Любимец твоих дьяволов

Вокруг отеля царила своя особая атмосфера – что-то похожее можно было отыскать лишь в старых фантастических книгах, утерянных в самых тайных уголках библиотеки. Пелена из отблесков полной луны легко лягла на всю окружающую местность, делая ночь необыкновенно светлой: солнце не могло дать такого же эффекта – свет от солнца бьёт по глазам и заставляет щуриться, а вот луна наоборот, когда устремляешь взор на диск, находящийся в рое звёзд, словно под гипнозом не хочется отводить глаза и, закутавшись в собственные мысли, смотреть иногда медленно моргая. Холодный ветер слегка обдувал задумчивое лицо Рудольфа, сидящего на ветке самого высокого дерева в округе. В его голове разыгралась нешуточная дискуссия, касающаяся его взаимоотношений с Тони Томпсоном. Они знакомы уже вот три года – много событий, которые координально изменили их жизни, успели произойти. Охотники на вампиров, которые несколько раз объявлялись снова и на этот раз чуть было не убили несколько членов клана; огромные проблемы с обеспечением клана новыми запасами крови. Некоторые вампиры после долгого голодания словно обезумели и не смогли держать себя в руках, пытаясь напасть на ближайших людей в округе, тоесть семью Томпсонов и Отто с Эммой. Фредерику пришлось собрать весь клан в главном зале и провести воспитательные речи на этот счёт. В главном совете было принято решение доставлять кровь из ближайших больниц. Сейчас, когда в отеле появилась стабильность и главные проблемы были устранены, Тони и Рудольф могли полностью разобраться в своих чувствах друг у другу. Двухсменные намёки от смертного, которые заставляли Рудольфа отворачиваться, пытаясь спрятать краснеющие уши и щеки. Вампир не имел понятия: Тони делает это непроизвольно или на самом деле знает о тайных чувствах брюнета и пытается таким образом "играть" с его влюбленностью? Не смотря на достаточно большое количество проживания в этом мире, тема любви для Рудольфа все ещё была раскрыта не полностью, а точнее – вообще не раскрыта. Раньше он считал тему всей этой любовной связи бесполезным сгустком эмоций, который может сломить лишь слабого. Нигилизм внутри юноши утих со временем, когда все его мысли были в основном заполнены политическими проблемами клана, как никак он – один из прямых наследников. Не смотря на то, что все вампиры знали о скептических взглядах Рудольфа на тему любви, несколько смелых вампирш все же пытались признаться ему в своей симпатии. В ответ они получали лишь изогнутую бровь и фразу, сказанную совершенно серьезным тоном: "Зачем ты мне это говоришь? На что ты надеешься? На то, что это будет взаимно?". Девушки со слезами убегали прочь, так и не ответив на поставленные вопросы. И действительно, на что они надеялись? Анна была в ярости от поведения брата и отчитывала его, когда узнавала о его выходках. "– Зачем ты так жестоко отвечаешь им? Ты же понимаешь, что разбиваешь им сердца?" "– А мне то что с этого? Какое мне должно быть дело до тех, кто не может совладать со своими же собственными чувствами?" "– Когда-нибудь ты поймёшь это" Сейчас Рудольфу совестно от своих грубых ответов тем дамам. Может, они действительно были в него влюблены? Сейчас это уже не важно. Он понимал одно – если Тони также ответит ему, то, скорее всего, Рудольф не выдержит этого. Хах, какая ирония, кровожадного и опасного вампира способна сломить такая простая, но и одновременно сложная, штука как любовь. Невиданное ранее влечение открыло в вампире также новые поступки и подвиги. Теперь даже при выполнении обыденных действий к Рудольфу моментально приходили мысли по типу: а что бы сделал Тони? Что бы он сказал? Томпсон нашел себе уютное место в сознании вампира и, судя по всему, не собирался его так быстро покидать, расположившись в нем словно в своей собственности. Рудольф понимал, что если он не поговорит с Тони на эту тему, не выскажет ему все, что думает, то эта привязанность рано или поздно сведёт его с ума. Вампир понял, что как бы он хотел, убрать смертного из головы в любом случае не получится. Придется отчаянно любить и ждать. Ждать пока всё развяжется само собой – молчать о своих новоиспеченных чувствах; прятать краснеющие – насколько это у вампиров возможно – щеки; сбрасывать все неловкие касания, которые были сделаны нарочно, на дружеские; тихо ревновать к любым "неправильным" взглядам в сторону других; чуть дольше продлевать объятия, говоря, что просто задумался, а на самом же деле чтобы как можно дольше тактильно чувствовать предмет своего обожания; пытаться унять дрожь в голосе и волнение, когда речь заходила о любви. Странная тяга стала фундаментом для многочисленных запретных и эротических желаний, которые все чаще стали посещать и без того заполненную навязчивыми мыслями голову Рудольфа. Сны стали значительно насыщеннее, чем были до этого и просыпаться с ощущением горящего лица (и не только лица) стало привычным делом. Вампир открывал крышку гроба, принимал сидящее положение сквозь скулеж и стиснутые зубы пытался привести мысли в порядок. Заснуть после такого зачастую было сложно. На следующую ночь, когда они со смертным как обычно встречались, чтобы провести очередную порцию времени вместе, вампир во всю пытался как можно меньше прикасаться и встречаться взглядом со смертным. Тони замечал переменчивое настроение своего друга, однако, списывал все на плохое настроение. Запретные мысли могли возникнуть в самый неподходящий момент, когда они совсем не к месту. К примеру, на семейном ужине. Пока отец обсуждал с Грегори какие-то вопросы, касающиеся последних событий клана, а Анна изливала Фриде душу из-за смерти любимого книжного персонажа, Рудольф думал о том, как Тони насильно возьмёт его в своей комнате, прижмёт руки к деревянной кровати, не давая ни шанса на освобождение, искусает всю грудь и шею, не оставляя ни сантиметра "живого" места и… "– Рудольф, все в порядке?" "– А? Да, прости, отец, я немного задумался" "– С тобой все в порядке? Выглядишь так, словно тебя что-то тревожит. Ты ничего не выпил – бокал с кровью так и стоит полный" " – Я не голоден." На этом моменте Рудольф чаще всего старался как можно скорее покинуть комнату, дабы избежать допроса. Все равно родители потом зайдут в комнату, нарушая всякие границы личного пространства, и начнут пытаться узнать в чем дело. "Он же мой друг" "Он смертный, я – вампир" "Мы оба парни" "Это неправильно" "Мы даже несовершеннолетние" Всю жизнь вампир придерживался поставленным правилам, чтобы родители могли гордиться им и ставить в пример другим вампирам, но внутренние дьяволы Рудольфа пытались выбраться на ружу, чтобы нарушить все ради собственной выгоды и веселья. Если бы не эти самые дьяволы, Рудольф не был бы знаком с Тони: ведь именно нарушение правил помогло им познакомиться. *** Рудольф просидел на дереве всю оставшуюся ночь, размышляя обо всем, что тревожило его уже продолжительное время и, в конце концов, принял решение рассказать Тони все, что думает и чувствует к нему вампир. Невозможно все время прятаться, трусливо остерегаясь даже намеков в разговоре на тему любви. В конце концов, он – Рудольф Сэквилбек – наследник одного из самых древних кланов вампиров, беспощадный и бесчувственный убийца, котрый раньше не задумываясь ни секунды эгоистично отвергал всех, не давая даже надежды на взаимное влечение. Он многое прошёл и преодолел за все свое долгое существование и что же он не сможет справиться с собственными чувствами? Он решился – следующей ночью Тони узнает обо всем. Единственное, что тревожило больше всего уже решительный настрой Рудольфа, – это страх. Страх того, что смертный может отвергнуть его. Этот шаг был действительно важным для отношений между ними: если все будет взаимно, то, скорее всего, они начнут встречаться, отношения выйдут на новый уровень; но если же чувства будут отвергнуты, то дружить как раньше они уже точно не смогут или вообще придется сжечь всевозможные мосты, построенные за несколько лет крепкой дружбы. Но риск был неотъемлемой частью всего, что, в принципе, творил Рудольф. Следующая ночь наступила быстро. Сегодня они договорились встретиться как обычно, однако, для Рудольфа эта ночь значила очень многое. Буквально через пару часов все должно решится. Томпсон уже сидел на застеленной кровати, дожидаясь друга, который на редкость свою задерживался. Зарывшись в свои мысли, Тони совсем не слышал резко начавшийся дождь, который барабанил по крышам старого отеля – удивительно, что она все ещё на месте, учитывая то, как давно здесь делался ремонт. Сметный вздрогнул от резкого порыва ветра, ворвавшегося в комнату и открыв настежь двери мокрых окон. Холодный поток тут же окутал комнату, заставляя тело Тони покрыться множеством мурашек. Как только смертный поставил ноги на пол, дабы встать и закрыть окно, его окликнули: – Не вставай. Я закрою, – это был Рудольф, вошедший в комнату – как обычно – без стука. Вид у него был слегка напряжённый. Как бы вампир не пытался прятать свои эмоции, Томпсон научился угадывать настрой друга по жестам, мимике и всяким незначительным деталям. К примеру, сейчас он натянул рукав водолазки на одной руке до начала большего пальца – он так делал зачастую, когда нервничал, а так сильно нервничал он редко. Тони сразу понял, что разговор будет про что-то действительно важное. Он даже не знает тему, на которую они сейчас будут говорить, хотя, на самом деле, догадывается, и морально пытается подготовить себя. – Ну так, про что ты хотел со мной поговорить, – прозвучало максимально непринужденно, не смотря на то, что Томпсон нервничал побольше вампира, ведь если его догадки верны и Рудольф хотел поговорить об их взаимоотношениях, которые приобрели далеко не дружеский, то ночка будет действительно непростой. Рудольф приземлился рядом с Тони на кровати, пытаясь сделать максимальное безразличие на лице и убрать ураган мыслей, творящийся у него в голове. Сметный сделал только хуже, направив взгляд голубых глаз прямо в рубиновые глаза вампира. Он всматривался, словно, пытаясь найти ответ на все интересующие его вопросы, будто сквозь глаза можно увидеть душу, прочитать мысли. Взгляд напротив мешал сосредоточиться, поэтому Рудольф после пяти секунд гляделок, несколько раз кашлянул в кулак, прочищая горло для начала диалога. – Я просто не могу терпеть все, что происходит со мной по твоей вине, Томпсон. Я уже на протяжении долгого времени чувствую, как ранее незнакомые мне чувства, захватывают меня полностью, не давая шанса на освобождение. Мне кажется, что я… я действительно люблю тебя, – на последних словах голос всё-таки дрогнул. Эмоции дают знать о себе: маска безразличия начал потихоньку сползать с лица вампира, открывая обзор на то, что реально в данный момент чувствует Рудольф. Брови сдвинулись к переносице, глаза намокли, губы то ли дело сжимались – он вот-вот заплачет. – Господи, Рудольф, – Тони прижал дрожащего вампира к груди, положив руку на голову, пытаясь успокоить. Пару слез капнули на толстовку Томпсона, моментально впитываясь. Это был не первый раз, когда смертный видел Рудольфа в таком состоянии, но это первый раз, когда виновником слёз был именно он. Этот вампир был на самом деле очень чувствительным, хоть и старался не показывать этого, скрывая все эмоции под масками эгоизма. – Просто скажи мне одно: ты любишь меня? – отстранившись от теплой груди, спросил Сэквилбек, пытаясь сдержать новый поток слез. Уголки губ смертного начали медленно приподниматься, образовывая широкую улыбку, от которой у Рудольфа словно сжались все внутренности. Через пару секунд послышался счастливый смех, который Томпсон пытался всеми силами скрыть, закрывая лицо. Вампир с непониманием посмотрел на смертного – что значит этот смех? Это смех счастья? Или может Тони смеётся над Рудольфом? – Черт возьми, естественно! – резкие объятия ответили на все вопросы в голове Сэквилбека. Его чувства взаимны – что может быть лучше? Рудольф чувствовал себя так, словно только что прошел самый сложный этап своей жизни. Огромный груз свалился с головы вампира. Теперь все будет хорошо. – Можно я кое-что попробую? – аккуратно попросил вампир, касаясь кончиком пальца щеки смертного. Лёгкий кивок был знаком согласия и Тони почувствовал холодные губы на своих. Поцелуй продлился буквально пару секунд, что было недостаточно для обоих. И Тони решился взять инициативу в свои руки. Затем последовал второй поцелуй, от которого у обоих появилось неоспоримое желание чего-то большего. Углубление со стороны Рудольфа заставило Тони действовать. Верхняя одежда мигом снята и отброшена куда-то в сторону окна. Через долю секунды вампир был повален на белое одеяло, которое пошло полосками от нового веса. Руки Сэквилбека были насильно прижаты к кровати и сомкнуты, не давая ни малейшего шанса, чтобы выбраться. Томпсон начал постепенно переходить все ниже, исследуя языком каждый миллиметр тела своего партнёра. От необычных и приятных ощущений Рудольф закидывал голову на подушку и краснея от собственных стонов, которые непроизвольно выходили из приоткрытого рта, ловил лёгкую дрожь по всему телу. Эйфория от действий смертного заставляла тело испытывать полное расслабление. Буквально неделю назад это были лишь мысли от слишком разыгравшейся фантазии Рудольфа. На деле это намного приятнее, чем в мыслях. Когда оба были возбуждены до предела, штаны вместе с нижним бельем полетели в том же направлении, что и верхняя одежда. Рудольф уткнувшись лицом в подушку, ждал пока Томпсон найдет спрятанную смазку. "Значит, он тоже об этом думал" – промелькнуло в голове Рудольфа. Подготовка прошла быстро и можно было спокойно начинать главное. Это был первый раз для обоих, но большое количество просмотра порнофильмов, которые Томпсон смотрел на протяжении всего подросткового возраста, дают некий опыт в этом деле. В первую половину вампир в основном испытывал боль. Смертный, пытаясь отвлечь парня гладил везде, где доставали руки и говорил, что нужно ещё немного потерпеть. И вот, мычания сменились тихими стонами удовольствия. Пальцы вампира сжимали края белой подушки, которая, казалась, вот-вот разорвётся. Конец заключался в приятный судорогах, закатывании глаз и лёгкой отдышке. Рудольф встал, чтобы найти свои вещи и тихо сказал, стоя спиной: – Мне понравилось. Тони усмехнулся и встал, направляясь к вампиру. Мягкий поцелуй и переплетение пальцев стали концом этой истории.