Аконит

Лучше бы это была чума… Джулиан с силой рванул зелёные побеги и тихо взвыл от боли. Кровь почти тут же свернулась, но облегчения это не принесло – на месте уничтоженных стеблей тотчас пробились новые ростки. Бороться с цветением рук было бесполезно. Лучше бы это была чума. Ещё шестнадцать часов назад (Джулиан имел привычку вести дневник наблюдения за своим телом, чтобы выявить симптомы заражения на первых стадиях.) кожа была совершенно здоровой. От работы его оторвал приступ кашля, настолько долгий и болезненный, что в голове взвились мысли о грядущей смерти от удушья. Но Джулиан справился с собой – зато на ладонях его остались тёмные лепестки аконита. Он был готов к чему угодно: к кровавым сгусткам, к гною, к кусочкам лёгких… но не к цветам. Лучше бы это была чума! Поначалу он даже подумал, что просто подавился несчастным лепестком, хотя объяснений этому найти не смог. Но когда спустя минуту его скрутило новым приступом, страшная догадка подтвердилась. Через четверть часа пол под его ногами, рабочий стол, бумаги – всё оказалось покрыто фиолетовыми лепестками. Кашель не прекращался. Джулиан голову потерял от ужаса, слабо понимая, как ему выходить из ситуации. Едва мысль просить помощи у квестора была отброшена в сторону, Вальдемар собственной персоной возник в проёме двери. – На любовь гадаете? – усмехнулся он, с явным любопытством разглядывая лепестки. Джулиан взмолился всем богам, чтобы приступ не начался снова. Не сейчас. – Что же у вас вид такой нездоровый, доктор? – продолжил Вальдемар, не дождавшись ответа. – Да и кашель вас такой бил, что стены тряслись… Глаза его нехорошо сузились, и Джулиан почувствовал, как по спине пробежал мерзкий холодок. С большим трудом он нашёл в себе силы хрипло пробормотать: – Д-да я что-то… г-горло побаливает… вчера дождь был, вот я и п-продрог, наверное… – Вот как? – Вальдемар склонил голову вбок как бы в раздумье. Помедлил – и это мгновение показалось Джулиану мучительной вечностью. Лёгкие его уже начинал раздирать кашель. Но квестор вдруг пожал плечами и развернулся на каблуках. – Смотрите мне, доктор, – сказал он насмешливо, – не пренебрегайте своим здоровьем. И если что, сразу сдавайтесь на обследование. Своим здоровьем Джулиан и не пренебрёг, но все мыслимые и немыслимые способы справиться с болезнью терпели крах. А вот с полчаса назад ненавистные цветы повадились распускаться прямо на коже. Сомнений не оставалось: это была не зараза, это было проклятие. И единственным, кто мог бы помочь, был… С тяжёлым сердцем Джулиан поднялся со стула и натянул перчатки, сминая молодые стебельки. Руки немилосердно чесались, но надо было потерпеть. Или его исцелят, или начешется вдоволь перед смертью. В том, что болезнь смертельна, он не сомневался. Улизнуть из подземной лаборатории не составило труда – он и так порядком засиделся, боясь показываться в своём состоянии коллегам. Улицы он пролетел почти бегом, останавливаясь лишь для того, чтобы откашляться. Здесь ему скрываться было незачем: город пожирала зараза, и никого нельзя было удивить подобными приступами. До заветной двери он добрался, кажется, вдвое быстрее, чем считал возможным. Но прежде чем войти, замер в нерешительности. И приготовился к удару. Нетерпеливый стук, рывок ручки, три шага вперёд – один назад. Хозяин магазинчика чуть не налетел на него и отпрянул, с настороженной враждебностью оглядывая с ног до головы. Взгляд его с удивлённого на прожигающий сменился чересчур быстро. – Мы уже закрыты, – произнёс он холоднее, чем требовали приличия. – Убирайся. – Азра, послушай… – торопливо начал Джулиан, но был перебит. – Я сказал тебе ещё вчера: я не хочу тебя больше видеть. Никогда. Уходи. Сердце тоскливо заныло, как только в голову хлынули воспоминания о недавней ссоре. Воспоминания, с которыми Джулиан старался бороться и которые притупились, едва болезнь заняла все его мысли. Но не успел он взять себя в руки, как шею и щёку пронзило уже знакомой болью. Азра отступил ещё дальше, почти испуганно таращась на стремительно раскрывающиеся бутоны. Джулиан втянул воздух сквозь зубы и слабо усмехнулся: – Об этом… Мне нужна твоя помощь. Я пришёл сюда как раз… ну… Видишь ли, я, кажется, болен. Или проклят. И-или не знаю, но… Ты когда-нибудь сталкивался с подобным? Боюсь, что это смертельно, но, может, ты что-то знаешь. Ничего не помогает, это какая-то… Он не договорил: приступ заставил его согнуться пополам, и к носкам перепачканных сапог медленно опустились окровавленные лепестки. Джулиан обнажил руки, довершив картину. Азра молча глядел на него, и выражение его лица менялось каждое мгновение. – В-видишь… – прохрипел несчастный, выпрямившись и беспомощно виновато улыбаясь. – Лучше бы это была чума… Поборов смятение, Азра приблизился к нему и протянул руку, чтобы коснуться цветка на его щеке. Стоило его пальцам дотронуться до лепестков – бутон свернулся, высох и опал вместе со стеблем. Вслед за ним остальные побеги начали вянуть и осыпаться. В глазах Азры отразилось что-то смутное. Понимание. И сожаление. Он отвёл взгляд и с досадой выдохнул: – Лучше бы…