Я рядом

Ваня всегда казалась ему особенной. Бен сам не знал, как объяснить это чувство. Это не была какая-то привязанность, не было нечто похожее на пошлость (насколько это могло быть в пятнадцать лет). Но, находясь с ней наедине, он чувствовал себя максимально комфортно. Ужас не понимал, почему так происходит, ведь он куда больше общался с тем же Клаусом. Проводить время с ним было весело, но, находясь в компании Вани, Бен всегда ощущал некий уют и теплоту. Номер Шесть знал наизусть весь Ванин репертуар. Каждый раз возвращаясь с задания и поднимаясь на второй этаж, он на пару секунд замирал для того, чтобы послушать и определить композицию, которую она играла на скрипке. Ни разу не было такого, чтобы Седьмая два дня подряд играла одну и ту же мелодию. Комнаты Бена и Вани находились в разных концах коридора. Часто в свободное время Номер Шесть приходил к ней и просто слушал, как она играет. Это могло продолжаться по несколько часов, и им не всегда было нужно разговаривать в это время. Они чувствовали себя комфортно, находясь рядом даже без слов, в тишине или под звуки скрипки. Общение Вани и Бена положительно сказывалось на них обоих. Именно от брата девушка получила интерес к чтению. Шестой был большим ценителям книг и за свою жизнь прочёл почти всю библиотеку отца (естественно, из тех книг, что Реджинальд позволял читать своему пятнадцатилетнему сыну). Нередко Ужас приходил к Ване в комнату поделиться эмоциями по поводу новой прочитанной книги. А если вдруг девушка не знала, что бы такого прочесть, брат всегда мог что-то ей посоветовать и каждый раз попадал в точку, ведь произведения по его рекомендациям вызывали у неё восторг. Бен был ее поддержкой. Каково это, быть совершенно не похожей на своих братьев и сестру и из-за этого постоянно чувствовать себя не в своей тарелке, быть чужой в собственном доме? Положение Вани было далеко не из приятных. Казалось, будто Шестой единственный понимал это. Он не всегда знал, как поддержать её, не всегда мог подобрать нужные слова, но порой простые объятия и совместно проведённое время могут сказать куда больше. ___ Отбой в Академии стабильно был в десять вечера. Каждый день после этого времени Бен брал в руки книгу и фонарик, которые хранил в тайне от отца под матрасом, залезал под одеяло и несколько часов читал, пока сон не брал над ним верх. Это уже вошло в привычку, и, казалось, что он не сможет уснуть, не прочитав хотя бы парочку страниц. Сегодняшний день показался Бену особенно тяжёлым, и всё, о чем он мечтал — это залезть в тёплую постель, укутаться в одеяло и наконец закончить прочтение главы. Зайдя в комнату, Шестой бысто скинул с себя форму и надел свою удобную голубую полосатую пижаму. Бен ещё раз выглянул в коридор и, убедившись, что отец находится у себя в кабинете, подошёл к кровати и откинул матрас. С его лица резко сползла улыбка и появилось недоумение. Фонарик всё так же лежал на своем месте, но книги там не было. Он вдруг понял, что забыл ее на тумбочке в комнате Вани ещё утром. Казалось, что ничего такого в этом не было, и Бен мог взять почитать что-нибудь другое. Но Шестой относился к чтению серьезно и не мог вот так просто переключиться с одного произведения на другое, это было для него принципиально важным моментом. Ужас немного постоял, оперевшись на подоконник и думая о том, что делать дальше. В конце концов, сходить к Ване и попросить книгу назад было не так уж и трудно. Куда труднее было пройти по коридору и остаться незамеченным отцом или Грейс. Номер Шесть открыл дверь и зажмурился: та предательски громко скрипнула в тишине. Несколько секунд он постоял, думая, вызвал ли этот звук хоть какую-то реакцию. Но на этаже всё также было стабильно и тихо, и Бен пошел дальше к комнате сестры. Два глухих стука — в полной тишине они показались жутко громкими. Полминуты в комнате было так же тихо, и Бен было подумал, что сестра уже успела уснуть. Но вот дверь приоткрылась на пару сантиметров, и в проёме показалась фигура Вани. В полумраке ее кожа казалась совсем бледной. Седьмая улыбнулась, слегка натянуто и печально. — Входи, — её голос чуть дрожал. Она отошла от проёма, как бы приглашая брата пройти внутрь. Бен прикрыл за собой дверь и, оперевшись на неё с внутренней стороны, сел на пол. Ваня уместилась на кровати, укутавшись в одеяло. — Я тебя не разбудил? — она покачала головой. — Нет. Единственным источником света сейчас являлся фонарь на улице напротив Ваниного окна. Его тусклое свечение падало на лицо сестры. Шестой вдруг заметил, какими же опухшими были ее глаза. — Ты плакала? — Ваня вдруг вздрогнула, словно испугавшись его слов. Девушка закрыла лицо кусочком одеяла и тяжело выдохнула. — Все нормально, Бен, — Ужас сидел в лёгком недоумении. Ему вдруг стало чертовски досадно. Почему он не зашел в комнату раньше и не был с ней в тот момент, когда она начала плакать? Почему сейчас, в то время, когда он сидит рядом с ней, у него как обычно нет слов, которыми он мог бы её поддержать? — Ваня… Все хорошо, ты можешь мне выговориться, если хочешь. Он сел рядом и положил голову сестры на свое плечо. Левой рукой Бен прижал Седьмую к себе, а правой начал медленно поглаживать не мягкие густые волосы. Слышатся тихие всхлипы. Ваня вновь начала плакать, зажав рот рукой, видимо для того, чтобы не издавать лишних звуков и не привлекать внимания членов семьи вне комнаты. Холодные капли слез медленно потекли по её щеке, попадая на плечо брата. — Прости, — Ваня говорила еле слышно, ее голос бешено дрожал, — я не хотела, — Бен взял подбородок девушки правой рукой и повернул ее побледневшее лицо к себе. — Тебе не нужно извиняться передо мной за свои эмоции, Ваня, — Седьмая опустила голову и тихо всхлипнула. Ей стыдно. Почему ей стыдно? Бен не понимал, как она вообще может переживать из-за того, что он вдруг увидел ее слезы? — Я рядом, все хорошо, — Бен придвинул ее лицо ближе к себе и большим пальцем левой руки вытер с уголка ее глаз слезы. Она улыбнулась, слегка прикусывая нижнюю губу, чтобы не заплакать снова. В этот раз ее улыбка вышла не такой печальной, и это заставило Шестого улыбнуться ей в ответ. — Я рядом, — Ваня наконец поднимает взгляд. От слез ее глаз, а стали ярче, насколько это вообще было возможно в темноте. Бен завёл руки за голову сестры и прижался своим лбом к её. Седьмая слегка дрожала, обнимая парня и обхватив двумя руками его плечи. Она отстранилась от него на секунду. Из ее уст хрипом вышел вопрос: — Можно? — он понял ее без слов. Всегда понимал. Бен притянул Ваню ближе к себе и отодвинул прядь волос, упавшую на ее лицо. Его губы накрыли её нежным поцелуем. Чёрт возьми, как же ему было хорошо рядом с ней. Целуя её, Шестой думал лишь о том, насколько сильно любит Ваню. Он не мог до конца понять, какая именно это любовь, что она за собой скрывает и как дальше будут строиться их взаимоотношения. Но сейчас он был здесь, рядом с ней, и ему было безумно хорошо. Ваня медленно отстранилась от него, укладываясь на кровать так, чтобы парню тоже было куда лечь. — Ты же не уйдёшь, да? — Бен одобрительно кивнул и лёг рядом с ней, накрывая себя и её одеялом. Кровать явно не была рассчитана на больше, чем одного человека, и чтобы они оба сумели на ней поместиться, Ужас прижался к Седьмой всем телом. Их лица вновь находились так близко, что Бен чувствовал на своей шее ее горячее дыхание. — Нет. Не в этот раз. Я ведь сказал, что буду рядом.