Кинцуги

Ничтожество. Предатель. Зазнавшийся ублюдок. Ты не достоин даже лучшего солнца в этой жизни.       Голос разума эхом разносился в большой ванной комнате Хогвартса, которая сейчас казалась Драко единственным укромным местом. Местом, где на него не будет косо смотреть Золотая тройка. Местом, где родители не станут объяснять, что у него нет выбора и он обязан это сделать. Должен прикоснуться ко злу. Должен стать тем самым злодеем, которого ненавидят все.       Он давно смирился со своей участью. Давно перестал насмехаться над Поттером, перестал вести себя как ублюдок, потому что ему надоело. Он пытался изменить свою жизнь к лучшему, хотел исправить все дерьмо, которое он и его семья успели натворить. Но он не смог. И не сможет никогда. Потому что у него отобрали все органы чувств, которые есть у обычных людей.       Драко трясущимися руками умывает лицо холодной водой, не чувствуя облегчения. Кончики блондинистых волос намокают, а маленькие капли падают на ободок раковины. Руки в царапинах и синяках. Кожу слегка щипит, когда кровь вытекает из ранки, поэтому парень подносит кисть руки под напор воды, тяжело вдыхая. — Ты жалок! Просто ничтожен, Малфой! — смотрит на себя в грязное зеркало с трещинами, грозно произнося. Он ненавидит себя. Питает к себе чувство ярости и отвращения. — Ты заслужил все эти страдания, кусок дерьма! — не выдерживает, с силой ударяя кулаком по стеклу, неотрывно смотря на свое отражение.       Он пропал, и уже ничего его не спасёт. Драко чувствует, что с каждым днем падает в пропасть без дна, состоящую из боли, страданий и презрения. Поэтому ему не больно. Физическая боль — абсолютно бесполезная вещь, он давно перестал сжиматься от боли в теле. Драко не чувствовал. Не умел чувствовать. И эта боль от собственного бесчувствия была хуже всего на свете. Холод был его привычной средой обитания. Драко, мальчик мой, ты должен, понимаешь? Просто должен Это Малфой! Он на стороне Волдеморта! На него без слез не взглянешь. Наконец-то судьба поквитается с этим засранцем! Но он ведь всего лишь мальчик... Драко, ты способен помочь нам. Это он выбрал тебя — Я знаю, знаю, знаю, — словно в бреду шептал он, не замечая, как слезы текут по его щекам. — Я, черт возьми, все знаю! Не подведу, я не подведу вас... — голоса в голове не утихали, а лишь становились сильнее, давя на барабанные перепонки. — Прошу, хватит, хватит! Я все понял, не надо прошу! — Люмос! — в конце коридора загорелся маленький синий огонёк, заставляя парня посмотреть в зеркало. Что она здесь забыла? — Драко? Это ты? — Пошла вон. — Точно ты, — девушка сделала пару шагов к парню, обходя лужи воды на полу. — Здесь так темно. Что с тобой? — она увидела, как он вытер красные глаза рукавом рубашки, шмыгая носом. — Лавгуд, не приставай ко мне со своими вопросами. Проваливай, пока я не разозлился, — хотя он уже был зол, но не на нее, а на себя. Позволил, чтобы какая-то девчонка увидела его слабость. Какой позор. — Твои руки... Они все в крови... — она говорила это в своей манере: тихо, протягивая слова, словно принцесса из сказок. Удивительно, но Драко всегда считал, что Луна Лавгуд — это принцесса, сбежавшая с другой планеты. Хотя не то чтобы он о ней вообще думал. — Спасибо за очевидность, идиотка, — он определённо не хотел так грубо разговаривать с ней. Эта девочка не заслужила плохого обращения к себе, лишь потому что у него дерьмовая жизнь. — Надо подержать несколько минут под холодной водой, чтобы не стало еще хуже, — Луна, не спрашивая Малфоя, аккуратно взяла его руки, опуская в старую раковину, включая ледяную воду. — Я слышала твои крики. — Поздравляю, это не твое дело. — Ты прав, это абсолютно не мое дело, — она задумчиво обвела его своим взглядом, осматривая внешний вид. — Драко, ты разбит. Невероятно сильно. — Что? — он смотрел на нее, словно на самую невероятную вещь в мире, боясь произнести хоть слово. Разбит. Ему еще никто не говорил в лицо о его состоянии. — Я вижу тебя насквозь, вижу все, что ты чувствуешь. — Я не умею чувствовать, Лавгуд, не неси чепуху, — открытая ложь. — Ты умеешь, Драко. Ты чувствуешь больше всех на свете, потому что тебя смогли разбить, а это значит — было что разбивать, — девушка говорила тихо и размеренно, не торопясь. — Дома мы с папой часто занимались японским искусством разбивания посуды и ваз — Кинцуги. Разбиваешь. Склеиваешь. А трещины закрашиваешь лаком из сока уруси, смешанного с золотым порошком. — Какие к черту вазы? Ты в своём уме?— он не понимал, к чему она это все говорит, почему она все еще стоит перед ним и... проявляет заботу? — Ты не... Не знаешь, о чем говоришь, ясно? Не устраивай мне урок психологии, — грудная клетка тяжело вздымалась, выдавая его жуткое волнение. Луна смотрела на него, заглядывая в самую глубь серых, словно пасмурное осеннее небо, глаз. Она видела в нем потаенную боль, которую он так усиленно скрывал каждый день за маской плохого мальчика.Полумна осторожно коснулась кончиками пальцев его щеки, прикладывая ладонь, поглаживая острую скулу большим пальцем. Тепло.       Его нижняя губа тряслась, а дикий всхлип вот-вот хотел выбраться наружу. Она видела это, притягивая парня к себе за шею. Он уронил свою голову на ее плечи, обнимая мокрыми руками ее хрупкую спину. Не сдержался. Горячие слезы текли по его щекам, марая воротник рубашки Луны. — У меня нет выбора, Полумна, я жалкий мусор, который не достоин счастья. Я чертов слабак! — кричал, не беспокоясь, что его опять услышат. Сдерживаться с ней было бесполезно. — Я разбит. Я так сильно разбит, черт возьми! — девушка гладила его шею дрожащими руками, не смея перебивать его. — Ты даже не представляешь, как сильно я устал! Просто устал быть таким ублюдком, твою мать! — голос сорвался на болезненный крик, разрывая душу Луны. Тысячи звёзд выбрали своих людей, чтобы защищать их и дарить им счастье, но звезда Драко Малфоя пролетела мимо него, заставив парня быть несчастным всю жизнь. — Я монстр. Я ужасный человек, просто тварь. Зачем ты тут со мной, зачем? — Драко, — девушка взяла заплаканное лицо парня в свои руки, серьезно говоря. — Ты не плохой человек. Ты человек, которого сломали. Но твое доброе сердце уцелело. Прошу, не дай его разбить другим, — он не стал ждать, потому что откровенный шёпот Полумны в тишине заставил его кровь быстрее течь по венам, а сердце вновь начать биться в грудной клетке, словно птица, которая хочет выбраться наружу. Драко мягко коснулся ее тёплых губ своими, нежно и аккуратно, как не делал никогда. Думал, что не умел, но глубоко ошибался. Она послушно ответила на поцелуй, полный тепла и искренности, притягивая парня ближе к себе. Лёгкий румянец покрыл щеки обоих. Они почувствовали необъяснимую цельность, словно части пазлов сошлись. — Прости, я не... — Не переживай. Если тебе это надо было, то я никогда не против, — она смущённо улыбнулась, делая шаг назад. — Я, наверное, запачкал тебя кровью. Нужно вытереть. — Не стоит, лучше дай свои руки, нужно остановить кровь с помощью платка, — Драко только хотел сказать, что у него нет платка или еще какой-то тряпки, как девушка достала маленький синий платочек из кармана мантии. — Всегда ношу его с собой, на случай если нарглы будут шалить. — Кто такие, черт возьми, нарглы? — Малфой улыбнулся, усмехаясь. Он не разучился это делать. И Полумна сама доказала, что он еще сможет улыбаться по любому глупому поводу. — Позволь мне собрать тебя по кусочкам вновь, — она тихо произнесла это, словно строчку из колыбели для детей. И он позволит. Позволит себе стать её собственной вазой. Обязательно.

Потому что только разбив что-то, можно увидеть невероятные достоинства этой самой разбитой вещи, которая заслуживает самого дорогого золота.