка!». Внезапно все озарилось тёплым светом оранжевых и красных бумажных фонариков, которые тихонько шуршали, перешептываясь по-китайски с листвой деревьев. Из колонок зазвучали электронные сирены и гитара – погнали дальше. Выступление прошло на уровне: Глеб в настроении, игривый и меланхолично тяжелый одновременно. Движения его рук мягкие, плавные, но дразнящие. Голос истерит, умоляет и шепчет. Стася и Валера со своими гитарами как танцующие языки озорного пламени, бэками поддерживают фронтмена с двух сторон. Снейк – шаманит над светящимися барабанами, совмещая в себе что-то звериное с пластиковым постмодернизмом. Только пара технических заминок из-за вечно ломающегося ушного монитора, наивные и милые подарки от фанатов, торжественное поздравление от директора и, по совместительству, барабанщика, немного сбавляют обороты этого действа. Но главное – это живые эмоции. Люди приходят на The Matrixx не только ради музыки. Они все как оголённые нервы, выпотрошенные души, которым нужно, чтобы хоть один человек сказал: «Я знаю, каково это. Я такой же», – и он говорит это им, заряжает их, проживает снова и снова всю грязь и дает свет, обессилев, но став на единицу времени – счастливым. После выступления ничего не хотелось. Только сидеть на диване в гримёрке, расслабившись, выдохнув. Лучше бы, конечно, лежать на боку, подобрав ноги, подложив руку под голову и пытаться поймать неуловимые сны, где ты все-таки летишь невесомо. Но вокруг люди: кто-то пьяно и счастливо поздравляет с юбилеем, кто-то громко разговаривает и закусывает, забыв об имениннике, техники снуют туда-обратно, Стася пытается найти место, чтобы переодеться, и желательно, не перед сосущимися друзьями организатора, за пределами шатра фанаты надеются на автограф и фото. Обычная жужжащая, убаюкивающая суета. Клавишница и басистка группы, вроде бы уже скрывшаяся в другой, отдельной части шатра, внезапно вернулась с огромными, округленными глазами. Тихо, пытаясь не привлекать чужое внимание, она тронула Глеба за рукав: - Глееб, Глебушка! Не спи. - Стасяныч, чё такое? Ты чего такая испуганная, обидели? – фронтмен не был уверен, что случилось что-то неприятное, но чувствовал ответственность за девушку. - Глеб, там... – она взмахнула рукой, – Ну как тебе это сказать?! Я тебе покажу, пойдём. Схватила его за руку, заставляя подняться. «Сами разбирайтесь», – добавила шёпотом. В отдельном помещении шатра, где хранилась всякая всячина для мероприятий, и был спрятан вход в туалетную комнату, было темно. Глеб слеповато щурился, пытаясь разглядеть очертания предметов. Стася довела его, аккуратно подталкивая в спину, и так же быстро прошмыгнула обратно. - Аиньки, есть тут кто? – ничего не услышав и не разглядев, Глебсон достал из кармана помятую пачку сигарет, вытащил одну, и стал искать зажигалку. - Я тут. Только не уходи сразу, я просто хотел поздравить тебя лич... – Вадим прервался, услышав приглушенное, завывающее «Ааааыыуууууу» брата. - Так и знал, что дело труба. Ещё и сигарету уронил из-за тебя, – Глеб возмущенно пытался подсветить пол телефоном, плюнул и полез за новой сигаретой. Вадим немного опешил, он боялся, что в него сразу полетит ближайший стул или его самого отправят куда подальше. Но Глеб занят поисками сигареты и зажигалки, не обращает внимания. «Простил, что ли? Игнорирует? ПОВЗРОСЛЕЛ к пятидесяти??», – мысли метались, а рука машинально потянулась к собственной зажигалке. - И чё, это всё? На день рождения только один огонёк, и тот от зажигалки? А как же торт и пятьдесят свечек? – ухмыльнувшийся Глеб, определенно, совершенно точно не повзрослел, но был твёрд в намерении не сорваться на обиды. Что-то сегодня повернулось, когда они играли первую песню. Что-то сломанное наконец-то срослось. Лучше обыграть, подождать – чего, сам не знал. - Будет тебе торт. И свечки, – произнес тихо, боясь спугнуть момент. Вадим, вроде привыкший к темноте, пытался разглядеть черты лица брата, но видно было только огонёк на конце сигареты. Он перехватил её пальцами, едва коснувшись руки Глеба, долго наблюдал, как пульсирует свет. Затянулся и поймал беспокойный взгляд Глеба. Выдохнул в сторону, на автомате бросив бычок под ноги, и затушил его ногой. - С Днём Рождения, Глеб, – Вадим обхватил и обнял его так крепко, как только мог. И будь, что будет. - Вадик, давай вместо торта блок Marlboro, а то эта была последняя сигарета, – на ухо шепнул Глебсон, обнимая в ответ старшего брата.