Happy together

Съемки второго сезона наконец-то заканчиваются, и Галф выдыхает с облегчением. Нет, ему очень нравится работать, правда. Но весь последний месяц съемочного процесса был сущим адом: постоянные переезды, смена локаций, много драматичных сцен, вытягивающих слишком много эмоций и моральных сил. Галф просто устает и выматывается. К счастью, для поддержки у него всегда есть Мью — самый заботливый на свете альфа. Конечно, он иногда перегибает со своей опекой и желанием защитить, но, в целом, иногда Галф даже находит это милым. Особенно когда очень хочется перекусить, а тащиться в кафе нет никаких сил. Однако прямо сейчас это просто жутко раздражает. Галф хочет отдохнуть, побыть немного в одиночестве, а Мью продолжает приставать с тысячей вопросов: Тебе жарко? Холодно? Сколько ложек сахара положить в чай? Галф честно пытается стоически это вытерпеть, но предел есть у всего. — Может, нам надо купить новый матрас? Ортопедический, очень полезно для спины, — предлагает Мью. И вот тут уже Галфа прорывает: — Пи’, быть беременным и быть инвалидом — две разные вещи, пойми уже. Хорошо, у Мью действительно есть повод для чрезмерной заботы, ведь Галф носит его ребенка. Не то чтобы это было как-то запланировано, но оба твердо решили малыша оставить. Съемки уже все равно на заключительном этапе, ничего отменять и переносить не придется. Но Галф, если честно, до сих пор не может поверить, что это все происходит с ним. Он не планировал заводить семью и детей еще лет пять, хотел пожить спокойно, для себя. Но два года назад с ним случился Мью, который разрушил все его планы, хотя и невольно. Галф втрескался, кажется, еще на кастинге, словно малолетняя школьница. Смотрел на Мью и разве что слюни не пускал. От него за километр тащило сильным, уверенным альфой. Он вел себя гордо, но сдержанно, не проявлял агрессии и не напирал. Уважал Галфа так, будто между ними и нет огромной классовой пропасти. Их первый секс был переполнен нежностью и осторожностью. Мью трясло так, будто он трогает дорогущую хрустальную вазу. А Галф сгорал от нетерпения, стонал громко и не сдерживался в словах. Но внезапная, сбитая с цикла течка внесла в их жизнь свои коррективы. Галф забыл принять одну дурацкую таблетку из десятка, и уже через месяц по утренней тошноте понял, что с ним не так. Сначала было очень страшно. Как сообщить Мью? Оставлять ли ребенка или тихо избавиться, сохранив в тайне? Эти мысли так сгрызали Галфа, что он как-то после съемок расплакался и все рассказал Мью. Тот, конечно, был на седьмом небе от счастья — и неудивительно. Ему скоро исполняется тридцать, мысли о семье давно уже посещали его. Но вот Галф морально был не очень готов. Мью не настаивал, не давил и полностью отдал права выбора своей омеге, сказав, что поддержит его в любом случае. Галф закрылся в комнате в полном одиночестве. Думал много, выписывал в блокнот все плюсы и минусы, бесился, вырывал ни в чем не виноватые листы бумаги. Его тошнило, он мог полдня обниматься с унитазом и просто плакать. Потому что дурак, и думать надо было головой. Галф поменял свое мнение примерно две тысячи триста пятьдесят раз. И записал примерно столько же гневных голосовых сообщений для Мью. Тот не злился, отвечал аккуратно, стараясь не задеть чужие чувства, продолжал повторять про выбор. Но Галфу казалось, что наличие этого самого выбора только все усложняет. Его никто не готовил решать в двадцать два года такие сложные проблемы. И на десятый день добровольного заточения Галф разрешил Мью приехать. — Ребенка мы оставляем. В тот день плакали они уже вместе — от счастья и необъятной любви. Но с тем, как срок беременности увеличивается, одержимость Мью заботой растет в геометрической прогрессии. — Малыш, я не считаю тебя инвалидом. Но стоит поберечь себя. Мью уже привык к строптивости и упертости Галфа. Тот и без беременности был ничем не лучше. А с бурлящими в крови гормонами это просто усиливается в десятки раз день от дня. — Поздно беречь, уже все случилось, — бурчит под нос Галф, закатывая глаза. Он тяжело опускается на диван, закидывает отекшие ноги прямо на журнальный столик. Если уже сейчас ему хочется просто взять и умереть, то что же ждет к восьмому месяцу? Галф передергивается и жмурится. Лучше жить сегодняшним днем. Но желание родить побыстрее настигает его все чаще и чаще в последнее время. К счастью, хотя бы тошнота по утрам мучает гораздо реже, и Галф снова может завтракать как нормальный человек. Мью садится рядом, обнимает и утыкается носом в чужую шею. Их запахи теперь воспринимаются как единый — кардамон и кофе, что-то такое восточное и запредельно теплое. Безумно хочется лизнуть недавно зажившую метку, и Мью в удовольствии себе не отказывает. Проходится языком по свежей ранке — сине-красной, с четкими следами от зубов. Мью — страшный собственник и метит свою омегу одержимо, до крови, до легкого укола боли под кожей. — Пи’, отстань, я не в настроении, — недовольно, но не очень уверенно тянет Галф. Чертовы гормоны делают его течной сучкой двадцать четыре часа в сутки, и он до сих пор не может к этому привыкнуть. Нет, секс со своей парой, да и еще в таком… положении — это очень круто, и крышу сносит за пару секунд. Но надо же иметь какие-то рамки и границы? Но Мью этих границ не видит и просто рычит в ответ. Его альфа урчит от удовольствия рядом со своей истинной омегой. Зачем же останавливать природу и противиться ей? — Ты безумно сексуальный, — ластится Мью, продолжая лизать и посасывать метку. Там запах беременной омеги чувствуется особенно остро. К нему примешивается сладость возбуждения, нотки ванили и корицы. Как же тут не сойти с ума? Мью и раньше руки особо при себе держать не умел, а теперь — тем более. Сама мысль о том, что в животе Галфа их ребенок — невероятна. Словно сон какой-то или самый сладчайший приход. — Да что же ты творишь, — выдыхает Галф, ерзая задницей на диване. Ну вот, снова он завелся с полуоборота. Во всем виновата эта дурацкая омежья сущность! Мью кладет руку на живот Галфа — пока еще практически плоский, но уже твердый, совсем чуть-чуть округлившийся. Кончики пальцев покалывает. Там, внутри — их ребенок. Он благодарен Вселенной за Галфа и за то, что тот согласился создать с ним семью. Мью поглаживает аккуратно, ощущения все еще какие-то странные, будто и не с ним это все происходит. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ладонь опаляет теплом, даже через ткань футболки. Пока это всего лишь маленький комочек, размером с фасолинку, но совсем скоро Мью уже сможет держать на руках их малыша. Очередная волна осознания накатывает как-то совсем резко, Мью закрывает глаза, стараясь сдержать слезы. — Я люблю тебя. Мью тянется за поцелуем. Галф отвечает охотно, его трясет всего от рук своего альфы на животе. Они дают уверенность в том, что выбор тогда, два месяца назад, был сделан правильный. Да, ему еще, может быть, рано, даже слишком. Но Галф ни о чем не жалеет. Он накрывает чужую ладонь своей, переплетая пальцы. От этого сердце в груди замирает. Ничего не страшно, когда рядом Мью, надежный и верный. Ни разу он не заставил в себе усомниться. Галф уверен, что его альфа станет самым лучшим на свете отцом. А он… А он просто будет очень стараться. Ради их семьи и ребенка. Мью аккуратно опускает Галфа на диван, нависает сверху. Целует под челюстью, за ушком, накрывает губами дрогнувший кадык. И Галф просто светится изнутри, улыбка яркая и довольная. — Мог бы и не говорить таких очевидных вещей. Галфу надо немного пофырчать, чтобы отпустить и успокоить свою совесть. Мью и не против — это очень мило. Он поднимает футболку Галфа, задирает до подмышек, сжимает упругие мышцы груди — подкаченные и твердые. Проводит пальцами по соскам, ставшим сейчас особенно чувствительным. Реакция не заставляет себя долго ждать. Галф начинает постанывать тихо, его юркий язык пробегается по пересохшим губам. Мью не может отвести взгляд от всей этой красоты. От светлой, молочной кожи, плотности упругого живота, плавных линий стройной талии. Мью тяжело сдерживать агрессию альфы внутри. Хочется просто наброситься и взять — дико, как голодное животное. Но нельзя. Здоровье Галфа сейчас на первом месте. Поэтому Мью продолжают аккуратно целовать каждый сантиметр тела своей любимой омеги. Губами останавливает чуть ниже пупка, там выпуклость живота, уже немного видна. Проводит языком, поглаживает пальцами, самыми кончиками, словно боясь навредить и сделать больно. Но Галф уже весь дрожит от нетерпения. Он чувствует, как начинает позорно течь, елозит на диване, извивается, словно уж. — Пи’, пожалуйста, — тихо шепчет Галф. Ему немного стыдно просить, но терпеть уже просто нет никаких сил. — Подожди, малыш. Потерпи. Мью знает, что лучше слегка потянуть время, подразнить. Он спускает с Галфа домашние штаны вместе с бельем. В нос резко ударяет аромат омежьей смазки — кардамон и ваниль. Держать себя в руках становится еще сложнее. Мью облизывается, наклоняется низко и проводит пальцами между ягодиц Галфа — там влажно и жарко. — Самый прекрасный. Мой. Мью обхватывает губами головку члена Галфа и вставляет сразу два пальца внутрь, в трепетное омежье тело. Они входят легко, природной смазки предостаточно. Мышцы податливо раскрываются. Галф уже не стесняется стонать в полный голос, голова его запрокинута назад, глаза прикрыты. Мью доволен проделанной работой. Ко второму пальцу добавляется третий, встретив лишь небольшое сопротивление. Мью их сгибает, разводит, толкает глубже, ощущая, как смазка уже стекает по запястью. Языком он продолжает ласкать горячий и твердый член Галфа, посасывает, втягивает щеки. — Альфа, — выдыхает Галф и кончает в рот Мью сразу, как только он задевает простату. — Хороший мальчик. Мью сглатывает, облизнувшись и снова наклоняется, чтобы урвать поцелуй с любимых губ. Рука его уже по привычке ложится на живот. Это превращается в какой-то инстинкт: защищать и оберегать. — Мы можем сегодня без презерватива? — спрашивает Мью неуверенно, но выискивая одобрение в чужих глазах. — Спрашиваешь так, будто уже не натворил дел, — ухмыляется Галф, — Конечно, разрешаю. Но после рождения этого… чуда, никогда! — Обещаю. Мью улыбается, подхватывает ноги Галфа под коленями, закидывая их себе на плечи, и неторопливо входит. Сначала проталкивает лишь головку, осторожно. А затем и весь член до конца. Галф вздрагивает, хватается за локоть Мью, сжимает. — Хорошо, — выдыхают они оба почти одновременно. Мью не спешит, им некуда. Толкается медленно, выбивая из Галфа сладкие стоны. Успевает поцеловать сладость чужих губ, провести рукой по знакомому, любимому телу, наслаждаясь открывшимся видом. Галф ему подмахивает с удовольствием, шепчет какие-то нелепые глупости, которых никогда не повторит за стенами этой комнаты. Мью и не нужны признания. Выпуклость животика говорит сама за себя. Это ли не любовь, не требующая никаких доказательств? Согласие завести семью, отдаться полностью, разрешить поставить метку. Мью переполняют чувства так сильно, что он сбивает темп. Входит резче, быстрее, посасывая метку на шее Галфа. — Навсегда, только твой. С этими словами Мью кончает внутрь, глубоко, с узлом, сцепляя их на ближайшие минут пятнадцать. Галф следует за ним, не отставая, изливаясь на собственный живот. Он хватает Мью за плечи, тянет вниз и целует, толкаясь языком внутрь чужого рта. И в эту самую секунду Галф чувствует себя самым счастливым человеком во всей бесконечной Вселенной.