Коготь оборотня

      Всем известно, что вампиры боятся оборотней.       Ну, как — «всем»? Всем, кто, во-первых, допускает, что вампиры существуют, и, во-вторых, имеет доступ к интернету и может найти более или менее достоверную информацию под грудой осиновых кольев и серебряных пуль.       Ну, или просто имеет помешанного на всякой нежити друга.       — Я тебе говорю, тебе нужен коготь оборотня! — Ши Цинсюань развернул к Се Ляню экран смартфона, демонстрируя богатый ассортимент очень подозрительного интернет-магазина, специализирующегося, по всей видимости, на самых странных предметах, какие кто-либо вообще мог захотеть поискать и тем более приобрести. — Вот, вот они, смотри!       Се Лянь бросил уставший взгляд на фотографии длинных изогнутых когтей с просверленными в них маленькими дырочками, в которые были продеты грубые чёрные верёвки — видимо, чтобы «магический артефакт» защищал не только от нечисти, но и от полиции моды. Он хотел было возразить, что если вампиры действительно существуют — чего он, кстати, не отрицал — то вряд ли от них спасёт какой-то старый талисман, больше похожий на самый обыкновенный охотничий трофей с завышенной ценой, но ему даже не дали открыть рот:       — Я уже заказал тебе такой, — скороговоркой проговорил Цинсюань и тут же, быстро распрощавшись, ретировался, не давая опомниться. Се Лянь только привычно вздохнул — никто ещё не видел, чтобы тот оставался на занятиях дольше, чем на две пары, и на сегодня этот лимит, кажется, был исчерпан. Что же касается оберегов…       Началось всё около месяца назад.       Вернее, «всё» началось-то гораздо раньше, а около месяца назад об этом «всём» прознал Ши Цинсюань, который тут же построил несколько масштабных теорий заговора, подкреплённых его обширными знаниями об оборотнях, вампирах, духах и прочей нечисти.       — Этот твой новый друг какой-то подозрительный, — Цинсюань перехватил Се Ляня в коридоре и без приветствия набросился с плодами долгих раздумий. — Я всё подсчитал, смотри.       Далее следовал длинный список из пунктов разной степени абсурдности, начинающийся с «никто не знакомится на улице, он наверняка следил за тобой, ты ему зачем-то нужен» и заканчивающийся «он не пользуется соцсетями, ему лет тысяча, кто вообще в наше время не пользуется соцсетями?!».       — Я не пользуюсь… — хотел было вставить слово Се Лянь, но его лишь смерили скептическим взглядом, в котором так и читалось: «Прости, конечно, но ты особый случай, ты родился стариком».       И как бы ни хотел Се Лянь забыть обо всех этих бессмысленных словах Цинсюаня, выходило плохо. Сань Лан действительно казался… особенным. Не только из-за бледной и холодной кожи. Не только из-за странной улыбки, от которой мурашки бежали по коже, когда за губами можно было разглядеть ряд ровных белых зубов с чуть удлинёнными клычками, которые, конечно же, могли принадлежать и простому человеку. Он выглядел очень молодо, моложе Се Ляня, но стоило поймать его долгий сосредоточенный взгляд, и он мог затянуть тебя в бездну, в которой будто отражались столетия. А ещё от него очень приятно пахло, что, вообще-то, не являлось общепризнанным признаком вампиризма, но тоже заметно выделяло его из толпы, так что, кто знает…       Теперь каждый раз, проводя с ним время, Се Лянь не мог не подмечать всех этих странных деталей — будь то необычная ловкость и способность поймать чашку чая до того, как она коснётся пола, или подозрительная удачливость. Этих маленьких «звоночков» было так много, что в итоге они сложились в довольно чёткую картину, вполне себе имеющую право на жизнь.       На следующий день после заказа подозрительного когтя Цинсюань вновь подхватил Се Ляня под локоть во время перемены, отводя его в сторону.       — Его не существует, — шёпотом начал он, озираясь по сторонам, будто открывал величайшую тайну.       Се Лянь округлил глаза от удивления. Как это — не существует? Вот же он, звонил пару минут назад, договаривался о встрече, обещал подвезти до дома после занятий. На вопросительный взгляд Цинсюань тут же замахал руками:       — Нет-нет, не в этом смысле! Физически-то он существует, ну… — он задумался на секунду, — настолько, насколько это можно сказать о всех нас, тут уж…       — Ближе к делу!       — А, ну да, — он прокашлялся и вновь понизил голос. — Я воспользовался связями брата. Помнишь, я как-то говорил, что его имя звучит как фальшивое?       Действительно, говорил. Каждый раз, когда Се Лянь разговаривал при нём по телефону, а ещё этот пункт встречался в «Списке странностей твоего нового друга» целых два раза — подряд.       — Я же говорил, он вырос в детском доме, и там ему дали такое и…       — Чушь, нет человека с таким именем, просто не существует. Вся его личность — подделка. Созданная с одной лишь целью…       — Познакомиться со мной на улице? — Се Лянь никак не мог ожидать, что Цинсюань не задумываясь утвердительно кивнёт, полностью, кажется, уверенный в своей правоте.       И так каждый день. Каждый день вот уже больше месяца начинался и заканчивался тем, что волнующийся за друга Ши Цинсюань приносил всё новые теории, аргументы и доказательства, скидывал ссылки на странные интернет-сайты, и в какой-то момент это перестало утомлять и стало даже… интересно? Только в глаза Сань Лану смотреть теперь было неловко, будто он за его спиной проводит расследование, будто не доверяет.       А он доверял. Правда, доверял. Даже когда почти поверил в бредни о нежити, даже когда перестал находить аргументы против безумных теорий. Но Ши Цинсюань всё подливал масла в огонь, то и дело принося что-то новое, что Се Лянь так усердно старался опровергнуть. Почти каждый день в перерывах между занятиями они находили тихий уголок — в пустом коридоре или в скверике напротив университета — и пытались переспорить друг друга. Один из таких разговоров всё же оказался решающим.       — Ладно, но если он вампир, почему тогда не боится солнца? — начал Се Лянь, переняв привычку друга бросаться в рассуждения без приветствий.       — Во-первых, тот факт, что вампиры боятся света, не доказан.       — Ну, конечно.       — Во-вторых! — настойчиво продолжал Цинсюань. — Во-вторых, в прошлый раз, когда я видел вас в парке, у него был этот антикварный зонт от солнца. Кто вообще носит зонты от солнца, а? Даже ты не носишь. Твой друг реально очень странный и, вероятно, ест людей.       — Цинсюань, это твой друг «очень странный». А Сань Лан, он, ну… эксцентричный? Наверное.       — Эй, Мин И-то почему странный?       — Да потому что именно он выглядит так, будто ест людей.       Цинсюань презрительно фыркнул, и протянул другу телефон, выразительным взглядом указывая на экран.       — Я о тебе беспокоюсь вообще-то.       Се Лянь медленно листал фотографии, заботливо сохранённые в отдельную папку. Фотографии обезображенных тел, найденных в разных частях мира — некоторые из них были сожжены, другие — выловлены из воды.       — Откуда ты…       — Ты удивишься, что можно найти в интернете, — Цинсюань перегнулся через его плечо и быстро пролистнул ещё несколько фотографий. — А вот этот, кстати, нашли недалеко, всего пара часов от нас. Официально зарегистрировали как смерть от диких зверей. Их все так регистрируют. Но посмотри на цвет кожи. Бррр.       Се Лянь продолжал всматриваться в изображения, собранные со всевозможных форумов, посвящённых нечисти, и машинально потирал точку между бровей. По спине пробежал холодок.       Он всё ещё доверял, конечно же. Конечно же. Но где-то в тёмном уголке подсознания назойливо скреблись жуткие мысли, ночью заставившие его проснуться в холодном поту и зажмуриться в попытках прогнать непрошеные образы окровавленных клыков на собственной остывающей шее.       Когда треклятый амулет наконец доставили, он, поддавшись порыву и невольно вспомнив страшные изображения, тут же надел его на шею, неловко спрятав массивный коготь под рубашку.       В тот день Сань Лан ждал его возле университета. Бросив на Се Ляня взгляд, он тут же изменился в лице, привычная улыбка вмиг стала натянутой — и это не могло остаться незамеченным.       Се Лянь наблюдал за ним — всю дорогу до маленькой уютной кафешки, где они собирались, как обычно, перекусить после сложного дня, во время обеда и позже, когда они прощались, и Сань Лан впервые ответил отказом на предложение встретиться завтра и выпить чашечку чая за каким-нибудь глупым телешоу.       — Может, ты был и прав, — сказал он на следующий — вдруг освободившийся — вечер Ши Цинсюаню, наливая тому вина из принесённой им же бутылки в большую керамическую кружку. — Он вчера даже шёл от меня дальше, чем обычно. Как будто его что-то… отталкивало.       — Угу, — Цинсюань кивнул. — На том сайте было написано, что этот амулет создаёт вокруг тебя что-то вроде защитного поля. Так что он не может тебя коснуться и всё такое.       Се Лянь промолчал, обдумывая слова друга. Ему… не нравилось. В конце концов, он ведь даже не боялся по-настоящему, даже когда окончательно поверил. Кошмары… Та ночь была первой и последней, когда он их видел, и он прекрасно понимал, что оснований для них не было никаких. Ему в сущности было всё равно, является Сань Лан человеком, вампиром или кем угодно ещё. С ним было хорошо. Интересно. Даже весело. И очень-очень легко.       Заметив выражение его лица, Цинсюань ткнул друга в плечо:       — Эй, надеюсь, ты не собираешься снимать эту штуку!       Вздохнув, Се Лянь сделал глоток из кружки Цинсюаня и закрыл лицо руками. Всё это нужно было тщательно обдумать.       Но обдумать ничего не получилось. Когда он был наедине с собой, мысли путались, то и дело убегая, спотыкаясь и перескакивая с одной на другую, так что кроме череды сводящих с ума образов в голове ничего не оставалось. Когда же он проводил время с Сань Ланом, что-либо придумать и вовсе не представлялось возможным — почти физически ощущалась устанавливающаяся в голове звенящая тишина, о которую разбивались любые попытки найти решение. День за днём они улыбались друг другу, говорили слова приветствия, махали на прощание — но рук больше не пожимали, и никто не мог позволить себе поправить завернувшийся край воротника рубашки или стряхнуть опустившуюся на плечо другого пылинку. Се Лянь усиленно пытался делать вид, что ничего не изменилось, но оба прекрасно понимали, что это отвратительно неправдоподобная ложь.       Они отдалились друг от друга настолько, что вовсе не виделись около недели. Сань Лан не заезжал к нему, не встречал в скверике, даже трубку не брал — и в это время Се Ляню было как-то особенно тоскливо. Помимо того, что его жизнь без этих коротких встреч как-то сразу слишком ощутимо померкла, он ещё и чувствовал за это свою вину — ведь было же всё нормально, зачем нужно было..!       Раз он затеял это, ему и разгребать. Подумав так, он наконец решился и написал короткое СМС с просьбой встретиться вечером у него дома. По правде говоря, он не был уверен, что его предложение будет принято и Сань Лан действительно придёт, а потому совершенно не удивился, когда назначенное время давно прошло, солнце почти скрылось за горизонтом, а в его дверь так и не позвонили. Не удивился, но как-то слишком сильно расстроился.       Он сел читать, подумав, что вряд ли уже дождётся гостей, но строчки мелькали перед глазами, и несколько слов приходилось перечитывать снова и снова, чтобы хоть малая толика смысла написанного пробилась сквозь запутанный клубок мыслей, а потому эту затею скоро пришлось бросить. Есть не хотелось. Спать — тем более.       Отчаянно хотелось увидеть Сань Лана.       Он взял телефон, чтобы позвонить Ши Цинсюаню — единственному, кто был посвящён во все детали его жизни в последнее время. И когда он уже нашёл в контактах номер и готов был нажать на кнопку вызова, вдруг раздался звонок.       Се Лянь вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив телефон, и тут же метнулся к входной двери, пытаясь быстро открыть её отчего-то неслушающимися пальцами. Но весь энтузиазм исчез, стоило увидеть на пороге высокую стройную фигуру — стоявшую так же неподвижно и, кажется, настороженно, как и он теперь.       — Сань Лан… — позвал он и замер, не зная, как начать разговор.       — Я не был уверен, приходить или нет, — сразу объяснил тот причину опоздания. Его голос звучал ровно, и никто не смог бы почувствовать, каких усилий ему это стоило. — Решил прийти. Но меня не было в городе, пришлось поспешить. Прости, что так поздно.       Се Лянь отошёл, приглашая его жестом и наблюдая, как тени играют на сосредоточенном лице. Всё это время он даже не обращал внимания, что сидел в полной темноте, а теперь, хоть на улице поздний вечер уже практически сменился ночью, включать свет почему-то не хотелось. Пойти, добраться до выключателя, щёлкнуть, чтобы осветить комнату — все эти движения казались какими-то неправильными, неподходящими. Будто они могли спугнуть то хрупкое, что вот-вот могло родиться в этой темноте.       — Сань Лан… — вновь повторил Се Лянь, чувствуя, что просто не может продолжить, не знает, как.       — Ты же уже всё знаешь, да?       К счастью, тот оказался более решительным. Се Лянь глубоко вдохнул и, набравшись смелости, выпалил на одном дыхании:       — Как тебя зовут на самом деле? — почему-то этот вопрос казался самым важным, если не единственным, что вообще имело значение. Сань Лан непонимающе моргнул, удивлённый, что именно это интересует его в первую очередь. Лишь через какое-то время он смог ответить.       — Хуа Чэн.       — Хуа Чэн, — повторил Се Лянь, будто пробуя слова на вкус. — Красивое имя.       — Спасибо, — коротко, отстранённо. Если бы в комнате было чуть светлее, Се Лянь смог бы увидеть складку, залегшую между бровей, и понять, как тяжело было сохранить этот безучастный, почти холодный, тон.       Установилась тишина. Се Лянь поджал губы, лихорадочно пытаясь придумать, что бы ещё сказать, какой задать вопрос, но на ум совершенно ничего не приходило. В окне показалась взошедшая луна — почти полная — и осветила небольшой участок комнаты. Теперь Се Лянь мог видеть лицо человека напротив — так было гораздо проще.       — Где ты пропадал последние дни? — он старался, чтобы голос звучал беззаботно, и у него почти получилось. Хуа Чэн не замедлил с ответом.       — Уезжал.       — Оу.       Се Лянь мысленно обругал себя за невнимательность, ему ведь уже сказали, что того не было в городе, но почему-то он только теперь догадался, о чём шла речь. Он не знал, как, но каким-то образом вдруг понял, какого рода «отъезд» Хуа Чэн имеет в виду. Возможно, это было слишком очевидно — зачем вампиру покидать город на несколько дней, а может — он и правда услышал это в коротком резком ответе, от которого по коже бежали мурашки.       — Как давно ты знаешь? — спросил Хуа Чэн уже менее холодно, и Се Ляню показалось, что его голос дрогнул.       — Ну, — он задумался, высчитывая в уме. — Не знал, конечно. Догадываться начал недель шесть-семь назад.       Хуа Чэн посмотрел ему в глаза, и в этом взгляде даже при таком скудном освещении нельзя было не заметить сильное удивление, граничащее с шоком.       Так долго.       Он знал о его чудовищной сущности так долго и всё равно позволял встречать и провожать его, подвозить на занятия, пить вместе чай у него дома. Быть рядом.       Хуа Чэн не ожидал этого.       — Ты соглашался проводить время вместе, когда думал, что я вампир, — Се Лянь кивнул — еле заметно, не в силах пошевелиться от напряжения. — Продолжишь теперь, зная это?       Они стояли в темноте посреди небольшой комнатки, освещённой лишь светом луны за окном и смотрели друг на друга, не смея отвести взгляд и не в силах разорвать звенящую тишину, нарушаемую только тихим тиканьем часов в коридоре. Се Лянь смотрел в глаза человека, которого знал так немного, но кажется — всю жизнь, и который действительно оказался настолько особенным, что ему бы не поверить в это, высмеять сразу все глупые теории, но он поверил, почти не сомневаясь, потому что в то, что Сань Лан — его Сань Лан — не простой человек, просто-напросто верилось. Это было видно — с первого взгляда, с первого неловкого «Привет», прозвучавшего всего какие-то пару месяцев назад. Это было видно сейчас, в этих сосредоточенных в напряжённом ожидании глазах, которые, как и много раз до этого, захватывали и не отпускали, пока в горле вставал комок, а в груди отчего-то теплело. Голова потяжелела.       Хуа Чэн вдруг сделал несколько шагов, заставив Се Ляня вздрогнуть.       — Прости, — Хуа Чэн медленно попятился, стараясь не делать резких движений. — Прости, я должен был знать. Конечно, ты боишься. О чём я думал… — он сказал последнюю фразу так тихо, что она утонула в почти-крике Се Ляня:       — Почему это я боюсь? — его голос звучал немного хрипло, но он старался изо всех сил, чтобы в него не проникла дрожь, охватившая вдруг тело.       Хуа Чэн печально улыбнулся:       — Я слышу твоё дыхание. Слышу, как бьётся твоё сердце. Как переполненная адреналином кровь бежит по сосудам. Я зверь, монстр — забыл? Слышать страх — это часть моей природы.       Се Лянь сглотнул, прислушиваясь к себе. Да, дышать и правда было трудно. Почти так же трудно, как оторвать взгляд от наполовину скрытого тенью прекрасного бледного лица. И сердце, бешено колотящееся внутри грудной клетки, точно подгонялось не страхом.       На вдруг ослабевших ногах он сделал шаг вперёд и поднёс руку к шее, нашупывая чёрный шнурок амулета и вытаскивая длинный изогнутый коготь из-под рубашки.       — Прости, конечно, но на этот раз ты ошибся, — прошептал он одними губами, и медленно снял с шеи драгоценный талисман. Он стоял, крепко сжимая в кулаке грубую верёвку и не отрываясь глядя в ошеломлённые глаза вампира. Одно резкое движение — и коготь отброшен далеко в сторону, а Се Лянь, совершенно беззащитный, делает ещё один, уже гораздо более уверенный шаг вперёд.       — Не боишься, что я могу… — Хуа Чэн не успел договорить, когда Се Лянь заключил его в объятия и прошептал где-то около уха, обжигая дыханием, опьяняя собственным запахом:       — Не можешь.       Уверенно, без колебаний. И он не мог. Действительно не мог даже представить, что с его Се Лянем, с лучшим человеком на свете, что-то случится, что он пострадает, что испытает боль по его вине. Даже не допускал мысли о том, чтобы — пусть и случайно — заставить его страдать.       Се Лянь первым разорвал объятия — только для того, чтобы заглянуть в глаза и, помедлив лишь мгновение, неловко прислониться губами к губам. Зажмурившись, он чувствовал, как горят щёки, но гораздо сильнее было ощущение холодного языка, аккуратно, будто нерешительно, проводящего по его нижней губе. Неожиданно приятное ощущение.       Хуа Чэн обвил руки вокруг его талии и полной грудью вдохнул ставший таким родным запах. Контролировать жажду, когда Се Лянь был так близко оказалось легче, чем он думал. Потому что теперь, в этих объятиях, казалось, и не было никакой жажды — ничего не было, целого мира не было.       Они ещё долго стояли, обнявшись. Когда Се Лянь открыл глаза, его взгляд невольно оказался прикован к изящным губам, за которыми скрывались смертоносные клыки. Заметив это, Хуа Чэн усмехнулся. Он поймал руку Се Ляня и, нежно держа её за запястье — там, где дрожала хрупкая нить пульса — медленно приблизил к белым зубам. Он держал совсем некрепко — малейшего движения, малейшего желания хватило бы, чтобы вырваться. Вот только Се Лянь не хотел.       В конце концов, ему действительно было интересно.       Он чувствовал, как его пальцы касаются клыков — настоящих клыков настоящего вампира! И они были… к его удивлению, совершенно не острыми.       — Разве они не должны быть острыми, как бритва? — комментарий Се Ляня прозвучал немного обиженно, на что Хуа Чэн облегчённо рассмеялся. Похоже, его и правда не боялись.       — Не-а. Они просто очень прочные, а так — клыки как клыки, только кончик немного тоньше, чем у людей, и поэтому острее.       Хуа Чэн ещё долго молчал, крепко обхватив руками тёплые плечи, а потом, глубоко вздохнув, будто решаясь, сказал:       — Знаешь, а это был не коготь оборотня.       — А? — Се Лянь округлил глаза. — А чей же тогда?!       — Не знаю, медведя, наверное, — бросил он преувеличенно безразлично, но через некоторое время всё же был вынужден продолжить под вопросительным взглядом. — Я просто… ну, знаешь… Увидел, что ты надел его. Я понял, что ты, наверное, догадался. Догадался и испугался, конечно. Поэтому подумал, что стоит, наверное, держаться подальше, раз уж ты не хочешь, чтобы я…       Он затих, не договорив. Се Лянь обнял его ещё крепче, уткнулся носом в воротник рубашки и, прикрывая глаза, прошептал — нежно и совсем тихо, так, что лишь тонкий слух вампира мог уловить сливающиеся с сердцебиением слова:       — Спасибо.