Кистью на холсте

      В большой аудитории университета живописи, архитектуры и скульптуры Хинате негде спрятаться. И даже непримечательное место на третьем ряду у окна не помогает ей стать невидимой.       Рядом шумят однокурсники, обсуждают неожиданное увольнение старшего преподавателя. Разговор становится слишком громким, слова долетают до её слуха, и она уже невольно вовлечена в их беседу.       Хинату от них отделяет разница восприятия, мышления, жизненных принципов, личных загонов, родительских установок, но если не утрировать, то она сидит в трёх метрах от небольшой компании. Хотелось бы, конечно, дальше, но приходится довольствоваться тем, что есть.       — Да и хорошо, что уволилась. Она меня ужасно выбешивала. Ей никогда не нравились мои проекты, всегда оценку занижала, сучка. — Женская реплика отскакивает от зубов говорящей и летит в сторону Хьюги. Слова обвивают её, кружатся сверху, а после растворяются в воздухе и ложатся на плечи Хинаты неприятным осадком.       Хината прикладывает два пальца к пульсирующему виску — голова сейчас взорвётся либо от усталости, либо от услышанного. Она искренне не понимает, почему её знакомая такая злая. По мнению Хьюги, творчество не может быть связано со злостью, грубостью и гневом. Если сравнивать Хинату с остальными, она совершенно не вписывается в общую картину.       У её однокурсников есть крылья за спиной — они умеют летать высоко, в отличие от Хьюги. Она же по колено в земле и на самом деле ощущает холод босыми стопами. То, что происходит с Хинатой, конечно, не смертельно, но достать рукой до пушистых облаков пока не может. И сможет ли вообще?       — Хьюга! Ты домашку сделала или опять профилонила? — Сосед с верхнего ряда тычет между лопатками ластиком на конце карандаша. Для Хинаты это действие как акт вторжения, а для знакомого — обычная манера общения.       Ей очень хочется ответить, что не «опять», а «снова». А ещё напомнить, что у неё есть имя. И его не так трудно запомнить.       Она поворачивает голову направо, боковым зрением пытается распознать сзади сидящего человека. Ей лениво повернуться нормально, и причина, возможно, кроется в убогом тычке в спину.       Киба. Он вроде бы даже из её группы, но она не уверена. Точно не помнит — внешность однокурсников меняется быстрее, чем работает фотографическая память. Во всяком случае, он тот самый парень с татуировками на щеках. Хината до сих пор удивляется, как ему ничего не сказали преподаватели. Хотя студенты здесь все творческие люди, как некоторые шутят: «С тем самым приветом».       Хината молчит и пытается вспомнить, какой сейчас должен быть предмет. Она медлит, потому что хочет дать чёткий ответ, а у Кибы на долгие паузы нет времени. У него, как обычно, сроки горят. Хотя чему там гореть — непонятно. Он узнаёт про домашнее задание за пять минут до звонка на пару. Всё, что можно было, уже сгорело.       — Ц-ц-ц… Ой, да короче, забудь! — недовольно цокает однокурсник в сторону Хинаты, в то время как она уже готова была ответить. Киба машет на неё рукой, прибавляет звук в наушниках, надевает капюшон и кладёт голову на деревянную парту. Через пару минут с его стороны слышится сопение.       Хьюга отворачивается, делает глубокий вдох и смотрит прямо в одну точку. Как же её всё раздражает. Зачем она вообще подала сюда документы?       Будь её воля — вообще бы не поступала. Ей хватило «подарков» в школе: неуспеваемость, нервные срывы, подростковые переживания и разочарование в себе. Такой набор может получить не каждый, но одноклассники щедро одаривают Хинату всем.       После оглашения экзаменационных результатов она покидает школьные стены, как побитый котёнок. Приходит домой физически растоптанная, морально убитая и тут же сливается с интерьером. Становится тенью самой себя, серой мышкой.       Хината быстро добирается до комнаты и исчезает в её просторе. Она зашторивает окна, выключает свет и плюхается на кровать, закутываясь в тёплый плед с головой. На часах только половина первого, разгар дня, но в мирке у Хьюги самая настоящая ночь. Желательно, чтобы она продлилась долго. Ещё желательнее — чтобы была полярной.       Она слышит голос мамы, какие-то телефонные звонки, но реальность молниеносно отскакивает от жёсткого панциря. Это больше похоже на защитную реакцию, чем на что-то нормальное.       Родители, которые даже не удосужились присутствовать на выпускном, заходят в её комнату без стука, широко открывая дверь. Хината привыкла — понятие «личные границы» отсутствует в их семье. По крайней мере, в отношении её. Скорее всего, ещё не заслужила.       Родители не замечают подавленного состояния Хинаты, зато тут же интересуются её успеваемостью. Она вытаскивает худую руку из-под пледа и ладонью указывает в сторону письменного стола.       Отец молча встаёт и подходит к деревянной поверхности. Его движения слишком медленные и в сторону Хинаты отдают прохладной тяжестью. Она закутывается в плед ещё плотнее и следит за действиями мамы, которая без разрешения открывает шторы.       — Ну вот, стало хоть немного уютно. А то было как в пещере. — Хьюга смотрит в одну точку, пропуская слова мамы мимо ушей. Наверное, это что-то вроде шутки, чтобы развеять атмосферу.       — Неплохо, — скупо говорит отец, держа в руках документы с результатами пройденного теста на высший балл. Хината невольно хмыкает.       «Неплохо». Отец оценивает её долгие труды одним скудным словом. С его стороны это звучит достаточно чёрство. Наверное, другим бы это не понравилось, но Хьюга уже привыкла к его бесцветной реакции.       Хината не дурочка и всё понимает — в их семье всё кристально прозрачно, но спустя столько времени она всё равно режется о высокие скалы действительности. Да, она чего-то добилась, вроде даже молодец, но до отцовского «Горжусь» ещё не доросла.       — Такой же цвет должен быть и у диплома. — Вопрос о поступлении в университет отпадает сам собой. Никто не спрашивает о желании самой Хинаты. В их семье её мнение на самой дальней полке, к которой никто не подходит. На ней уже расположилась вековая пыль, смахнуть её будет не так-то легко.       Наверное, в случае Хинаты по-другому быть и не могло: папа бизнесмен, основавший компанию, мама известный дизайнер, оба с высшим образованием и с красными дипломами. Хьюга тоже должна держать марку. Она обязана стать кем-то, чтобы не ударить в грязь лицом. Ведь то, что она просто есть, не особо устраивает её родителей.       Начало пары отвлекает её от воспоминаний.       Хината скучающе наблюдает, как однокурсники рассаживаются по рядам, не переставая обсуждать главную тему дня. Через стул рядом с ней присаживается Наруто. Он здоровается, травит очередную шутку, рассказывает про какой-то новый мем, гуляющий в художественной среде, и повторяет все действия за Кибой. Прямо один в один. Под копирку. Возможно, Наруто прототип Кибы или наоборот. В любом случае она ничему не удивится.       Буквально через минуту в аудиторию заходит человек, и взгляд Хьюги тут же приковывается к нему.       Сакура Харуно. Девочка, которая в этом году перевелась с платного к ним на бюджет. Девочка, которая смогла.       Хинате кажется, что она не идёт, а плывёт. Нет, даже порхает. Её движения пропитаны нежностью, внутренним покоем, какой-то уверенностью. От неё веет морским прибоем, зовом чаек и тем самым чувством свободы.       Сакура кладёт длинное чёрное пальто на соседний стул и присаживается на ряд ниже Хинаты. Ровно перед ней. Хьюга зачарованно смотрит на кончик розовой пряди, которая аккуратно лежит прямо на странице открытого учебника.       Выглядит чарующе: отблеск утреннего солнца красиво отпечатывается на волосах Харуно и отдаётся бархатным переливом. Хочется прикоснуться, почувствовать подушечками пальцев мягкость пряди.       Хьюга останавливает себя и задумывается, почему её беспокоят чужие волосы на парте. Обычно она такого не терпит, делает замечание или незаметно отодвигает рукой.       Сегодня всё происходящее удивительно. Главное, чтобы это не нарушало её картину идеального мира. Хотя Сакура — уже нарушитель. Потому что в мире Хинаты таких нет.       Не то чтобы Хьюга верит слухам или сплетням из женского туалета, просто однажды случайно запоминает одну фразу. Или не случайно.       Сакура — розовая.       Та самая, про которую раньше писали в учебниках психологии с пометкой «отклонение». Хината не углубляется в эту тему, но иногда, посматривая на Харуно на парах, она всё невольно начинает задумываться: каково быть лесбиянкой?       Хьюга думает, много и усердно думает, попутно что-то пишет в открытой тетради в клетку. Она этого даже не замечает — рука двигается сама по себе, а мысли никак не хотят переключиться на другую тему.       Интересно, Сакура уже целовалась с девушкой?       «Лесбиянки — это фу», — напоминает себе Хината. Заложенные родителями устои дают о себе знать — на минуту становится как-то противно. «Это аморально», — внутри слышится строгий мамин голос. «На электрический стул — и будут нормальными».       Хината бьёт себя подушечками пальцев по лбу, принуждая отвлечься и перестать думать на эту тему. Наверняка это правда отклонение, и Харуно просто больна.       Или, может…       — Чего галдите на весь коридор?! — Кажется, от крика Орочимару содрогаются даже стены.       Преподаватель появляется в помещении неожиданно. Практически никто из студентов не замечает, как он заходит в аудиторию.       — Итак, у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать? — Позитивный настрой Орочимару совершенно не бодрит студентов. Он осматривает присутствующих янтарными глазами и ощущает себя посетителем пляжа с тюленями.       — Обычно начинают с плохой, — кто-то подаёт еле живой голос с верхнего ряда. Преподаватель примерно понимает, откуда звучит ответ, и внимательно всматривается в студента.       — Сейчас пишем тест. — Недовольная реакция последовала незамедлительно. В принципе, всё как всегда. Орочимару не удивлён.       — А какая тогда хорошая? — У студентов ещё была попытка на какое-то спасение. Вдруг им кто-то бросит спасательный круг. Но это ведь преподаватель по авторскому праву — гроза юриспруденции. Он может бросить спасательный круг только по голове.       — Отвечать можно на моих листочках, — отвечает Орочимару, стуча большой стопкой листов по деревянному столу. Это своего рода шутка от преподавателя. Так, немного разрядить обстановку, перед тем как тест отправится по рядам к каждому студенту.       — Ха! Ну, это подарок судьбы просто, — умирающим тоном говорит Киба, убавляя звук в наушниках.       Хината хмурит брови — она так не любит всю эту тему юриспруденции и до сих пор не понимает, зачем такой нудный предмет поставили в этом семестре.       Орочимару — действующий адвокат, бывший военный, человек, практически прошедший отбор на службу в главные органы государства, — не даёт им никакого спуска. К сожалению для студентов, это неполный список его заслуг. И если сюда приплюсовать две пары по авторскому праву по субботам в девять утра, то будет комбо. Комбо, чтобы быстро и наверняка получить сердечный приступ.       В принципе, Хината от него недалеко.       Сегодняшний тест совершенно не входит в её планы. Зато прекрасно входит в планы Орочимару. Все замечают, что он слишком свеж, бодр и весел. Преподаватель улыбается, пахнет новым одеколоном и желает всем успешной сдачи. Хьюга делает вывод — не выживет никто. Вероятно, это не тест, а самая настоящая верёвка с мылом.       — Засекаю время, детки. — Орочимару смотрит на наручные часы, понимая приблизительно время сдачи тестов. — Будут вопросы — поднимите руку, я помогу.       Все кивают, но на такую своеобразную помощь никто не надеется. Очередная уловка Орочимару, чтобы маленький недоученик попался в ловушку.       — Ага, конечно. Уже никто не клюнет, старик. Слишком много наших попало в этот капкан, — слышит Хината вялое бурчание Кибы, который поднимает с пола только что найденную ручку. Он принципиально ничего не носит. По его мнению, все предметы первой необходимости можно найти в кабинетах.       Хьюга впервые соглашается со всем, что говорит Киба.       Тестовые листы быстро распространяются по рядам. По идее, в этой ситуации не может произойти ничего катастрофического, но, вероятно, Хинату кто-то сглазил. В тот момент, когда Сакура поворачивается корпусом к Хьюге, чтобы передать листок с тестом, тетрадка Хинаты случайно сползает на край парты так, что Харуно может совершенно спокойно прочитать написанное.       Всё бы ничего, но на белом чистом листе было выведено два слова с вопросительным знаком: «Сакура лесбиянка?»       И Харуно, конечно же, это видит. Она поднимает взгляд на Хьюгу, у которой в глазах застывает страх.       Это провал. Возможно, провал всей жизни Хинаты. Возможно, она ещё об этом пожалеет.