Человеку свойственно ошибаться

      Фрай уютно устроился в тепле сзади него. Его пальцы запутались в руке на талии, наслаждаясь ранними часами перед работой. Фрай не сразу сообразил, что его держит человеческая рука, а не металлическая. Он обернулся и увидел мужчину примерно его возраста, темноволосого и крепко спящего, обнявшего его за талию. Фрай закричал, садясь и держа лампу как оружие, проклиная себя за то, что не взял Лилу на тренировку по самообороне. Второй тоже проснулся от неожиданности и тоже закричал. Его голос был знакомым, но каким-то другим.Фрай воскликнул: — Ты кто такой, черт возьми?! Что ты сделал с Бендером?! Мужчина вытянул руки в самозащите, почти свирепо глядя, но стараясь не быть просто потоком эмоций всего этого места. Он должен был предвидеть, что это произойдет. — Фрай, это я, Бендер! — Заткнись! Бендер — робот! — Ради всего святого, Фрай, это же я! Фрай уже начал приходить в ужас: Кто, черт возьми, это был? Где же Бендер? Неужели этот человек что-то с ним сделал? Фрай закричал, ударив незнакомца лампой и разбив при этом лампочку. — Я повторяю, что ты сделал с Бендером? Мужчина закричал от боли, держась за голову, стараясь не отвлекаться на кровь. — Фрай, это действительно я, Бендер! Я пошел к профессору, он использовал свою «штуковину для обратного превращения» на мне и сделал меня человеком. Для тебя, Фрай! Фрай сердито посмотрел на него, когда тот поднял лампу. — Тогда расскажи мне что-нибудь такое, что может знать обо мне только Бендер. — У тебя по-прежнему есть только 20 долларов, которые ты сэкономил на свою пенсию и ты хранишь их в своём носке. — Этого недостаточно. Все на работе об этом знают. — подозрительно посмотрев на незнакомца, ответил Фрай. — Э-э-э… У тебя очень чувствительные соски! — взгляд мужчины уже начал меняться от испуганного к сердитому и наоборот. — Эми и Лила знают об этом, попробуй ещё раз. И лучше тебе дать правильный ответ, прежде чем я позвоню в полицию. Задумавшись, мужчина сглотнул, отводя взгляд. — Тебе снятся кошмары. Кошмары о маме и папе, о том, как они говорят тебе, что ты их бросил, что ты убил Сеймура, и я обычно успокаиваю тебя сексом, но иногда мы просто смотрим «Все мои шестерёнки». Мужчина осмелился поднять глаза, когда стало тихо. Он увидел, что голубые глаза Фрая слезятся, а рука, держащая лампу, дрожит. — Бендер? Мужчина встал, сглотнув. — Сюрприз?.. Ох, извини. Я хотел, чтобы это было что-то особенное, но я все испортил. Да, я пошел к профессору, и он использовал свою обратную штуку на мне. Мне потребовалось несколько недель, чтобы привыкнуть к этому телу, и именно поэтому я избегал тебя всякий раз, когда ты звонил или спрашивал где я. Фрай бросив лампу, подбежал к Бендеру и обнял его. — О Боже, никогда больше не пугай меня так. Я думал, с тобой что-то случилось. Нечто плохое. Это было единственное ощущение, к которому Бендер не привык: прикосновение кожи к коже. Чувствуя его тепло сквозь одежду, Бендер обнял Фрая, вдыхая аромат кофе и пиццы. Раньше он никогда не чувствовал запаха, но теперь не мог представить себе, чтобы Фрай пах как-то иначе.

Тремя неделями ранее

      Бендер все больше и больше пугался своей вновь обретенной смертности. Хоть его отношения с Фраем шли отлично, всё равно было трудно с этим свыкнуться. Он всегда боялся, что что-нибудь случится. Он боялся, что забудет, что он всего лишь смертный, и сделает какую-нибудь глупость. Он подошел к профессору и встряхнул его, чтобы разбудить. — Профессор, вы должны сделать из меня мужчину! Профессор поправил очки. — Я точно знаю, как тебе помочь! Он встал, его кости скрипели. Он подошел к ящику стола, открыл его, вытащил что-то, и, смахнув пыль, протянул Бендеру. Бендер просто впился взглядом в вещь предложенную профессором. — Видеокассета с Мулан?! — Если что-то и может научить тебя быть мужчиной, так это оно! Легенда хоть и древняя, но ее учение — нет. — профессор встал в позу карате, сделав несколько слабых ударов, разбил стакан. Бендер прорычал, перебрасывая ленту через плечо. — Нет, я имею в виду, что хочу, чтобы вы сделали меня настоящим мужчиной! Я устал от своей смертности робота. С таким же успехом я мог бы быть человеком. Сможете ли вы использовать машину «что, если бы…», и сделать меня человеком, профессор? Профессор вздохнул. — Я полагаю, что смогу нарушить законы науки еще раз.       Когда болезненный процесс закончился (серьезно, Бендер не уверен, что когда-либо испытывал такую ​​агонию. Кости и мышцы растягивались и напрягались), ему пришлось привыкнуть к основным человеческим функциям. Такие как контроль мочевого пузыря и голод без переедания до смерти. Больше всего его беспокоил контроль над мочевым пузырем. Ему потребовалось почти две недели, чтобы привыкнуть к ощущению необходимости пользоваться туалетом. Он воздерживался от алкоголя, зная, что теперь это очень плохо для его человеческого тела. Он исследовал пищу, функции организма, то, как теперь будет работать секс Он всегда знал, что у людей есть секс, но никогда не знал подробностей этого. Как роботу, ему было полезно и весело пихать этим людям в лицо, чтобы он мог пить сколько угодно и не умирать. Но, это всё изменилось, и, честно говоря, он был не против. Запах был новый. Из соседней комнаты донесся неприятный запах Зойдберга, запах еды, которую ему принесли, и он вздрогнул от первого же чиха, едва не обделавшись. Он был очень рад, что этого не сделал. И в первый день ходьба была непростой задачей, его мышцы были свежими, новыми и неиспользованными. Потребовалось всего несколько часов, чтобы заставить их работать должным образом. И в довершение всего — боль. Его тело так болело, что было больно просто идти, но, по словам профессора, это было нормально. Его теперь человеческое тело прошло через небольшую травму, и болезненность должна уйти сама по себе, чем больше он к ней привыкает. Он скрывался, и только профессор приходил проверять его каждые несколько часов, давая ему еду и напитки, чтобы его тело работало нормально. Было трудно держать Фрая на расстоянии. Каждый раз, когда он звонил, он либо игнорировал его, либо отправлял сообщения на голосовую почту. Теперь с реальными эмоциями, а не просто компьютерными моделями, чувство вины, которое он чувствовал за ложь своему парню, было еще хуже. Одно голосовое сообщение едва не довело его до слез, он очень беспокоился, думая, что бросил его или обманывает. Он должен был позвонить и объяснить, что что-то случилось на работе, и он не будет дома сегодня вечером. Или завтра. Затем, когда дело доходило до этого, обычно приходил профессор, отбирая у Фрая телефон или прогоняя его из этой конкретной части «Межпланетного экспресса». Но теперь, когда этот мальчишка был в его руках, чувствуя его мягкую кожу, он хотел плакать от облегчения. Он скучал по своему мешку с мясом. Но он должен был быть сильным, потому что Фрай рыдал ему в шею и держал его достаточно крепко, чтобы было больно. Бендеру пришлось его оттащить от себя. Фрай фыркнул, вытирая глаза. — Я думал, что с тобой что-то случилось. Ты не отвечал на мои звонки, ты оставлял мне неоднозначные ответы, профессор продолжал отгонять меня, я думал, у тебя роман или профессор наконец сорвался и убил тебя за твои выходки. — он ударил Бендера по новому лицу, заставив нового человека плакать от боли. — Никогда больше не поступай так со мной. Бендер все еще испытывал сильную боль от пощечины. У него еще не было терпимости к боли. Фрай забеспокоился, увидев, что мужчина все еще держит лицо. — Ты в порядке? Я ведь не так сильно тебя ударил? — Наверное, нет, но эта оболочка все еще совершенно новая, она еще не выработала терпимость к боли. Фрай кивнул, проглотив ком в горле. — Извини. Я был так зол. И волновался… Бендер вздохнул. — Боль утихла. Бывало и хуже. — Ничего страшного, если я поцелую тебя сейчас? Я просто так по тебе скучал. Бендер приподнял бровь. — Зачем спрашивать? Я твой парень, помнишь? — Да, но твое тело совсем новое, я не был уверен, в порядке оно или нет. Бендер улыбнулся, прижимая к себе Фрая. — Тебе никогда не нужно спрашивать об этом. Бендер не ожидал такого удовольствия от простого поцелуя. Он был на несколько дюймов выше своего парня, поэтому ему пришлось наклонить голову. Фрай поцеловал его в ответ, он был опытнее, чем Бендер за всю свою жизнь. Как бы это ни было удивительно, он взял инициативу на себя, не желая разочаровывать его.