Невиданный доселе

Ей было только пятнадцать, когда он отметил двадцать шестой год своей жизни. Ему нравились пиратская тематика и боевые искусства Китая. А её привлекали оружие и полёты. — Я не маленькая! — возмущалась она, дуя смуглые щёчки и всё больше походя на хомячка. — Я знаю, — смеялся он, ероша её волосы. Он смотрел на себя в зеркало и был готов выть волком. Вот как его угораздило влюбиться в ребёнка? Это же… неправильно. Нельзя так. Но что тогда делать, если большие глаза цвета моря так заинтересованно смотрят, а маленький ротик легко растягивается в улыбке на очередную историю? Маленькая… Лёгкая… Волшебная… Нет, не надо так! Макси за бутылкой рома рассказывал о своих стенаниях Киаму, Килику и Сянхуа. Названный брат отвешивал подзатыльник, мол, совсем голову потерял, она же ещё девочка! А друзья лишь могли тихонько поддерживать да успокаивать тем, что надо всего-то три года подождать. Легко им говорить. Три года для него равносильны вечности. И свои порывы сердца становилось всё труднее сдерживать. Потому что Талим всё так же смотрит, улыбается и выражает искренние эмоции. Даже завидно немного: его жизнь научила относиться ко всему с недоверием и иронией, а она так легко и просто показывает, что твориться в её маленькой и чистой душе. Невиданный доселе им юный цветок.

***

Странно было дарить ей плюмерию в горшке. Но Макси бы сам себя съел с потрохами, если бы купил букет — он же знает, как Талим относится к подобному. А в горшке безопасно. Да и за растениями ухаживать девочке нравилось. — Спасибо большое! — Она куда меньше мужчины. Поэтому подпрыгивает и целует в щёку. Макси ощущает жар на месте поцелуя. А ещё замечает, как Талим быстро отвернулась, пряча красные щёчки. Прошёл первый год. А любовь к этой девочке только укреплялась. Второй год. Она теперь смотрит не как взрослый ребёнок и прекрасно осознаёт всё. Потому на какое-то время уезжает. И возвращается только на третий год. Ей уже восемнадцать, а он так и не смог забыть тонкий аромат плюмерий от её косичек. Талим стоит на пороге его квартиры. Промокшая до нитки из-за сильного дождя, с прыгающими чертенятами во взгляде и всё той же нежной, открытой улыбкой. Макси тут же сгребает её в охапку и целует. По-взрослому так, глубоко и жадно. Она только и рада ответить. Неуклюже, нежно, ощущая под ладошками стук его сердца. А потом он уткнётся в её лоб своим лбом и отправит в ванну — греться и отдыхать с дороги. И уже ночью, перебирая пряди возлюбленной, мужчина вновь думает о том, что Талим так и осталась тем самым невиданным доселе юным цветком: нежным, невинным, искренним. И по-прежнему нежно любимым.