Дисфория.

      Эдгар — потерянный в своих строках писатель.       Он не переносит алкоголь, но все равно тонет в эйфории, когда кровь перебегает к щекам, а легкие пламенеют.       Он не ненавидит людей, но все равно продолжает терпеть горячие прикосновения детектива.       Аллан откидывает голову, пока перед глазами в психоделической манере закружились цветные пятна, а на щеках заиграл неестественный румянец.       Алкоголь искажает, но Эдгар прекрасно понимает, что перед ним ангел — красивый, самоуверенный и умный юноша, а он — бледный, хрупкий и до безумия влюблённый. По поднимает голову, устремив взгляд на, рассказывающего о трудном дне, Рампо и убирает кудрявую чёлку за ухо — мешает разглядывать собеседника. Второй замолкает, заметив поникший взгляд. -Ты меня совершенно не слушаешь! — возмутился черноволосый. -Нет, продолжай. И он продолжает. Продолжает рассказывать о трудностях на работе и о прекрасном закате. И Эдгар его слушает, ему нравится его немного хриплый голос и манера речи. -А у тебя что нового? — спрашивает Рампо. Он замечает синяки под глазами и тяжело вздыхает. —Только не говори, что снова не спал. По улыбается, отлично знает, что Эдогаве и ответ не нужен. -Завязывай с этим, Эдгар. Здоровье — это не шутка, знаешь ли, — серьёзнее сказал детектив, но По только усмехается. Он снова называет его ‘Эдгар’, зная, что сердце писателя воспламеняется. -Уже поздно, Рампо. Если ты собираешься остаться на ночь — ты знаешь, где гостевая комната. Аллан встаёт с кресла и направляется к лестнице на второй этаж, оставляя детектива лишь усомнится в своих догадках. По всегда такой: исчезает, как только Эдогава начинает проявлять ‘заботу’. Эдгар — не мрачный, он просто не любит людей. Высокий мужчина снова берётся за перо, но вдохновение пропало. По не о чем писать. Аллан смотрит на своего питомца: он беззаботно спит на подушке писателя. Он снова принимается писать, пока за окном проходят осенние дожди. По потирает замёрзшие руки. Эдгар пишет для Рампо, оставляет на страницах любовные послания, который второй, видимо и не понимает. Писатель никогда не любил никого ‘до’. На нижнем этаже раздался шум. Аллан спустился, как хозяин дома, разобраться. Картина перед глазами удивила: Рампо собирал осколки разбитой толи тарелки, толи чашки — особую роль не играет, сервиза у По и так хватает. С руки стекает маленькая струя крови. -Не трогай, Рампо, для этого есть горничная, — сказал Эдгар, подходя к предмету своего воздыхания и бессонных ночей. -Я не хотел доставлять лишних хлопот, — немного расстроенно прохрипел детектив. —Извини. Странный, подумал Аллан. Обычно Эдогава не почувствовал бы вину, речь уже не идёт о извинениях. -Это всего лишь чашка, — проговорил Эдгар и протянул руку детективу. —Пойдём. -Куда? — спросил Рампо, принимая руку помощи и переступив осколки, направился за писателем. По проигнорировал вопрос. Аллан быстро передвигался за счёт высокого роста, а Эдогава наоборот — очень медленно, поэтому детективу пришлось очень быстро идти за ним. Молодые люди зашли в спальню хозяина дома. Эдгар указал на стул под лампой. Черноволосый сел, с интересом наблюдая за писателем, пока тот что-то доставал с ящика в столе. -Покажи руку, — сказал По, садясь напротив Рампо. В его руках была маленькая аптечка. Аллан бережно взял руку детектива: вытер кровь, обработал перекисью и заклеил пластырем. Рампо удивился от неожиданной ‘нежности’, По вёл себя намного аккуратнее, чем Ёсано, которая даже не обратила бы внимание на такую ‘царапинку’. -Спасибо, — Эдогава поднял зеленые глаза на писателя. -Тебе не за что благодарить. Детективу больше нечего сказать, он и не знает, что стоит говорить в такие моменты. Эдгар встал со стула и принялся относить аптечку на место, как маленькие руки обвили его тело. -За что ты так со мной? — тихо просил Рампо. -О чем ты? — выдавил из себя писатель. К щекам прибегла кровь. —Ты пьян? -Нет, Эдгар. Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — сказал Эдогава, утыкаясь носом в спину Аллана. —Что ты ко мне чувствуешь? Вопрос застал Эдгара, он знал, что когда-нибудь он бы спросил об этом, и писатель долго думал, что бы он ответил. Но ответа нет — он не знает, да и не хочет в общем, что бы кто-либо знал о его чувствах. Особенно Рампо. По не знает, что от него ждать: он его засмеет, перестанет общаться, будет избегать или даже хуже — начнёт призирать за то, что он не такой, что он — неправильный. Он и сам не уверен в своих чувствах. А если и уверен — он не сможет их выразить, ведь он уже сделал все, что мог: он обессмертил Рампо — его душа навсегда останется разбросана по строкам его романов, которые, на самом деле, посвящённые именно ему и никому другому. -К чему этот вопрос? — спросил Эдгар. -Почему ты все скрываешь в себе? Ты никогда не рассказываешь о своём прошлом, о настоящем и о планах на будущее. Мы же друзья, почему ты не открываешься, черт возьми? — прохрипел Рампо. —Ты всегда такой мрачный и отдалённый от всех. -Тебе кажется. -Эдгар, мне не кажется. Откройся мне, я ведь знаю, что ты чувствуешь, — Эдогава обошел По и посмотрел на него. -Ты не можешь этого знать, ты никогда не поймёшь, что я чувствую, — сказал По. -Почему? — спросил черноволосый и постарался найти взгляд писателя. Он положил руку на щеку. —Мы все люди и мы все чувствуем. Я просто не хочу, что бы ты переживал душевный шторм один, ведь вместе будет легче. Рампо приблизился к Эдгару, пересекая границы разумного. Детектив накрыл жгучими губами губы По. Даже непонятно: шторм внутри Аллана разошёлся сильнее, или затих, покрывая все жуткой тишиной. А это и неважно, в прочем, писатель отвечает на поцелуй, углубляя. Не стоит держать свои переживания в себе, люди теряются и гибнут в своих же мыслях.