Часть 1
7 октября 2020 г. в 09:42
Спенсер Рид носит нелепые рубашки и безразмерные свитера из секонд-хендов. У него есть коллекция жилеток и галстуков под любое настроение. Иногда его рубашки могут говорить, как ни странно, даже красноречивее, чем он сам. А еще у него в шкафу есть стопка разноцветных футболок и поло, спрятанная до поры отпусков и отъезда к маме в Вегас. Спенсер не стесняется своего телосложения, что бы там ни думали его коллеги. Да, он худой, высокий, длиннорукий и длинноногий. Но он научился любить каждую клеточку своего тела. Ну, почти. Сложно любить, когда судьба играет с тобой злую шутку. Сложно, когда на предплечье чернеет имя начальника. Сложно даже работать, когда Спенсер своими глазами видит метку Аарона Хотчнера — Хейли. Хейли, не Спенсер.
Спенсер не лезет к Хотчу после похорон, потому что не имеет права. Заявляться к нему, тряся своей меткой, — это кощунство, думает Рид, вновь глубже запихивая свои чувства. Чувства, которые совсем не связаны с меткой, которые просто есть, потому что Хотч это Хотч, а Спенсер — просто Спенсер.
У Рида в дорожной сумке всегда есть пижама с длинными рукавами, бинт, если с пижамой что-то случится, и даже профессиональный грим телесного цвета, если что-то случится с бинтами. Рид… предусмотрителен, скрытен. Он никогда не пользуется общими душевыми в Бюро, отмахивается от всех вопросов Моргана и Гарсии. Призрачную надежду на отношения он вырывает с корнем, наблюдая за Хотчем день ото дня после смерти Хейли.
Всё начинает меняться внезапно, Спенсер даже не знает, где именно он допустил ошибку. Всё чаще он заселяется в один номер с Хотчем, всё чаще замечает, как тот приносит ему кофе, если приходится задержаться за очередным отчетом. Спенсер сам приходит к выводу, что ему приятней остаться в отделе допоздна, хоть на всю ночь, наедине с Аароном, чем в своей квартире с задернутыми шторами и пустым холодильником.
Рид думает, что тронулся умом окончательно и бесповоротно, когда насчитывает за день сто семнадцать ненавязчивых прикосновений от Хотча и шесть принесенных чашек эспрессо от него же.
Спенсер хочет думать, что Аарон с ним флиртует, но Бет… Бет просто есть. Она просто катается с Хотчем по утрам на велосипеде, она ходит с ним на свидания, она, а не Спенсер. И он не знает, как долго он будет прятаться от себя самого и своего соулмейта. Но всё, что Спенсер делает, — это глубже зарывается в свитера и прячется от взгляда Аарона за внушительными кипами отчетов на столе.
Вопреки давней привычке передавать отчеты боссу через Моргана, Рид идет к Хотчу сам. В отделе уже тихо, за столами только их команда и Андерсон. Спенсер считает секунды между его стуком и приглушенным ответом Хотча. Как-то получается, что они не обмениваются ни словом. Спенсер не знает, что им двигает, когда он останавливается перед дверью, не решаясь выйти.
— Как Бет? — свой-чужой голос застывает в вязком желе между ними.
— Хочешь обсудить мою личную жизнь? — Спенсеру кажется, что Аарон ждал этот разговор.
— Просто интересуюсь.
— Просто присядь.
Спенсер неуклюжий, это не секрет, но в кресло он опускается, на удивление, грациозно.
— Просто интересуешься? — Хотч складывает руки на столе в замок и вопросительно выгибает бровь. В глазах у него пляшут не то смешинки, не то черти.
В самых уголках губ Рида прячется улыбка. Он думает, что он летит куда-то в неизбежную пропасть неизвестности на магазинной тележке, но тормоза — которых нет — уже отказали, а на бешеной скорости не выпрыгнуть. Хотя Рид назвал бы это не тележкой, а гробом на колесиках.
— Честно говоря, — Рид начинает закатывать рукава рубашки, — хотел задать довольно личный вопрос. Можно?
Хотч благосклонно кивает, с интересом впиваясь глазами в наполовину скрытую метку Рида.
— Имя Хейли стерлось или сменилось? — вот так просто, в лоб, без плясок вокруг да около.
— Сменилось, — Спенсер для себя решает, что в глазах Аарона определенно пляшут черти.
Он даёт себе секунду на вдох, секунду, чтобы окончательно решиться.
— То, что написано на твоей руке похоже на «Спенсер»?
Улыбка Хотча служит ему хорошим ответом.