Собери их

— Собери их…

      «Он чувствует падение. Это знакомое чувство, когда летишь на метле вниз, на огромной скорости, разрезая собой воздух. Туман густой и плотный, а он всё ниже и ниже, видит, как эта густота преображается в формы, предметы становятся гораздо отчетливее, чтобы через несколько секунд превратиться в полную картину.       Он наблюдает за собой со стороны.       Драко узнает свою спину. Ему одиннадцать, он стоит в Косом переулке и смотрит на витрину магазина. Замечает, как девочка, остановившись немного позади него, смотрит в отражение стекла, подмечает мелочи: его улыбку и то, как он поправляет свои волосы, легонько касаясь головы. Ещё один миг — и маленький Драко, будто чувствуя вторжение в его жизнь, поднимает взгляд и ловит в отражении ту, что на него смотрела.       Гермиона пугается своего разоблачения, но стоит дальше, будто её приклеили к месту. Ждёт гневной реакции, но ничего не происходит. Мальчик в ответ лишь растягивает губы в улыбке и заходит в магазин, оставляя её с невероятным чувством удовлетворения. Грейнджер краснеет, глубоко вдыхает и выдыхает, бубнит себе под нос «соберись». Драко пытается шагнуть в её направлении, но всё в миг окутывается мраком, намагничиваясь, проталкивая его дальше.       Хогвартс. Малфой оглядывается по сторонам, и его сердце щемит от чувства ностальгии. Время, когда всё было хорошо. Когда всё только начиналось. Он, взрослый, провожает себя же взглядом до распределяющей шляпы. Ему не нужно гадать, что будет дальше. Мальчик, ехидно улыбаясь, занимает место за змеиным столом. А дальше… Голос шляпы ударяет в барабанные перепонки, когда он слышит «Гриффиндор». Гермиону немного трусит, когда она неуклюже спрыгивает с табуретки и идёт вперёд, к красно-золотым. Драко не помнит этого. Да и как он мог? Ведь это её воспоминания. Он хочет заткнуть уши, ведь её детский счастливый смех убивает. Беззаботная. Искренняя.       И она ведёт его дальше.       Прямо во двор школы. Гермиона сидит, спрятавшись за колонной, изучая «Историю магии». Слишком огромная книга для её маленьких рук. Она вдруг замирает. Драко переводит взгляд — это идёт он со своими сокурсниками. — Поверить не могу, что в школе учатся грязнокровки! — выплевывает иглами маленький Малфой. — Чего только стоит эта Грейнджер!       Взрослый Драко напрягается, переводит взгляд и видит, что Гермиона не спешит отделиться от тени своего убежища-колонны, дабы стать чем-то цельным на свету. Она лишь наблюдает, как буквы складываются в слова, слова — в предложения, как с когда-то понравившихся губ слетает «грязнокровка». Драко видит, как она пытается проглотить это, с какой силой её руки сжимают корешок книги. Глаза Грейнджер намокают, он ждёт, когда слеза побежит вниз, но один миг — и всё исчезает.       Воспоминания сменяются одно за другим, и в каждом эта девочка с пышной копной волос смотрит на него. Буквально ищет в толпе. Гермионе достаточно секунды, чтобы успокоиться, чтобы понять — он здесь. Где-то в досягаемости её взгляда.       Малфой кричит на неё, пытается сказать: «не смотри», «отвернись», «ненавидь меня!», но девочка не слышит его. Он шипит от отчаяния, от невозможности быть услышанным. От того, что это всего лишь прошлое. Утраченное, необратимое. Что-то растёт в нём. Догадка, которую Драко пытается подавить в себе. Но, блядскийбоже, ответ прямо на поверхности.       Он всегда был в поле её зрения.       Каким образом эта девушка могла обходить всю его отвратительную сущность и довольствоваться лишь брошенным в её сторону взором?       Гермиона…       Драко до боли сжимает кулаки, когда видит Люциуса и себя, заходящих во «Флориш и Блоттс», и то, как они подходят к компании. Она там. Среди них. «Золотая троица» в сборе. Рыжий интуитивно закрывает её плечом, но она смело выходит вперёд. — Мисс Грейнджер… Должен сказать, я много слышал о вас от Драко, — тон отца ложно складывается в приветственный.       Девочка вздрагивает. Драко видит, как на миг её лицо вытягивается от удивления, как она смотрит на сокурсника. И прочищает горло, чтобы что-то ответить. Но её перебивает Люциус.       Малфой думает, зачем она показывает это, но всё встаёт на места, когда в следующий миг Гермиона, прижав к себе колени, сидит на своей кровати, бесконечно улыбается и трогает свои горящие щёки.       «Прекрати, Грейнджер!»       Конечно… Конечно, она зацепилась за это «я многое о вас слышал от Драко». Вот же идиотка… Он только сейчас понимает, как много говорил о ней. Как часто с издёвкой упоминал её успехи в школе и то, как она помогала Поттеру, который вряд ли бы без неё справился. Каждое предложение кончалось гневным «грязнокровка». Будучи маленьким, он не понимал, что чувства, испытываемые к ней — ничто иное, как заинтересованность. Но его учили другому. Он впитал это ещё с молоком матери: они были на разных берегах. Драко будто наказывал её за то, что она родилась от маглов.       Драко присаживается рядом с ней, тянет руку, чтобы коснуться тёплой щеки, чтобы… что? Наверное, он хочет разделить с ней эмоции. Тоже испытать это щемящее чувство счастья. Но призрачная рука проходит насквозь.       Он машинально закрывает лицо в защитном жесте, когда перед глазами появляется огромная голова василиска. Гермиона всего секунду смотрит в зеркало и замирает. В её руках — смятый листок бумаги.       Сердце перепрыгивает куда-то к кадыку. Упирается костью в горле, раздирая сухую глотку от понимания того, как быстро девочка догадалась о его подсказке.       На втором курсе, подслушав разговор отца, он узнал о тайной комнате и о чудовище, которое пряталось внутри. Малфой вспоминает, как он, стоя в книжной лавке и слушая бредни Локонса, выдрал лист из книги, в которой упоминалось о василиске. В тот день, когда он подкинул ей эту подсказку, Драко возненавидел себя от сомнений. Зачем он пытался помочь?       Эти видения убивают его. Бьют по коленям, заставляя упасть. Ломают кости от беспомощности и гнева, который он извергает. Он дышит через силу, раздувая ноздри. Кричит в пустоту.       «Пожалуйста, Грейнджер! Не наказывай меня!»       «Отпусти!»       Его бьёт очередное видение, так же, как она бьёт его кулаком на поляне.       «Вот так, сделай мне ещё больнее!»       Он хочет почувствовать это вживую. Хочет продлить этот миг унижения. Он заслужил. Ему нужно больше. И Малфой почти воет, когда видит, как позже Гермиона смотрит на свой кулак с таким отчаянным сожалением. Мерлин, как же ему плохо!       Драко начинает тошнить на том моменте, когда Грейнджер подбегает к Малфою после удара гиппогрифа. Он видит её перепуганные глаза. Сердце щемит плитами самоуничтожения. Её мазохистская влюблённость невероятна. Сколько же она держала это в себе, каждый раз прощая его? Похоже, её аппетит к саморазрушению только креп.       Крики людей слышатся где-то неподалеку. Драко узнает ту ночь. Ту самую, где он предупредил её о Пожирателях. Как она могла узнать его? Очевидность застревает в его же словах:       — Не высовывай свою лохматую голову, Грейнджер!       И её шаг замедляется, девушка оборачивается, чтобы увидеть пустоту. Драко знает, она поняла. Так с ней общался только он.       Малфой дрожит от того, что вспоминает тот день: разговоры Сивого о его намерении «повеселиться». Кто-то сорвал рубильник в сознании Драко, когда он увидел потерявшуюся Грейнджер. Он бы не простил себя. По крайней мере, в тот момент.       Они росли одинаково быстро. То, как несуразная когда-то Гермиона вошла в зал уже красивой девушкой, заставило Драко из прошлого усомниться, всего-то на секунду, в своих убеждениях.       Взрослый Малфой стоит рядом с ней на Святочном балу и слышит, как девушка совершает пару горячих вдохов и выдохов, чтобы убедиться. Он смотрит. С восхищением. Гермионе этого достаточно, чтобы отпраздновать свою маленькую победу. Впервые её сокурсник не отрывает завороженного взгляда.       «Боже, Грейнджер, ненавидь меня!» — шепчет он, а Гермиона ломает его своим счастьем.       Гермиона — боец, а Малфой проиграл уже давно. Внутри него гематома размером с Лондон. Всё превращается в пыль. Всё его нутро горит адским пламенем сожалений. Драко чувствует запах разложения своей души. Он заживо гниет от её воспоминаний.       Скажи ему кто, что можно разучиться дышать за секунду, он ни за что бы не поверил. Но именно сейчас это и происходит — когда слух режет мерзкий смех Беллатрисы, которая с извращенным садизмом казнит Гермиону Круцио.       Драко подбегает к самому себе, срывает глотку осипшим криком.       «Сделай что-нибудь!»       «Останови это!»       Замахивается, чтобы ударить себя, но это бессмысленно. Малфой из прошлого отворачивается и уходит.       <Трус.       Гермиона хрипит от боли, тянется к нему окровавленной рукой с выжженной надписью «грязнокровка». Она просит у него помощи. — Блядь! Блядь! Блядь! — он щурится, думая, что воспоминание меняется, потому что мир снова куда-то плывёт. Но это всего лишь слёзы.       Душные. Заслуженные.       «Что же я натворил, Боже!»       Они медленно плывут к концу этого путешествия. Гермиона показывает Драко свой дневник, который она вела во время поисков крестражей. И почти весь её кудрявый почерк о нём. Её голос дрожит, когда она зачитывает строчки…       — Он не выбирал быть таким…       «Замолчи!» — Драко родился с написанной наперёд судьбой…       «Заткнись!» — У него не было выбора…       «Гермиона…»       Её имя, произнесённое про себя, будто подушка, которую подложили под него, чтобы не поранился. Он повторяет её имя снова. И снова. И опять. Пока он не выжжет его у себя на внутренней стороне век, дабы всегда помнить о том, что он сделал.       Драко вздрагивает от своего имени, прозвучавшего её голосом. — Я должна рассказать обо всём Драко, — её запачканное лицо приобрело болезненный вид. Она смотрит на руку Рона, который держит её за предплечье в попытке остановить. — Слишком поздно, Гермиона. Он выбрал свою сторону.       И впервые Малфой с ним согласен: поздно.       Между ними теперь ни-че-го. Только её воспоминания, заезженной пластинкой скрипящие в его сознании.       Тишина. Смех Беллатриссы впереди. Тёмный Лорд, протянувший к нему руку, и родители, зовущие его к себе.       Малфой стоит рядом с Гермионой, которая смотрит ему в спину, часами ранее. Слышит её стон, когда другой Драко делает шаг вперёд, разделяя жизнь на «до» и «после».       Он не думает ни о чём, пока в воспоминаниях Гермионы, напоследок, не врезается взглядом в её глаза. Как в бетонную стену, налетает со всего размаху, на максимальной скорости на отстранённо-холодное: — Не уходи…»       — Гарри Поттер мёртв! — кричит Волан-де-Морт, взметнув руку вверх, указывая бузиной палочкой на своё творение.       В Большом зале слышится смех Пожирателей и плач проигравших. В воздухе, там, где когда-то порхали свечи, сейчас плавают тела погибших. Наглядное послание всем тем, кто будет сопротивляться. Драко жует губу, чувствуя, как кровь льётся в горло. Дрожь в руках отдаётся куда-то в печень. Ему хочется выблевать эту картину из головы, потому что среди погибших есть лица тех, кого он когда-то знал. В их глазах застыл предсмертный ужас.       Он стоит в первом ряду, пригвоздив свой подбородок к груди. Невозможно наблюдать за этим. Люциус с гордостью хлопает его по плечу, разделяя восторг своего предводителя. Омерзительная цена победы.       Тянущийся как канцелярская резинка монолог Тёмного Лорда слушают все, кроме Драко. В сторону Волан-де-Морта вообще стараются не смотреть, потому что это может быть фатально. — Я должен преподать вам урок, как нужно поступать с грязнокровками!       И эти слова ввинчиваются в голову Драко свинцовым болтом. Время замирает от понимания того, что будет дальше.       Лорд неспешно подходит к девушке на полу, которую незадолго до этого выкинули в середину зала. Она вся переломанная, обездвиженная, но всё ещё живая. Он склонился над ней, словно падальщик над добычей. Гермиона дрожит, но смотрит на него с отвращением. — Мой Лорд, — Люциус делает шаг вперёд. Драко коченеет. — Позвольте моему сыну расправиться с ней, чтобы последовать вашему примеру! Пусть его первое убийство будет убийством грязнокровки!       У Драко в основании горла застревают крошки страха, их не протолкнуть и не выплюнуть.       «Только не я!»       Тёмный Лорд оборачивается на слова своего Пожирателя. Он замер. Он думает. Улыбка его безгубого рта, нахальная и искажённая, словно приговор. Он безмолвно кивает и отходит, жестом приглашая Драко выйти в середину зала.       Люциус подталкивает сына вперёд под дикие, подбадривающие крики толпы. От их истошного смеха звенит в ушах. Драко шагает на негнущихся ногах, боковым зрением замечая, как его сумасшедшая тётка вприпрыжку скачет за ним.       Он подходит вплотную к Гермионе. Видит, как она глотает пенную слюну, проталкивая её внутрь. Её трясет в предсмертной агонии, этот процесс уже начал свой отсчёт. Драко видит, как она размыкает окровавленные губы и шепчет что-то неуловимое. — Грязнокровка желает сказать последнее слово? — Беллатриса насмехается, вставая позади Тёмного Лорда.       Драко обессиленно падает на колени рядом с Грейнджер. Чувствует, как потеют ладони. Её слов не разобрать. Малфой задерживает воздух в лёгких и наклоняется к ней, подставляя ухо. — П-пузырёк, — шепчет она.       Это происходит на автомате. Драко промахивается, когда тянется к камню рядом. Его руки трясутся от страха. Он трансфигурирует его в маленький пузырёк, а когда возвращает свой взгляд обратно к карим глазам, замирает от слов: — Собери их…       Солёная жидкость её слез наполняет флакон. И он распрямляется, отсчитывая секунды. Грейнджер давит своей улыбкой из последних сил. «Зачем?» — думает он.       И, ещё не знающий всей истории, Драко Малфой наполняет лёгкие воздухом и пронзает зелёным лучом смертельного проклятья её тело.

«У него не было выбора» — однажды сказала она…