***
— Он… тот самый? О ком вы говорили мне, Джашин-сама? — с затаенным страхом спрашивает дух, вслушиваясь в зов. Голос, умоляющий о мести. Как он, тот, кто стал… таким… из-за предательства и денег, может не откликнуться? — Да. Ты предложишь ему свою помощь и он примет ее. Вы оба были преданы, вас обоих продали, как скот или хлеб. Будь он немного другим — после смерти он стал бы одним из вас. Но это не его судьба. А теперь… ступай, дитя. Иди к нему и помоги. Ты уже очень давно не покидал тени… иди, разомни лапы. И потешь старого темного бога. — Джашин усмехается и качает головой. Этот кицунэ — лучший в его свите. Бархатный черно-бурый мех и алые, почти аметистовые глаза. Да, он сможет знатно повеселиться, наблюдая за своим детищем. Ведь даже Богу может стать скучно. Лис прячет улыбку в хвостах и скрывается в тени, стоит ему только коснуться ее. Когда-то… дух прикрывает глаза. Когда-то он был человеком. Но от этой памяти уже ничего не осталось. Лишь обрывки кошмаров. Чьи-то теплые руки, что обнимают так тепло и нежно. А потом пустота, боль, жар, сладковатый запах гниющей плоти, что оседал на языке и был повсюду. От него было не спрятаться. Смрад, который он чувствовал в такие минуты едва не заставлял его неприлично скривиться, проглотив жгучий ком. Но все это в прошлом. А сейчас… стоит помочь этому человеку, что так молит о мщении. Лис распахивает дверь, словно она не была заперта на десятки замков и печатей. В коптящем свете факелов, бросающих кривые тени на камеру, он видит мужчину, что сидит, опираясь спиной в стену и спрятав лицо в руках. Дух тихо смеется и шиноби резко вскакивает, тут же падая обратно на свой лежак. Лис хмыкает и взмахивает рукой, отпирая тенями замки на кандалах, а сам неслышной поступью подходит к нему и легко касается лица. — Кто ты? Кто ты такой? — голос хриплый, немного грубый. Но в нем так причудливо смешались страх, неверие и отчаянная надежда, что тянуть не имеет смысла. — Я тот, кого ты молил о помощи. Идем, охрана не потревожит нас, но тебе стоит собрать вещи и покинуть это место. Здесь не безопасно. — отвечает юноша, протягивая руку. Человек перед ним отчаянно вцепился в ладонь и поспешил встать. Им нужно было сделать еще много дел, а времени до рассвета оставалось катастрофически мало.***
Какузу не знал, сколько он времени он повторял эту мантру, срывая голос, молил небеса и Ад. Он списал все на галлюцинации, когда услышал скрип двери. Подумал, что сошел с ума, когда раздался звон падающих оков. Но когда его лица коснулась хрупкая и холодная ладонь… открыл глаза. И поверить не мог в то, что увидел. Он не был похож на всех тех шиноби, что он встречал раньше. Белая, почти молочного цвета кожа и столь же светлые волосы. Глаза были спрятаны за повязкой темного цвета, по которой тянулась серебристая вышивка. На его спасителе было черное шелковое кимоно, которое мягко шелестело и отбрасывало легкие блики в свете факелов. То, что его спаситель не человек Какузу осознал, когда заметил крупные черные лисьи уши. А когда незнакомец встал, то шиноби с шоком отметил несколько больших и пушистых лисьих хвоста. — Кто ты? Кто ты такой? — вопрос вырвался сам по себе и не стоил ответа. Но голос… нежный и обманчиво-сладкий, словно мед. За этой сладостью прятался острый клинок, который был готов к атаке, но почему-то не обращался против него, Какузу, который каким-то чудом обратил на себя внимание этого прекрасного существа. Перед ним был самый настоящий кицунэ.