Необычная семья

      Утром вся семья Хэмондов проснулась, позавтракала и отправилась в морг, куда приехал и Сергей Николаевич, и несколько друзей. Через полчаса ожиданий из морга вынесли закрытый гроб, который погрузили в микроавтобус, куда села семья и Сергей, а остальные поехали на машинах, и через двадцать минут все приехали на кладбище. Все присутствующие почти не говорили и лишь смотрели, как звери похоронного агентства вытаскивают гроб, ставят на две табуретки и открывают гроб, где лежала Дина. Кровь с её тела отмыли, поэтому все увидели её обычную рыжую шерсть и выкрашенную в синий цвет шерсть на шее и в разных местах лица, включая кончики ушей. Она была одета в кроссовки, тёмно-синие джинсы и серый свитер, чей воротник закрывал рану от пули чуть ниже шеи, и вид мёртвой лисицы вызвал слёзы почти у всех. Многие друзья просто прослезились, а остальные шесть близких зверей откровенно плакали, где Джон стоял в стороне, Френки обнимала Сергея, который обнял её, чтобы успокоиться, а сёстры вместе с братом держались за руки и смотрели на очень близкого к себе зверя, которого они очень любили, но которого больше никогда не увидят. Близнецы же снова начали вспоминать позавчерашний день, и в голове сразу стали вспоминать то, как много крови было вокруг Дины и на ней самой, как её пытались оживить и как им сказали, что она окончательно умерла, когда они оба не знали, что делать дальше, пребавая в шоке новости о том, что близкий зверь умер прямо у них на глазах. В какой-то момент Джуди не выдержала и обняла Ника, а тот прижал её к себе, продолжая держать за руку и Настю. Через пару минут присутствующие немного успокоились и тихо попрощались с лисицей, а потом гроб закрыли, закрепили верёвками, поднесли к яме и стали медленно опускать вниз, после чего звери убрали верёвки и стали засыпать яму землёй с помощью лопат. Вскоре они образовали холм из земли и глины, воткнули в него обычный крест с искусственными цветами и лентой с надписью «Любимой дочери от отца.», после чего работники отошли, а Сергей и Ник воткнули в холм букет настоящих цветов и зажгли две свечки, также воткнув их в землю. Все присутствующие постепенно успокаивались и начали обниматься и хоть как-то пытаться ободрять друг друга, но через несколько минут после разговоров и слёз все разошлись, где четыре лиса и два кролика отправились обратно в морг к своим машинам, а все остальные попрощались с ними и поехали на своих машинах домой. На всём обратном пути никто друг с другом почти не разговаривал, поскольку никто не знал, о чём поговорить, поэтому они также молча вышли из машины, поблагодарили работников и пошли к своим автомобилям. — Я только сейчас вспомнила. Поминки будут? — спросила Френки у Сергея. — Как хотите. Я не хочу всего этого. Я… Просто помяну и всё. — Посидеть с тобой? — спросил кролик. — Нет, не надо. Всё нормально. Я лучше поеду, — ответил Сергей, пожал руки Нику и Джону, обнялся одновременно с сёстрами и напоследок обнялся с Френки. — Ты звони, если что, — добавила лиса. — Хорошо, спасибо. Пока, — ответил лис, и все пошли к своим машинам, где Сергей ещё несколько минут сидел и плакал, так как почти не мог вынести мысли о том, что похоронил свою дочь, которая так внезапно и быстро умерла. Он давно смирился с её смертью, но будто до сих пор не мог поверить, что с ней это случилось и что случилось с ним самим, так как он вообще никогда не думал, что будет хоронить дочь ещё такой молодой. А семья лисов и кроликов сразу поехала домой, также проведя весь путь в молчании, после чего они поднялись наверх и уже в квартире переоделись и разошлись по комнатам, где Джон после своего перекуса на кухне пришёл в гостиную и увидел Френки, которая плакала и ела мороженое из ведра, которое она взяла сразу, как пришла домой. Джон же быстро взял платок с комода, подполз к жене по кровати и дал ей платок, а та стала вытирать слёзы, но продолжила плакать. — Спасибо. М… Ужас какой. Я… Я не вынесу, если мы своих детей будем хоронить, — снова со слезами сказала Френки и зарыдала, а Джон убрал ведро и обнял лису, слушая её плач и также думая, что не сможет вынести, если он переживёт своих детей, поскольку сам видел, как плохо было его старшему брату и его жене, у которых на стройке погиб старший сын. Он обнимал жену, вспоминал, как плохо себя чувствовал старший кролик и как вёл себя Сергей в эти два дня, и не представлял, что будет с ним самим, если погибнут его дочки или сын. Из-за всего этого и от ощущения того, что он понимает, как сейчас плохо даже жене от чужого горя, Джон сам прослезился, продолжая крепко обнимать лису, которой даже от мысли о похоронах своих детей становилось хуже, но вскоре они оба успокоились и отстранились друг от друга. — Спасибо. Блин… Не хочу хоронить детей. — Ну, всё, успокойся. Этого не будет. Я обещаю. — Так… Это невозможно пообещать. Как тут предугадаешь. — Мам? — внезапно прозвучало позади, из-за чего оба звери посмотрели в сторону двери и увидели дочерей, которые слушали родителей за дверью, но решили зайти только сейчас, чтобы её как-то успокоить. — Ой, девочки… А… Подойдите, пожалуйста, — попросила лиса, и сёстры обошли диван и встали рядом с матерью, а та села и обняла их, опять начав плакать. — Я очень вас люблю. Безумно люблю. Очень сильно люблю. — Мы тебя тоже. — Пожалуйста… Будьте везде осторожны. Я не вынесу, если… Вы… — Мам, всё будет хорошо. Успокойся. — Да как тут успокоишься. Что угодно может произойти. Раз и всё. А… Джуди… Может, ты не пойдёшь в полицию? — спросила Френки и отстранилась от дочерей. — Чт… Мам, нет. Я хочу. — Ну, милая… Это же очень опасно. Что с нами всеми будет, если с тобой что-то случиться? — Да… Мама, я и буду работать, чтобы ничего не случалось. С нами и другими, — серьёзно сказала Джуди, а Френки замолчала, так как поняла, что она сейчас всё это говорит на эмоциях, поэтому решила успокоить себя. — А… Ладно. Прости. Хотите мороженое? — Я нет. — Я тоже, — ответила Настя, как вдруг Френки снова начала плакать, после чего, смотря на на лису, Джуди и сама не выдержала и заплакала, потому что вид матери будто давил на неё, вызывая слёзы, а затем она снова вспомнила сегодняшние похороны, и ей снова стало не хватать лучшей подруги, из-за чего она села на кровать левым плечом к родителям. Рядом же с ней села сестра, которая обняла крольчиху за плечо и взяла её руку, сжимая её, и в итоге Настя и Джон сидели и слушали, как лиса и крольчиха плачут от всего происходящего. А в это же время за всеми наблюдал Ник, который хотел взять мороженое и заесть своё ужасное настроение, но по дороге на кухню услышал разговоры у родителей, заглянул, увидел всю семью с ведром мороженого и понял, что сейчас он вряд-ли поест, поэтому решил купить ещё. — Какое мороженое в магазине взять? — сразу спросил Ник, и все обратили на него внимание. — Ой, Ник. А… Ты хочешь? Возьми, — сказала Френки, протянув ведро. — Нет, я лучше ещё куплю, — ответил Ник и пошёл одеваться, после чего ушёл в магазин, а все остальные так и продолжили разговаривать. В итоге вся семья просидела остаток дня дома, где все сидели в своих комнатах. Джон смотрел телевизор и читал книги на телефоне, а девушки в квартире также лишь смотрели телевизоры и сидели в своих телефонах. Только Ник просто лежал, постоянно думая о Дине и горюя о ней, не желая мириться с фактом того, что он действительно сегодня похоронил свою любимую девушку, а рамку для фотографий, которую он взял из машины, когда вернулся из магазина, лис держал в руках, прижимая к себе и вспоминая тот самый день, когда он оставил сестру и любимую в одиночестве ради этой рамки. Он держал её в руках и вспоминал то своё действие, которое окончательно решило его жизнь, и всё это произошло из-за лишь одной рамки для фотографий, которая ему стоила любимой девушки. Он перестал себя винить в её смерти, но теперь он стал думать о том, чего ему стоило его на совсем незначительное решение, и теперь уже эта мысль не давала ему покоя, поскольку он осознал, что один простой и не значащий пустяк стоил ему девушки и мог стоить ещё и сестры. Все его мысли были будто сосредоточены на рамке, на которую он сейчас не мог смотреть, хотя держал её в руках, постоянно думая и о том, что бы с ним было, если бы он в тот вечер потерял ещё и сестру, которая поздно вечером пришла к брату в комнату и посмотрела на лежащего лицом к стене лиса, который так и не заметил, что к нему пришли, пока крольчиха не села на кровать. — Привет. Я тебя разбудила? — Нет. Я не спал, — ответил Ник и лёг на спину, пряча за собой рамку. — У тебя… Всё нормально? Просто я тебя не видела почти весь день. Ты даже не обедал с нами. — Я и есть не хотел. — Почему? — Не знаю. Не было аппетита, — ответил Ник, двинулся к краю кровати и сел рядом с сестрой, а та увидела у стенки пятно краем глаза, присмотрелась и увидела ту самую рамку для фотографий, до которой она дотянулась, взяв и выпрямившись. — А… Чего она у тебя там лежала? — спросила Джуди, а Ник посмотрел и снова увидел эту рамку, которую не хотел видеть и которая сейчас снова заставила его вспомнить те последние минуты с любимой и тот момент, когда он услышал, что она умерла. — Убери… Её. — Почему? — спросила Джуди, как вдруг лис взял рамку и положил её в тумбочку, громко хлопнув дверцей. — Я не могу на неё смотреть. — Почему? — спросила крольчиха, а Ник какое-то время молчал, но решил всё-таки ответить. — Она… Из… Из-за неё я вас оставил. — Ты опять себя во всём винишь? — Не виню, но… Эта рамка стоила мне Дины. Пр… Просто… Просто какой-то мелкий пустяк, — ответил Ник, уже начав сдерживать себя от слёз, поскольку эмоции и воспоминания всё сильнее вызывали у него слёзы и неспокойствие. — Эта… Эта тупая тупая мелочь. Эта сраная рама стоила мне любимой девушки, — немного громко сказал лис, не выдержав и заплакав, а Джуди хотела пойти за салфетками, но тут Ник сжал её руку и не давал уйти, после чего он повернулся к ней и резко обнял. — Она мне стоила вас обеих. Я ведь и тебя чуть не потерял. — Но… Не потерял же. — А если бы? — спросил Ник, продолжая плакать, а Джуди не знала, как ответить, поэтому лишь молчала и обнимала брата, всё-таки не представляя, как сейчас плохо лису не только от потери любимой, но и даже от простой мысли о том, что он чуть и родную сестру не потерял. Она даже не знала, как его утешить, поэтому сейчас лишь обнимала его, слушая, как Ник снова выплакивает глаза от горя. Однако вскоре тот перестал плакать и стал просто обнимать крольчиху, искренне радуясь, что его сестра, которая могла погибнуть, сейчас жива и здорова. — Я люблю тебя. — Я тебя тоже люблю. И ты меня не потеряешь. Ну… Мы в любом случае умрём, но меня не убьёт какой-то убийца. И со мной всё хорошо. Понимаешь? — Да. Но… Ты сейчас с утешением переборщила. Даже я бы так не утешал тебя. — Да конечно. Думаешь, я тебя не знаю? — спросила Джуди, из-за чего Ник усмехнулся и отстранился от сестры, снова серьёзно посмотрев на неё. — Но я серьёзно, — сказал Ник, как вдруг к ним в комнату постучалась мама. — Можно зайти? — А… Да, — ответил Ник, после чего к Джуди села лиса. — Джуди, прости меня, пожалуйста. За… За то, что я там наговорила утром. Просто… Ты идёшь в полицию, и я переживаю за тебя. Вот… Ник видел, что в полицейского стреляли. Я… На эмоциях всё это говорила. — Мам, всё хорошо. Не беспокойся. Я тебя поняла. Всё нормально. — Ты не обижаешься? — Нет. Всё нормально. Правда. — Спасибо. А… Хотите пирожки с мясом? Я хочу завтра утром их приготовить. — Я не против. — Я тоже. — Понятно. Люблю вас, — ответила Френки и вышла из комнаты, а Ник вспомнил слова матери о полиции, обдумал это и решил сам об этом поговорить с сестрой. — Джуди, может, ты всё-таки передумаешь насчёт полиции? — спросил лис, а крольчиха сильно удивилась таким словам брата. — Чего? Теперь и ты стал меня отговаривать? Сперва мама, потом ещё и Настя ко мне в комнату пришла, а теперь ты начал? — Ну, ты просто подумай. Всё-таки это очень опасно. А… А ты крольчиха. А там разное происходит. Вот как то, что с тобой и Диной произошло. У тебя может не получиться справиться со своими обязанностями. И с тобой может что-то ужасное случиться. Это же… — Слушай, у вас коллективный разум образовался? — перебив лиса, спросила Джуди от удивления. — Мне Настя абсолютно тоже самое говорила. Прямо слово в слово почти. Я офигею, если мне ещё и папа скажет тоже самое. — Значит, мы все за тебя боимся. — Да… Нет. Я не передумаю. Вы все меня не отговорите. — Но… Ты всё-таки подумай. Я знаю, что это твоя мечта, но… — Нет. Никогда не буду думать. И… А… То есть… Вы в меня не верите? — сказала Джуди, поскольку у неё внезапно всплыла в голове такая мысль. — Что… Нет. Я верю… — Да нифига. Теперь и ты стал во мне сомневаться, — грозно и недовольно сказала крольчиха. — Да… Ты пойми, что мы все за тебя волнуемся. — Оо да, конечно. Совершенно случайно говорите мне одно и то же. — Да, случайно. Мы волнуемся за тебя. Значит… Значит, мы все понимаем тебя и твою мечту, но ведь это же опасно. Мы же каждый день будем волноваться за тебя. — Знаешь, что? Волнуйтесь дальше. Я себе изменять не буду. И знаешь, что? После Насти я уже от кого угодно могла слышать эти вот отговорки, но не от тебя. Ты всегда в меня верил и поддерживал, но вдруг из-за одного случая ты против меня пошёл? — уже более недовольно и строго под влиянием эмоций сказала Джуди. — Нет. Я не против тебя. — Ой, ну, прости. Против моей мечты. Прошу прощения. — Джуди, успокойся. — Тхе… Успокойся. Сказал тот, кто до сих пор не может успокоиться и винит себя в смерти своей девушки, — резко начала говорить Джуди. — Ээй, тебе лучше действительно успокоиться. — Я спокойная. А тебе надо… Протрезветь и перестать брать ответственность на себя за то, в чём ты не виноват. Хватит себя винить. Возьми мороженое и охлади голову, братик, — также уверенно и строго сказала крольчиха и быстро ушла к себе в комнату, а Ник так и остался сидеть и смотреть на дверь, прокручивая в голове весь случившийся разговор и начиная сожалеть о том, что так поссорился с сестрой, после чего он посмотрел на тумбочку, представил рамку для фото, снова вспомнил последние три дня и со вздохом лёг на кровать, заныв от осознания усиленного горя, поскольку он теперь стал думать и про Дину, и про Джуди, с которой только что поссорился, и все эти ужасные эмоции и мысли надавили на него с такой силой, что у Ника потекли слёзы от сожаления о том, что потерял девушку и поругался с сестрой. Весь оставшийся вечер он думал об этом разговоре и понял, что сам поддался эмоциям, как мама, из-за чего наговорил не того и в итоге поссорился с сестрой. Однако после раздумий он решил извиниться, чтобы со спокойной душой жить дальше, поскольку ему сейчас было ещё хуже от ссоры с сестрой, поэтому он пришёл к ней в комнату и увидел Джуди с телефоном на кровати. — Можно? — Удивлена, что не папа. Опять отговорки? — Нет. — Тогда спокойной ночи, раз нечего больше делать, кроме как отговаривать, — сердито ответила крольчиха, убрала телефон и отвернулась от брата к стене, а тот хотел всё-таки сесть и поговорить, но понял, что сестра не в очень хорошем настроении, поэтому решил не усугублять ситуации и пошёл к себе в комнату, где в итоге уснул только в начале ночи, поскольку лежал и вспоминал весь сегодняшний день, который под конец стал ещё ужаснее.