Кошмары

      Я оглядываюсь вокруг. Не понимаю, что происходит. Только что я видел Крисанию, мертвецки бледную, в разодранном когтями демонов некогда белоснежном платье, с глазами черными, как сама Бездна, в которую мы только что вошли. Она глядит на меня с ненавистью, смеется ледяным смехом, пытается схватить меня за горло… Я перехватываю ее запястья и отчаянно борюсь с этой иллюзией. Нет, это не Жрица Паладайна! Мне всего лишь мерещится! Настоящая Крисания замерла статуей, дабы Богиня смогла вдоволь поиздеваться надо мной. Конечно же, это без сомнения проделки моей Королевы! Темной Госпожи Такхизис! Только она способна придумать нечто подобное и жуткое. Сколько у нее ликов? Не счесть воплощений. Надо собраться с мыслями и попробовать противостоять ее черному колдовству. Доказать, что я не слабак! — Я займу твое место, но не склонюсь! — мой голос тонет в кромешной темноте. Крисания продолжает хохотать и все не прекращает попыток меня задушить. Она смеется смехом, таким же холодным, как лезвие моего кинжала, которое я ношу на запястье. — Не дождешься, не замучаешь! Я сильнее, и пришел сюда не искать подачки! Шарик в посохе слабо мерцает, но в нем достаточно магии, чтобы резко откинуть иллюзию Крисании в сторону и избавиться от наваждения. Так я и делаю. Освободившись от цепкой хватки, внезапно задыхаюсь. Возникает другая проблема: легкие сжимаются, покрываясь внутри точно паутинкой, кашель раздирает их, изо рта течет кровь. Больно. Страшно. Перед глазами темно. Фальшивая Крисания исчезает в кромешной густоте тьмы, пораженная магическим светом. Откашливаюсь, сплевываю кровь. Нельзя казаться перед Богиней слабаком! Я столько всего прошел, я прошел свое Испытание! Хватит! Пора взять свое! — Ты слышишь меня, Драконица? — кричу я во мрак, молчаливо давящий на меня со всех сторон. — Я твоим слугой никогда не был и не буду! Не дождешься! Мой триумф близок! В ответ слышится отдаленный и ледяной, точно сотни сверкающих бритвенно-острых клинков, смех. — Ничтожество, Рейстлин! Ты всего лишь глупенький мальчик, — шипит она. Во тьме разглядываю красные глаза, сверкающие, как два рубина, а затем и силуэт женщины в черно-алых одеждах, с диадемой из костей мертвецов, возложенной на кудрявые локоны… Она красива. О боги, я смог узреть ее красоту даже через свои золотые проклятые глаза, но вскоре я вижу и ее уродское обличие. То прекрасная госпожа, то драконица с пятью рогатыми головами, то змея с изумрудной чешуей. Она меняется постоянно. Вот бы здесь был мой брат! Карамон, где же ты? Ты мне нужен как никогда! Спаси меня, защити! Так хочется закричать во тьму с этой просьбой, но я держусь из последних сил! Нельзя предстать перед ней слабаком. Мы на равных. На равных! Продолжаю с насмешливой улыбкой глядеть на конкурентку. Вокруг нее расползается мрак, ужас, боль, страдания, сам страх, и еще что-то чёрное, напоминающее огромного червяка с пастью. Что-то до боли знакомое. Именно оно ползло около трупов воинов, тогда при битве за Заман. Оно их поглощало, я помню! Смерть. Точно, Смерть. — Она за левым плечом твоим, мой мальчик, — свистящий змеиный шепот мне на ухо заставляет содрогнуться. Как холодно, аж кости дрожат. Я судорожно хватаюсь за посох, произношу заклинание, но магия не действует. Меня ничто не защищает от темной Богини. Где же Крисания? Где ее Бог? Ах, конечно, Паладайн у нас на небесах восседает, а мы с тобой в ад спустились, деточка. И как я мог забыть? Я истерически смеюсь, закрываю лицо руками, и вдруг сквозь пальцы вижу белую точеную фигурку. Исполненный тревоги, открываю глаза. Такхизис внезапно исчезает. Может защитное заклинание все-таки подействовало? В любом случае сейчас передо мной стоит Крисания. Живая, и наверняка очень красивая… О нет, если бы не мое проклятое зрение, я вижу лишь как она стареет с каждой минутой! — Рейстлин, милый, — теплая ладонь жрицы касается моей, испещренной паутинками Тьмы щеки, вторая зарывается в седые волосы. — Я с тобой, я здесь, Рейстлин! Несчастная жертва льнет ко мне, я даже слышу как сильно бьет по ребрам ее пылающее любовью сердце. Как печально, но если я одолею Богиню, мне уже будет не до тебя, дочь Паладайна. Сейчас я об этом, конечно же, тебе не скажу. Зачем расстраивать? Все ведь так хорошо идет… ну, почти хорошо. Пока что просто продолжай верить мне, жрица. Видишь, я нежно тебе улыбаюсь, обнимаю? Скрываю длинной мантией от всех врагов Бездны. Защити меня, девочка моя. Я ведь тебя так люблю. Главное, что ты в это веришь. Забавно. — Рейст… Рейст, мне страшно. Здесь повсюду смерть… Мы должны вернуться! — Поздно отступать, праведная дочь Паладайна. Впереди моя битва с подругой. Пора нанести ей последний удар. — Моим же оружием и со спины, как в тот раз? — произносит Крисания и я ошарашенно смотрю на ее лик, меняющийся в секунду. Вместо светлых голубых очей из ее глаз льется на пол — если в Бездне вообще существует пол — чернильная жидкость; рот перекошен в кривой ухмылке, белоснежное платье постепенно окрашивается в кровавые цвета. — Ты не Крисания! Госпожа… — Какая проницательность, мой маленький мальчик, — она резко хватает меня за шею и сдавливает. Все еще представая наполовину Крисанией, наполовину Такхизис, притягивает меня к себе, не выпуская из жесткой хватки. Я чувствую как ее когти до крови царапают мне кожу. Кислорода совсем мало. Задыхаюсь. Властительница приближает губы к моему уху и шепчет: — Какой меня видишь, такой к тебе выйду. Сделай выбор, маг! — Нет… Я не склонюсь! — из моего горла вырывается хрип. Такхизис с ненавистью откидывает меня в сторону, но из рук посох я не выпускаю, хотя понимаю, что надеяться на магию бесполезно. Здесь моей магической силой становится трудно управлять. Волшебство больше не пульсирует в моем теле, а если оно и осталось, то по жилам протекает медленно и вяло, совершенно не желая мне подчиняться. Вот что страшно. Такхизис отшвырнула меня с такой силой, что я упал под чьи-то сапоги. Медленно поднимаю взор и вижу… Карамона. На его лице отражается ласковая улыбка, он держит руки за спиной, но угрозы от него не ощущаю. Он всегда так улыбается, когда рад меня видеть. Мой наивный и добродушный братец. — Брат! Ты здесь! Ты пришел! — я забываюсь, поднимаюсь из последних сил и утыкаюсь в грудь гиганта. Но вдруг осознаю одну странность: Карамон же остался там, за Вратами, он не может сейчас находится в Бездне… Или Карамон каким-то образом спустился в Бездну на мой зов? Нет! Поздно. Под ребра мне в плоть вонзается меч брата, фальшивого или настоящего, я не разбираю. Рядом нет Крисании и Такхизис, нет ее прислужников-демонов, только горящие злобой глаза Карамона и перекошенный от ненависти рот. Меч пронзает меня насквозь. — Б-б-брат… Что ты… Ах, — из моего рта льется кровь, ровно как и из груди, обильными потоками. Храня последние силы, я вцепляюсь близнецу в мускулистую руку, отчаянно шепчу заклинания, но ничего не помогает. Вместе с кровью из моего тела выливается жизнь. Вокруг темно, жутко. Карамон все еще поддерживает меня, и прежде чем выдернуть меч из груди, серьезно спрашивает: — Теперь чувствуешь, дорогой брат, каково оно на вкус, предательство? Как кровь. Ощущаешь мою боль? Наконец-то. А теперь, без лишних слов, умирай, любимый братец. Умирай, Рейст. Ты всегда был слабаком. И он резко вытаскивает клинок из моего тела. Я падаю наземь. Последнее, что вижу и чувствую: расползающийся вокруг меня алый дым, неприятный запах трупов, слезы горести, перемешанные с солоноватом привкусом крови во рту. Трудно дышать, сознание затуманивается болью. Я не справился, не смог… Смерть уже совсем близко. Не хочу! Пожалуйста, нет! Тянусь обагренными собственной кровью руками к погасшему посоху, но Карамон или просто один из ликов моей королевы, черт ее знает, сапогом откидывает его в сторону. Каждый мой вздох становится пыткой. Пытаюсь закричать, но теряю рассудок…       Меня возвращают к жизни веселый детский смех и бьющее в глаза солнце. С трудом, но разлепляю веки. Надо мной висит чистое голубое небо, вокруг деревья, покрывшиеся осенним золотом и багряницей. И дома прямо на них. Утеха? Неужели я дома? Боли не ощущаю. Странно. Приподнимаюсь на локтях, оглядываю себя, крови и раны как ни бывало. Около меня лежит мой посох. Может мне все это лишь приснилось? Ничего не понимаю. С трудом встаю на ноги, наваливаюсь всем весом на свой посох и шагаю по направлению к таверне «Последний приют». И все равно меня не покидает нехорошее предчувствие. Может это одна из уловок Такхизис? Но почему я так сильно чувствовал, что умер? Ощущал боль и панику? Видел Карамона? Надо понять и разобраться. И где я сейчас? Слабо верится, что в родной деревне. Хотя небо без единого облачка, голубое, над головой светит осеннее солнце, все кажется довольно реалистичным. Надо идти. Давай, Рейст! Ты можешь! Легкие сотрясает все тот же кашель, кровь выступает на губах, мне тяжело передвигать ноги, но я все же захожу в кабак, которым заведует жена моего брата. Внутри тепло потрескивает камин; за столиками сидят посетители, пьют хмель и гномью водку, болтают, смеются; дети кушают свежеиспеченные пирожки. Так уютно, как в детстве. Но брата моего здесь нигде нет. Зато за стойкой спиной к залу я замечаю молодую женщину с огненными волосами. На ней белая вышитая сорочка и синее платье поверх. Тика! Конечно же. Героиня Войны Копья и женушка моего ненаглядного братца Тика Вэйлан Маджере. Давно, в юности она предпочла не меня, а этого кретина! Я звал её на свидания, оказывал знаки внимания, что уж, мы едва не поцеловались, но потом… Я застал ее ночью на сеновале с моим братцем. Вскоре они поженились и до сих пор живут душа в душу, даже несмотря на его бесконечные пьянки. Какая идиллия, аж тошнит! Да, я не способен сам любить, потому мне и противно. Мне никогда с женщинами не везло, никто не обращал внимание на болезненного мальчика, хах. Что ж, я смирился и понял, что единственная любовь для меня — это моя магия. Магия — моя жизнь и мой мир, она спасет меня. И нет ничего, кроме нее на этом свете. Впрочем к демонам эти лирические отступления, мне надо разузнать куда муженек моей бывшей 'любви' запропастился. И вообще что происходит. Удивительно, но я верю всему. Я в Утехе, в таверне Отика, а не в Бездне. Но как я здесь очутился?! — Тика? Это ты? — я подхожу к стойке, но она не реагирует: стоит спиной к залу и не шевелится. Зато люди за столиками хохочут, слышится запах фирменной окрошки, ложки стучат по плошкам, требуя добавки. — Тика, ты не знаешь… Она так резко поворачивается ко мне, что я невольно вздрагиваю. Волосы ее не сплетены сегодня в косу, а небрежно распущены по оголенным плечам. Неожиданно. Тика себе такого никогда не позволяла! — Ох, какой мужчина зашел к нам в «Приют», ха-ха-ха! — молодая женщина игриво смеется, и водит пальцем по алым губам, точно предвкушая что-то. — Это тот самый? Маг Маджере? — раздаются пьяные голоса позади меня. — Его мамаша говорила, что да! Я в недоумении озираюсь и неприятное чувство липкого страха выворачивает душу наизнанку. Вокруг древесные стены будто начинают гнить, покрываются плесенью в прямом смысле! С потолка капает слизь… А за столом, я щурюсь и вижу, — о боги! — вместо людских лиц уродливые морды. Что за?!.. — Брат пьяница, второй близнец колдун, а мамаша служительница темных сил! — голосит один из вурдалаков, именно вурдалаков, не людей. Трудно разглядеть черты людей в таких звериных мордах. — Какая дурная семья! — кричат посетители все хором. — Так значит, ты меня искал, ха-ха, а я так и подумала, Рейстлин! Я вновь поворачиваюсь к Тике и вижу даже через свои проклятые зрачки в виде песочных часов ее пухлое румяное личико и соблазнительную, чуть полнотелую фигуру. Необычно, она выглядит гораздо моложе, чем в реальном времени. Как будто бы я вернулся в дни юности. Она хороша собой. Одно неприятно — все вокруг нее и меня выглядит пугающе, отовсюду капает слизь, запах некогда вкусной картошки сменяется отвратительной вонью. Это не таверна Отика… Или? Сон, наверное, какой-то страшный кошмар! Жена брата обходит чернеющую с каждой минутой стойку и оказывается вплотную стоящей около меня. На потеху зрителям, она медленно расшнуровывает синее платье. Я гляжу на нее раскрытыми от непонимания и шока глазами, отчаянно вцепившись в посох. Но потом, когда вижу ее в одной лишь подвязанной сорочке, быстро отвожу взгляд в сторону. Да, она раньше меня соблазняла, в юности, и сейчас тоже… Да, это мое тайное желание, скрытое очень глубоко, но я его не хочу раскрывать! Мне никто не нужен! Ни Крисания, ни Карамон, ни его женушка-кухарка! — Глупый, отчего в глаза мне не смотришь? Или я недостаточно красива для тебя? — Тика, что происходит?! Мой голос срывается на крик, я предупреждающе вскидываю руку, но Тика ловко отводит ее в сторону и принимается под смех толпы расстегивать пуговицы на моей длинной черной мантии. — Ну не упрямься, мальчик, ха-ха, — она вновь заигрывающе смеется, спускаясь все ниже, желая поскорее стянуть с меня мантию. — Букой не смотри на меня. Сквозь звонкий переливчатый смех женушка Карамона резко одергивает с меня одежду, оставив меня в черной рубашке и штанах, и прижимаясь ко мне, вдыхает аромат шеи, чуть целуя ее. — Ты не хочешь меня? — ее пальцы проникают под рубашку, гладят обнаженную кожу, пересчитывая выступающие ребра на моем худом теле. — Нет, так нельзя! Тика, ты же… Я задыхаюсь от жара, нахлынувшего на меня волной по всему телу от ее ласк. Еще немного и сорвусь. Я не обращаю внимание на смех жутковатых постояльцев, на склизкие и мрачные стены вокруг меня, я наслаждаюсь ей… Первой своей настоящей любовью. Ее руки искусно исследуют мое тело, пухлые губы оставляют печати, пальцы опускаются все ниже к тесемке на штанах… Забыв как дышать, растворяюсь и сдаюсь, уже желая совершить то, что не сделал в юности, как вдруг лицо Тики меняется. На нем расплывается злобная усмешка, огненные волосы небрежно скрывают сверкающие ненавистью глаза. Она хватает меня за подбородок и произносит сладким шепотом: — Не очень-то ты в себе уверен. Хах, и как я могла заинтересоваться таким тщедушным уродом? Лучше я с твоим братом поближе познакомлюсь! Не дав мне опомниться, резко хватает меня за шиворот и под гомон демонов тащит к выходу. Воротник сильно сдавливает мне шею, я кашляю, но посох не отпускаю. Сердце задает панический ритм. — Слабак! — одним легким движением в спину она спускает меня кубарем с лестницы, своеобразного крыльца таверны на дереве. Я, униженный и не понимающий, что происходит, под улюлюканье бесов, оказываюсь на траве. Головой ударился сильно. Надо мной алеет жуткое пустое небо! В нем нет ни солнца, ни звезд, ни лун! Откуда ни возьмись расползается красноватый дым. Вокруг вижу десятки голых черных и малиново-красных деревьев, отбрасывающих чудовищные тени. Тика и постояльцы, похожие на разложившихся мертвецов растворяются в дыму. Разумеется! Идиот я! Это же Бездна! И как я мог поверить? Хотя боль от предательства Тики ощущается как тогда в юности. Не думал, что это сможет меня еще когда-нибудь так же сильно задеть.       Пытаюсь встать, но мою грудь вдруг сдавливает сапог, прижимая к земле. Вокруг слышится детский звонкий смех, пугающий смех. Но кто прижимает меня к земле? Карамон? Ах, если бы! Поднимая взор, я вижу возвышающегося над собой собственного ученика — темного эльфа Даламара! Мужчина с длинными черными волосами и мертвенно-бледной, как у скелета кожей, с ухмылкой наклоняется и забирает из рук мой посох. Я его отдал, почти не сопротивляясь, кажется у меня больше нет сил. Но Даламар? Неужто он реален? И он предатель? Или это опять, одна из хитростей моей Госпожи, чтобы с ума свести? — Узнаешь товарищей из детства? — Даламар склабится в улыбке, кивком указывая на подростков, которые меня окружают, появившись из алого дыма. В руке у каждого камень или палка. Юношеские лица искривляют гримасы злобы. С ужасом я представляю, что ожидает меня дальше. Между тем Даламар любовно оглядывает мое оружие. — Мда, Шалафи, вы хоть и великий колдун, но сегодня погас ваш посох, — посмеивается он, сильнее вдавливая меня в землю. Страх сжимает ледяной рукой сердце. — Нечего против Богини было идти! Теперь ты за все ответишь! — И вспомнишь наши кулаки! Вспомнишь! — раздается девичьи и мальчишечьи голоса. В меня летит первый камень и попадает в висок. Даламар убирает ногу, я вскакиваю, пытаюсь защитить себя магией, но с ужасом понимаю, что забыл все волшебные слова, вместо них в голове крутится какая-то несусветная чушь! Меня бьют, толкают, швыряют. В живот несколько раз прилетает навершием моего посоха от верного ученика. И где-то в кровяном небе Бездны слышится сквозь громовой грохот удовлетворенный хохот Такхизис. Теряя себя от отчаяния, я падаю на землю, под градом ударов и кричу во все горло: — МАМА! Это слово действует, точно заклятие. Демоны пропадают. И появляется родной мне человек. Моя мама… чернокудрая женщина в сиренево-золотистом пышном платье, богатом, красивом, намекающим на аристократическое происхождение. Она реальна. Ее-то я узнаю из тысячи иллюзий. Но надолго ли здесь она? Сколько она сможет меня защищать от них? С болью и слезами на щеках я прижимаюсь к матери и рыдаю навзрыд. Обнимаю ее так крепко, что кости хрустят. Не хочу ее никуда отпускать. Это моя мама, моя защита! — Любовь побеждает Смерть, сынок! Слышишь? Милый мой, хороший, запомни это! Сделай правильный выбор! — она зацеловывает мою макушку, приглаживает растрёпанные волосы. — Любовь твое сердце способна согреть! — Мама, я не смогу! Во мне ни осталось любви… — Нет, ты справишься, ты сильный, мой хороший! Рейст… Она целует мои мокрые от слёз щеки, обнимает, качает. И тут я слышу голос королевы Зла: — Довольно! Знай свое место! Ты всего лишь призрак! Призрак из пустоты! НЕТ! НЕТ! Мама исчезает, оставив меня наедине с той, чье место я хотел занять. Кошмары мои только начинаются…