«Моя милая, милая Маргарет,
Тсуна редко звала ее по полному имени, предпочитая простоватое, но по-семейному теплое Гарри. И сам вид написанного ею имени вселял в сердце не только страх и ужас, но и невыносимую боль. Невозможно справиться со свернувшейся в груди интуицией, нашептывающей, что это письмо может разрушить всю ее жизнь. И ее саму — тоже.Если ты читаешь это письмо, то, скорее всего, меня более нет в живых. Или я настолько близка к тому, чтобы стать еще одним отпечатком в кольце, что меня уже нельзя спасти.
От подобных слов под ребрами свивается ком, полный боли. Он давит на грудь, на легкие и сердце, отчего ритм постоянно сбивается, а дышать становится невозможно, но Гарри лишь сильнее сжимает руками письмо и до боли впивается взглядом в ровные строчки. Она не замечает взволнованного взгляда Снейпа, недоумения Дамблдора или интереса студентов. Ей не до этого, потому что ее сердце буквально разрывается на куски от каждого прочитанного слова.Мне очень жаль, что я не смогу вновь посмеяться с тобой над очередными твоими приключениями в этой безумной школе. Что я не смогу увидеть тебя по-настоящему влюбленной в кого-то. Что я не смогу побывать на твоем выпускном и наконец-то показать этим заносчивым магам, что тебя растила настоящая Королева, что ты сама станешь истинной Королевой. Что не привезу тебя на первый день учебы в академии имени Джотто, чтобы все вокруг потеряли дар речи. Что я не увижу тебя, всю в белом, шагающую навстречу священнику и новой ступени в твоей жизни. Что не передам тебе лично в руки кольцо, назначив новым главой Вонголы.
Они часто обсуждали каждый из прошедших учебных лет. Поттер много колдовала дома, ничего не стесняясь, потому что эманации Пламени скрывали ее магию. Она до сих пор помнит, как ревела в руках у Тсунаеши, прерывисто рассказывая об убийстве Квирелла. Они шутили о том, как будут поражены эти заносчивые аристократы, увидев настоящую Королеву, благосклонную лишь к ней, Гарри. И говорили, что после Хогвартса она точно поступит в академию имени их славного предка. Туда, где весь шум столь сильно напоминает родную Вонголу. А еще Тсуна шутила, что отправит Реборна вести ее под венец, потому что именно Реборн будет отстреливать ее «ухажеров», оставив только самого стойкого.Каждый из вас, каждый член моей настоящей семьи, сейчас получит подобное письмо с моим напутствием и, так сказать, наследством. Верде, Шоичи и Спаннер неплохо постарались, создавая для подобного специальное устройство.
Конечно, в получении этого письма замешана троица их инженеров-механиков-изобретателей-и-просто-гениев. Гарри криво улыбнулась, думая о них, хотя на глаза наворачивались слезы, готовые вот-вот сорваться с ресниц, заставить ее выплакать боль, чтобы внутри появилась пустота.Думаю, ты и сама понимаешь, что я оставляю тебе. Кольцо твое по праву крови и плоти. Ты, твоя мать — потомки Джотто ди Вонголы, Примо Вонголы. И с сегодняшнего дня ты, Гарри, — Undicesimo Vongola*, Одиннадцатая Королева Европейской мафии. Единственная наследница Титула.
Она знала, почему однажды оказалась на воспитании у донны Вонголы. Кровное родство с Джотто, желание Тсуны не позволить кому-то еще врываться в мирную жизнь иных потомков Первого, отсутствие собственных наследников… Все это наложилось столь сильно друг на друга, что Савада просто не смогла пройти мимо, не смогла бросить ребенка на произвол судьбы. Гарри аккуратно достала массивное кольцо, символ власти в Вонголе. Перстень переливался рыжими всполохами под светом зачарованного потолка, камень в цвет Пламени будто бы таинственно подмигивал ей, а знакомая цепочка позволяла носить его на шее. Девушка сжала украшение в ладони и прижала к груди, продолжая читать, хотя по ее щекам уже текли слезы.Я лишь прошу тебя жить дальше. Заботиться о ребятах, о Занзасе и его безумной семейке, об Аркобалено. Обо всей нашей семье, милая. Не закрывайся в своей боли и не бойся идти вперед. Приводи в Семью и семью друзей, врагов и товарищей. Влюбляйся. Просто живи.
С любовью, твоя тетушка Савада Тсунаеши, Дечимо Вонгола.»
Поттер сильно зажмурилась и сжала письмо в ладони, одновременно с этим прижимая кулак с кольцом к груди. Она будто бы сжалась вся, сгорбилась, не желая верить в произошедшее. Сердце разрывалось на кусочки от ужасающей боли, а по щекам текли горькие слезы, потому что сейчас хотелось только плакать и, немного, умереть. Но ведь Тсуна просила ее, верно?.. Поэтому девушке оставалось только молча реветь, сжимая в руках символ власти и письмо, принесшее ужасающие вести. Она не знала, не обратила внимания, чьи руки заставили ее подняться со скамьи, кто уводил ее от сотен заинтересованных и недоуменных взглядов. Ей было плевать, потому что внутри все опустело, остыло, вытекло сквозь трещины, оставляя только пустоту и внутреннюю тьму, пожирающую ее. Весь Хогвартс с шоком наблюдал, как Блейз Забини за плечи выводил Гарри Поттер, что-то тихо у нее спрашивая и говоря.***
— Ты — новый Цепной Пес, самый верный человек на службе у следующей Королевы Вонголы, что будет слепо исполнять любой ее приказ, отдаст жизнь за нее и сложит собственную голову у ее ног, если она того пожелает, — вот, что говорит ему Хибари Кея, нынешний Цепной Пес Вонголы, принявший этот титул от своего предка Алауди, в их первую встречу. Забини в этот момент сжимается в комок от боли, обнимая себя за живот, в который Облако Вонголы его ударил с безразличием и пренебрежением на лице. Ему тогда всего восемь, и новость о том, что у его Рода есть сюзерен еще со времен предков Примо, поражает, разрушает представление о его будущем. Потому что с этого дня он начнет учиться под началом мужчины, чтобы в будущем принести клятву абсолютной верности одному-единственному человеку, будущей Одиннадцатой, чье слово станет для него законом. Сейчас, смотря на измотанную произошедшим, новостями (он прочел письмо прошлой Донны, чтобы вникнуть в ситуацию), не пришедшую в себя после внезапного принятия титула Героиню Британии, которую он усадил за стол молчаливых и внезапно понимающих барсуков, не сказавших ни слова насчет подобных перемещений и самого существования гриффиндорско-слизеринской парочки, Блейз думает, что подобной иронии от Леди Судьбы точно не ожидал. И старается не вспоминать, как на протяжении трех лет проклинал неизвестную ему Наследницу каждый чертов день за одно только ее существование. Он накладывает в чужую тарелку более или менее легкую пищу, игнорируя собственные потребности и взгляды всего зала, особенно преподавателей — во-первых, ни один из них не появился на занятиях, во-вторых, он на голой силе и упрямстве взломал для себя чары на лестнице в женское крыло Гриффиндора, надеясь, что обстановка комнаты, в которой мисс Поттер живет с подругами, позволит ему присутствовать там без дополнительной головной боли, и учительский состав с директором не могли об этом не знать, — а потом берет в руки приборы рядом с тарелкой и поворачивается к Маргарет. Голос у Забини негромкий и ровный, однако в почти полной тишине зала его уговоры из переплетения итальянского и английского кажутся оглушительными. Те в зале, кто понимают итальянский по каким-либо причинам (обычно, студенты Рейвенкло и Слизерина, а также гости Хогвартса), переглядываются и начинают перешептываться с остальными, объясняя, что прямо сейчас, в этот момент, один из самых безразличных и насмешливых по отношению к окружающим учеников мягко уговаривает Поттер хотя бы немного поесть. Это зрелище шокирует всех, особенно когда у него получается, пусть на это и уходит около десяти или пятнадцати минут. Гарри ест без особого интереса, взгляд у нее пустой и потерянный, будто бы она сейчас совершенно не здесь, и Блейз понимает, знает, где девушка хотела бы оказаться прямо сейчас — в главном особняке Вонголы, рядом со своей семьей и Семьей, чтобы поддержать Атрибуты, потерявшие не только свое Небо, но и близкого друга. Впрочем, особо много она все равно не съедает, давится и отворачивается, с трудом проглатывая пищу. Особо ума не нужно, чтобы понять, что больше она ничего съесть не сможет, поэтому парень откладывает приборы в сторону и тихо, почти незаметно выдыхает, прежде чем подняться из-за стола. На вопросительный взгляд старшей из сестер Гринграсс Блейз лишь отрицательно качает головой и одними губами произносит «эльфы», потому что для него сейчас первое и самое важное — позаботиться о юной Донне, пока она не придет в себя, даже если это будет в ущерб ему самому. И плевать, что пока клятва не произнесена и не принята. Забини аккуратно помогает ей подняться, приобнимает за спину, положив ладонь чуть ниже лопаток, и смотрит на поднявшегося из-за стола Дамблдора тяжелым взглядом с явным предупреждением. Полезете к мисс Маргарет Поттер сейчас — загрызу до смерти. И он даже позволяет считать это намерение в своих мыслях, с внутренним смехом используя одну из любимейших фраз своего наставника. Вид побледневшего, отшатнувшегося назад директора для него сейчас — бальзам на душу. Слева, по другую сторону от Поттер, внезапно появляется Грейнджер и аккуратно берет ее за руку, смотрит с волнением в глазах и поджимает губы, когда понимает, что подруга не замечает подобного. Ничего не замечает, собственно. Забини наблюдает за ней внимательно, получая в ответ такой же взгляд, а потом улыбается самыми кончиками губ, зная, что позади, закрывая хрупкую спину с опущенными плечами, принадлежащую гриффиндорке, встал Уизли. Уизли, который всегда казался неуместным среди двух умных и храбрых девушек, внезапно, с новым взглядом на ситуацию, превращается в защитника. И, кажется, под конец Семья получит не двух, а четырех магов в свои ряды. Они уходят вчетвером под оглушительную тишину, которой прониклись даже иностранные гости, однако, стоит только выйти за двери Большого Зала, как тот взрывается разговорами, теориями и слухами, которыми с сегодняшнего утра начинает кишить школа для юных чародеев и волшебников. Главный вопрос которых — что вообще происходит с Поттер, что это было за горящее письмо, и почему Забини внезапно так проникся к идейному врагу.***
Они сидят в гостиной Гриффиндора вчетвером. В ней уютно, несмотря на кричащие алые и золотые оттенки, — в камине потрескивают поленья, мягкая мебель будто бы призывает немного расслабиться, позволить покою окутать тебя и твой разум, а тишина, столь непривычная для этого места большую часть времени, помогает собраться с мыслями, бушующими в голове с самого утра. Блейз откинулся на спинку дивана, не отрывая взгляда от Гарри. Ему плевать на то, что на подлокотниках обычно не сидят, на то, как на него смотрит сидящий в кресле напротив Уизли, на взволнованно-любопытные взгляды Грейнджер. Больше всего его заботит Поттер, пустым взглядом смотрящая на огонь и одновременно с тем теребящая цепочку с кольцом, не верящая, что это правда произошло, не способная принять тяжесть титула, упавшего на ее плечи. И, честно сказать, слизеринец благодарен всем известным личностям, которых только может вспомнить, начиная от Джотто Примо, Секондо Вонголы и Донны Савады и заканчивая Мерлином, Мордредом и Морганой, что у Маргарет есть настоящие друзья. Потому что она наконец-то реагирует хоть на что-то, когда Гермиона аккуратно сжимает ее ладонь в своей. Потому что у Поттер слегка дергаются пальцы в ответном действии. — Забини. Голос, что удивительно, первым подает Уизли, а не Грейнджер, которую, на минутку, едва ли не все со Слизерина звали главным дипломатом и аналитиком Золотой Троицы Гриффиндора, признавая ее знания, умения и иные сильные стороны. Впрочем, по решимости в чужих глазах легко можно понять, что аналитикой и планами в этой компании неожиданно занимался именно Рон. — Расскажи нам. Все, что знаешь, — говорит тот уверенно, решительно, явно не собираясь отступать, и Грейнджер неожиданно выглядит такой же. Они оба готовы отдать многое за свою подругу, принять неизвестные им правила и играть по ним, только бы остаться рядом и помочь. Это… поражает, мягко говоря. — Если я сейчас расскажу вам, назад дороги не будет. Потому что из этой истории выход только один — вперед ногами и на два метра под землю. Неожиданные слова ребят совершенно не отталкивают, наоборот. По Гермионе видно, что она начинает медленно понимать, какое «наследство» упало ее подруге, а вот Уизли еще только анализирует, принимает к сведению, чтобы позже сделать определенные, верные, выводы. — Плевать. У нас такой выход уже три года маячил перед глазами, и сейчас мы хотим помочь ей, быть на ее стороне. И если это значит, что мы должны принять то, о чем я догадываюсь, то мы сделаем это, — Грейнджер пусть и хмурится, но от своего отступать не собирается, и из ее схожести с Валькириями сейчас Забини делает два вывода — во-первых, он начинает понимать, почему ее вообще отправили на факультет львов, а во-вторых, становится ясно, почему с прошлого года Малфой так на ней помешался, несмотря на позицию и запреты семьи. Блейз кивает своим мыслям, а потом начинает рассказывать, пусть и издалека. «Издалека» у него означает «Начну-ка я с достопочтенного предка Поттер, зарождения нынешней мафии, ее порядков и Законов, нынешних важных лиц, Семей, а потом уж как-нибудь дойду до Тсунаеши Савады ди Вонголы, ее связи с Маргарет и значения того-самого-письма». Про ужин они почти забывают, попросив домашних эльфов Хогвартса о закусках. Ужин, на который успевают только из-за вспомнившей о его «торжественной части» Гермионе. Ужин, который становится едва ли не копией обеда в том смысле, что Блейз опять сидит рядом с Гарри за столом Пуффендуя и уговаривает ее поесть хоть немного, чтобы не пичкать зельями или лекарствами разработки лаборатории имени синьора Верде. Ужин, который ввергает едва ли не всю школу в хаос, принося еще больше проблем (будто им и так их мало). Единственная причина, по которой они не уводят Гарри раньше, чем начинается объявление чемпионов, — ее еле уловимое отрицательное качание головой. Именно оно останавливает всех троих, взволнованных подобным, пока девушка не шепчет одними губами Intuizione**. И это не то, когда знаешь, чего можно ожидать, ведь слухи о Гиперинтуиции Вонголы ходили разные. Впрочем, после всего этого Блейз делает для себя вывод, что у Поттер она, чаще всего, направлена на проблемы, которые сулит жизнь и судьба. Потому что четвертым именем из Кубка Огня вылетает именно Поттер. В тот момент, когда Дамблдор только произносит имя Гарри, Блейз готов хвататься пальцами за волосы и выть, потому что, серьезно, к ежегодным приключениям Золотого Трио его не только жизнь, но и Хибари не готовили. Однако именно выдрессированная выдержка позволяет ему не делать этого, а заставляет голову работать быстрее, принимать решения, от которых зависит слишком многое в данный момент. Именно поэтому на произнесенное в третий раз имя встает именно он. Поднимается резко, только этим выдавая собственную злость, и склоняется в поклоне перед Маргарет, обращается только к ней, в мыслях благодаря своего учителя и наставника за выработанную привычку изучать о внезапных событиях все, что только можно, потому что правила Турнира сейчас позволяют ему сделать невообразимое. — Мисс Маргарет Поттер, Наследница Поттер, я, Блейз Забини, Наследник Забини, прошу Вашего дозволения на участие в Турнире от Вашего лица, как Ваш Представитель. В момент, когда последнее слово срывается с его губ, Большой Зал затихает вновь. Большинство, конечно, не понимает, что сейчас происходит, но вот остальные… Весь Слизерин, часть Равенкло и почти все иностранные гости смотрят на него с удивлением, шоком или ужасом. Потому что Представительство — это почти что просьба принять в вассалы, почти что просьба стать сюзереном. Много лет назад именно Представительство было испытанием перед тем, как принять или отвергнуть клятву верности. Конечно, для самого Забини это имеет малое значение — он уже, так или иначе, вассал семьи Маргарет, однако он не может допустить ее участия. Гарри смотрит на него почти что безразлично, почти что безэмоционально, все еще поглощенная своим горем, и слизеринец понимает ее, принимает подобное отношение, чувствуя, что это — не навсегда. Если не через несколько месяцев, то через год точно Поттер придет в себя, вернется ее характер и стремление идти вперед, потому что иное невозможно. Слишком большая новая ответственность на чужих плечах, чтобы летом продолжать упиваться этой болью. А потом девушка медленно кивает, принимает его просьбу, и Блейз выпрямляется, расправляет плечи, ощущая, как новое обязательство лентой Обета обхватывает его запястья и шею. Ничего, он справится.***
У Драко, Панси, Тео и Дафны перехватить его получается едва ли не чудом. После того случая на завтраке, после пира, на котором произошло слишком много шокирующих событий, начиная от четвертого имени и заканчивая представительством Забини, Блейз будто бы сквозь землю проваливается, стоит его заметить каждый раз. Он ни на шаг не отходит от Поттер, все свое время и внимание посвящает только ей, почти даже не появляется на занятиях и смотрит так, что проще самому заранее выкопать себе могилу, чем доводить их друга до греха, семейных проклятий и Азкабана. Чудо, что ему все же надо готовиться к первому испытанию, а это значит походы в библиотеку и передачу заботы об одной гриффиндорке двум ее друзьям. — Рассказывай, — это единственное, что говорит сиятельный Наследник Малфой, едва ли не буквально падая на стул напротив него в библиотеке, в то время как все его остальные друзья устраиваются рядом. И по их виду сразу можно понять, что хитрые слизеринцы придумали уже с десяток планов, чтобы выбить из него ответы. Блейз на это только вздыхает, хотя и знал, что подобный разговор — лишь вопрос времени. Серьезно, от настырных Британских аристократов скрыться иногда невозможно. Вот вообще. От Волдеморта же не скрылся почти никто, а тот аристократ только по крови, и то наполовину. — Первое испытание — драконы, — он говорит абсолютно спокойно и взгляда от книги не отрывает, сожалея, что сейчас рядом с ним нет любого фотоаппарата, магического или маггловского, потому что ошарашенные взгляды его сокурсников — нечто. — Что?! — крик выходит на удивление слаженным, некоторые из них даже вскакивают, позабыв о манерах, про которые, как и про правила, им напоминает мадам Пинс. — Мы имели в виду твои дела с Поттер и, Мерлин великий, Представительство, ты что, совсем самоубийца, головой перестал думать? — Панси морщится, когда садится обратно, и взгляд от него не отрывает, одними только глазами заставляя вздохнуть и закрыть фолиант, перед этим заложив нужную страницу. — Но драконы тоже актуальная тема. Откуда ты про них узнал? — Несколько столетий назад моя семья поклялась в верности предку мисс Маргарет Поттер. Тот до сих пор является одним из самых известных людей Италии, если не всей континентальной Европы, однако после него Семью возглавил человек, не имеющий кровных уз с основателем, и наш Род отказался служить любому, кто не потомок этого человека. Так вышло, что меня с детства готовили стать самым верным человеком при следующем главе, втором подряд потомке основателя Семьи. Поттер, как и ее мать, судя по всему, как раз этим потомком и является, так что мое к ней отношение и Представительство обоснованны, — Забини разве что плечами не пожимает, одним своим видом показывая, что это очевидная информация. — А вот драконы… Мне Грейнджер рассказала. Ей — Уизли. Насколько я понял, он узнал это от нашего лесничего, чья животинка в прошлом году ударила тебя, Драко. Малфой на напоминание о собственном откровенном провале только морщится, но ответ принимает. В Хогвартсе все знали, что Хагрид не только любит диковинных животных, но и знает, умеет за ними ухаживать. А это значило, что именно ему поручат если не полную заботу о них, то помощь ответственным лицам точно. Так что нет ничего удивительного в его осведомленности подобным, как и в желании помочь слишком доброй и дружелюбной Поттер. — И что ты будешь с ним делать? С драконом, я имею в виду. — Понятия не имею, Тео, — Блейз зарывается пальцами в волосы и чуть тянет за них, пытаясь прийти в себя, привести мысли в порядок, потому что несколько часов беспрерывного чтения ему ну ни капельки не помогают. — Не думаю, что вас заставят убивать их или что-то вроде того. С полноценной взрослой особью даже драконологи с большим опытом работы справиться в одиночку не могут, что уж говорить про семикурсников или… четверокурсников вроде тебя, — Дафна смотрит на стопку уже прочитанных книг без особого интереса, однако именно это и ее внешняя задумчивость говорят о том, что сейчас она ищет выход, просчитывает какие-либо возможные вариации испытания. — Кладка. — Что? — Они привезут драконих с кладкой. Да, это опасно, да, это безумие, но это вписывается в рамки Турнира. Скорее всего, они создадут зачарованные артефакты и сунут их в кладку за несколько дней до испытания, чтобы самки привыкли к постороннему предмету и начали защищать его, как свое яйцо. Скажи мне, Блейз, что ты можешь сделать в такой ситуации, исключая фамильные заклинания? Забини на мгновение задумался, перебирая в голове самые разные идеи, планы, которые только пришли к нему, но большинство он забраковал. Ну, не привезет же он в замок огнестрельное оружие, верно? Скорее всего, смерть драконов или кладки не желательна, повреждения тоже… — Зелье. Я могу сварить зелье, одно или несколько, которые подействуют на дракона при попадании или распылении. Но кто сказал, что уже готовое зелье не забракуют? — Тогда просто подготовь котел и ингредиенты, а потом свари зелье во время испытания, при всех. Но оно не должно долго готовиться и не должно иметь побочных эффектов… — Малфой откинул голову назад, чуть щурясь. В голове не укладывалось, что они помогают Представителю Поттер, но этот самый Представитель — их друг, так что… — Мы с тобой займемся поисками подходящего зелья, а потом практикой его варки. Тео и Панси закажут ингредиенты и подготовят их для испытания. Дафна, есть идеи, как пронести это с собой, чтобы не придрались, учитывая то, что принести с собой можно только палочку? И нам явно понадобится щит, чтобы была дополнительная защита от огня… — Я спрошу насчет щита у профессора Флитвика, а вот с транспортировкой все и так понятно. Уберем все нужное в сумку, а потом просто принесем с собой. Блейз же использует Акцио, чтобы взять ее себе. Забини, внимательно слушающий вырисовывающийся план, уже знал, что в роли дополнительной силы к ним присоединится сначала Грейнджер, а потом и Уизли, который, на минутку, тоже был обеспокоен исходом событий. Как минимум, из-за рассказа о том, кем Блейз приходится его подруге. Как максимум — из-за найденной информации о Представительстве.***
В день первого испытания Гарри чувствует себя лучше, чем до этого. По крайней мере, выглядеть она начинает лучше, даже ест чуть больше, чем до этого, и без уговоров. Это вселяет надежду, что все будет хорошо, что одним утром она перестанет выглядеть так, будто бы умерла вместе со своей тетей, оставив после этого только пустую внешнюю оболочку, существующую, но не живущую. Гермиона сжимает ее холодные пальцы в своей ладони и смотрит на Забини хмуро, взволнованно, когда он скрывается в палатке для Чемпионов. Представитель буквально занимает место того, кого просит о подобной милости, поэтому они обе медленно поднимаются на трибуны квиддичного поля. Это довольно странно, потому что обычно девушка видела подругу по другую сторону, на поле, ищущей снитч, а не рядом на деревянных скамейках. Толпа учеников и гостей шуршит, шумит, переговаривается и пускает по себе слухи. Многие смотрят на Маргарет, наблюдают за ней, потому что всех, помимо Турнира, интересуют три вещи, произошедшие с ней: ее имя, вылетевшее из Кубка Огня, Представительство Блейза Забини, Наследника древнего и сильного Рода, и некое событие, сделавшее ее такой, отличающейся от себя самой. Событие, на вопрос о котором слизеринец окинул Риту Скиттер презрительным взглядом, а потом сказал, что внутренние дела Италии не касаются мелких и наглых Британских журналистов. Первым, под аплодисменты зрителей, на арену вышел Седрик Диггори, против которого была самка Шведского тупорылого. Не то чтобы Гермиону или Гарри сильно интересовало его выступление, но ожидание держало их обеих в некотором напряжении, заставляя смотреть. Второй вышла Флер, француженка-четверть вейла, а после нее — Виктор Крам, отнесшийся и к кладке, и к драконихе просто ужасно. А потом… Потом, последним, на арену вышел Блейз. Против Венгерской Хвостороги. И зрелище его испытания было ужасающим. Хвосторога повторять судьбу своих сородичей явно не желала, поэтому едва ли не сразу же пульнула в него огнем, скрывая парня от взглядов всех здесь. Маргарет, которая видела это, внезапно резко вздохнула и рванулась к самому краю трибун, с растущим ужасом наблюдая за яростным пламенем. Лишь тогда, когда огонь рассеялся, а она увидела Забини, сидящего за камнем и крепко сжимающего палочку, Поттер внезапно поняла, как много она… Как много она пропустила вокруг себя, окунувшись в горе и боль, заперевшись в саму себя. Блейз, глубоко вздохнув и подняв голову, удивленно посмотрел прямо на нее, а потом улыбнулся, уверенный в своих силах. Он удобнее взял палочку в руки и тихо, почти беззвучно затянул заклинание, выводя символы в воздухе вокруг себя. И, если судить по комментариям Бэгмена, он сейчас творил узко направленную и условно разрешенную защитную магию, направленную на подавление стихий вокруг. А потом все сливается в одну мешанину, и Поттер точно не сможет ответить, что именно делал Забини во время испытания, потому что все, что она помнит — собственный ужас и море огня, стремящегося сжечь парня заживо. Огня, абсолютно отличающегося от того, к которому она привыкла за свою жизнь среди Вонголы, потому что даже в Пламени Ярости не было столько стремления уничтожать. Когда испытание заканчивается, а Блейз оказывается на пути в палатку первой помощи, где каждого Чемпиона должна осмотреть мадам Помфри, Маргарет налетает на него с полным гнева и недовольства лицом. Ее всю трясет от периодически испытываемого ужаса во время этого безумного «сражения» с драконом, от бурлящего в крови недовольства, от страха за чужую жизнь, от настоящего осознания и догадок, почему слизеринец вообще так поступал. — Блейз Забини, ты чертов самоубийца без малейшего инстинкта самосохранения! — именно это слетает с губ Поттер, когда она вцепляется в плечи Забини и, для большего воздействия, слегка трясет его, будто бы надеясь, что это вернет ему тот самый инстинкт самосохранения (который, к слову, атрофируется у всех, кто знаком с Вонголой хотя бы месяц). Блейз, удивленный, пораженный внезапной переменой, несколько секунд вглядывается в лицо Гарри, словно ищет там ответы, а потом начинает тихо смеяться, аккуратно убирая ее руки со своих плеч. Не то чтобы девушка была этим довольна, но она не мешает, наблюдает только. Ровно до того момента, пока он не встает на одно колено, склоняясь перед ней и прикладывая кулак правой руки к левому плечу. — Io, Blaise Zabini, Erede Zabini, futuro capo della Famiglia Zabini, discendente diretto di Alberto Zabini, che un tempo giurò fedeltà a Giotto di Vongola, Primo Vongola, oggi piego il ginocchio a Margherita Potter, Erede Potter, Donna Vongola, capo della Famiglia Vongola, e lo giuro lei in eterna fedeltà, ora e per sempre. Giuro di fare quello che vuole, giuro di spargere sangue per lei, giuro di vivere per lei e di dare la mia vita per lei, per lei, se solo lo desidera. Adesso e per sempre.*** Гарри смотрит на него с недоверием, вглядывается в макушку, а потом устало выдыхает. Предположения оказались верны, потому что текст клятвы, для многих обычной, но в этот раз подкрепленной магией, она совершенно точно знает наизусть. Не могла не знать в таком окружении, как ее семья и Семья. — Io, Margaret Potter, Erede Potter, Donna Vongola, capo del clan Vongola, prendo giuramento, Blaise Zabini, Erede di Zabini, futuro capo del clan Zabini. Sii fedele a me per sempre, fai quello che voglio, versa il tuo sangue per me, vivi per me e muori per me. Adesso e per sempre.**** Клятва закрепляется мгновенно, ведь таким не разбрасываются. Никогда. Она оседает золотисто-янтарными цепями на руках и шее Блейза, но не чувствуется ошейником, нет. Скорее, нитью, из-за которой у него всегда будет место, куда он сможет вернуться, где его всегда примут. Место в руках Одиннадцатой Вонголы, на которые ложатся цепи, которые позволят ей одернуть его в любой момент, призвать встать не рядом, но позади, за ее плечом, будто бы вечно присутствующий там защитник и самый верный воин. Блейз поднимает лукавый взгляд и улыбается, видя самую настоящую мольбу об отдыхе от всего этого в чужих глазах. Это достаточно забавно, чтобы не сдержать пару смешков и получить за это несильный удар кулаком в плечо, когда он все же поднимается. И плевать на все остальное. Да, у них впереди Бал, на котором Забини впервые с момента принятия своего положения не будет столь пристально наблюдать за Маргарет, а обратит внимание на стоящую рядом с ним нимфу в лице старшей из двух сестер Гринграсс, потому что за донной приглядывать будет суровый, но понимающий, знающий, чья Королева в его руках, Виктор Крам. Да, впереди еще два странных, непонятных испытания, от которых неизвестно, чего ждать, но они справятся — вместе, в восьмером. Они защитят то, что им дорого, даже если придется проиграть этот раздражающий Турнир, который никому из них не сдался. И плевать на все, потому что они вместе. Они — будущий костяк Семьи.