***
Джотаро казалось, что его собственная тьма съедала его. Всю свою жизнь Джотаро чувствовал, как в нем растет нечто, к чему лучше никогда не возвращаться, что лучше вообще не трогать. Мужчина чувствовал, что это нечто пробудилось, когда он увидел свою изнемогающую маму, когда он увидел раненого Абдулла. «Это» пробуждалось и когда умирали его друзья. А потом нечто затерялось, будто насытившись смертью Дио. Но как бы не так, его внутренняя тьма просто набирала силы, и к несчастью вырвалась, желая то, чего получить нельзя. Она возжелала самое светлое, что появилось в его жизни после рождения Джолин. Тьма захотела Джоске. Джотаро не мог унять этого безумного чувства. Чувства, будто он готов размозжить голову Кишибе Рохана с помощью Star Platinum, стоит тому поднять голос на его Джоске. Сколько раз он мог оставить доверчивых Окуясу и Коичи на съедение смерти, только потому, что они были слишком близко к его Джоске? Куджо не позволял себе и тени расслабленности рядом со столь ярким и нежным юношей, что был до боли похож на него, и в то же время разительно отличался от мужчины. Лишь поймав себя на том, что его руки тянулись к беззащитной шее Окуясу, который лишь по дружески закинул руку Хигашикате на плечо, он застыл, будто его поразило громом. Он точно сходил с ума… А Джоске наивно не видел угрозы, что густым туманом из смеси дорогого виски, сигарет, одеколона и моря, окутывало фигуру его племянника. Радостно ластился, упрашивал маломальской похвалы и доброго слова. Каждый раз, когда аккуратная юношеская ладонь касалась Джотаро, его прошибал холодный пот. Хуже и быть не может. Дай только волю, и Куджо готов был хвалить Джоске даже за обыкновенный шаг, ведь только смотря на это атлетически сложенное тело, на эту часовидную талию, длинные ноги, музыкальные пальцы и лицо, что словно произведение искусства с аккуратным носом, розовыми, пухлыми губами, здоровым и нежным румянцем на щеках, когда тот смущается. И наконец глаза, большие, почти детские глазки цвета двух спелых и сладких виноградинок. В Куджо просыпался зверь. Джотаро просто хотел взять и растерзать его. Зубами впиться в светлую и гладкую кожу, разодрать до крови, показать ему истинный ад и вознести на небеса. Джотаро все боролся и боролся, снова курил Marlboro и Seven Stars, пил коньяк, отправленный Польнареффом — Daniel Bouju, хоть и дешёвое (по меркам его кошелька) пойло, но все дело вкуса, думал он. Чувствовал, словно ПТСР снова радушно машет ему своей бледной и холодной рукой. Перед глазами снова тонкая и длинная шея Джоске, а на ней руки Куджо, сжимают так, что Хигашиката хрипит, бьётся под ним, закатывает глаза и плачет. О, как сладко плачет его мальчик… Джотаро беспощадно даёт себе пощёчину — мало, все мало… Надо больше. Ему хочется больше. Куджо призывает Star Platinum и приказывает себя ударить, стенд мнётся, но все же заносит кулаки, нанося два удара прямо под дых. Джотаро забывает как дышать, а тьма внутри, падла, только посмеивается и подкидывает фантазии о скрючившемся на полу перед ним Джоске. Надо бежать. Джотаро отгораживается и отгораживается, но Джоске, будто не замечая, улыбается и хватается за него, а Джотаро как последний ублюдок представляет эти прекрасные запястья в наручниках, на большой кровати. Всего в метках Куджо. С завязанными глазами… Как же, чёрт возьми, сладко представлять это юное и подтянутое тело в кровоподтёках… Красные веревки подошли бы Джоске… Чёрт! Чёрт… Чёрт, всё побери! Джоске невинный, но не дурак, видит что что-то не так, пытается расспросить, прется на него со своей все-любовью и помощью-каждой-шавке. Джотаро терпелив, но и он не железный. Валит мальчишку на кровать, хватает его тонкую, длинную шею и они оба будто забывают про стенды, про то, что где-то там, мать его, шляется маньяк, потому что один такой сейчас вцепился в подростка мертвой хваткой. Джоске, глупый — не сопротивляется, наоборот, гнет спину, словно в сладкой истоме, кадык под большими руками Куджо судорожно бегает туда-сюда, так, что это чувствуется даже через ткань надоедливых перчаток, глаза закатывает и за плечи тянет мужчину в свои не менее безумные объятия. — Мой… — Низкий рык бьёт по растерянному разуму Джоске и тот непроизвольно стонет. — Мой… Руки отпускают шею и начинают расстёгивать гакуран. Хигашиката мнётся, но все же проникает под водолазку Джотаро, нащупывает шрамы, ведёт по ним кончиками пальцев, сглатывает вязкую слюну и помогает «вытряхнуть» себя из школьной формы. — Мой… — Снова повторяет Джотаро, снимает с себя кепку вместе с водолазкой и притягивает к себе Джоске. Тот и не думает сопротивляться, неотрывно смотря в глаза Куджо и руками проводя по мощной, бугрящейся мышцами спине. Спина, плечи… Джоске смотрит на черные плотные перчатки на руках, ладонью ведёт от мускулистого плеча к предплечью, к запястью, проникая кончиками пальцев под ткань перчатки, оглаживает кожу. Как и ожидалось — шрамы. Джотаро дёргается как от разряда тока, внахлёст прижимает запястья Хигашикаты к кровати и смотрит безумно, будто убить готов… Нет, съесть… Поглотить без остатка. Джотаро подался вперёд, сокращая образовавшееся между ними расстояние, наконец впившись в губы Джоске, который тут же открыл рот, неумело пытаясь ответить на страсть, исходящую от Куджо. Обвив руками шею Джотаро, Хигашиката, трясясь всем телом, от нетерпения и неуверенности вновь потянул мужчину к себе. Стоило языку Джотаро обвести ровный ряд зубов, мальчишка удивлённо застонал, дёргаясь всем телом. Джотаро рычал, тьма внутри него радостно вибрировала, стоило их языкам столкнуться. Куджо нравилось целоваться вот так, у него кружилась голова от страсти, от близости, от осознания того, насколько они зависимы друг от друга сейчас. Чувствовать сладкий вкус его мальчишки, чувствовать сбитое дыхание, пытаться сильней вжаться друг в друга, стать единым целым… Мало, Джотаро всё ещё мало. Нужно больше. Отстранившись от Джоске, Куджо прижался губами к шее, кусая и оттягивая кожу, оставляя следы, которые нельзя будет стереть или скрыть. Джотаро не мог поверить в то, что происходит. Здравый смысл, которым он так гордился, ничего не стоил в глазах всемогущей похоти. Джоске тихо простонал, трясясь и извиваясь в попытках упросить больше ласки, откидывая голову назад и закрывая глаза, отдаваясь ощущениям. Неопытный, радовалось нечто внутри мужчины. Джотаро вдруг стало так погано, как не было, когда он снимал тело Какёина с водонапорной башни. Как не было, когда он слушал, как плачет Польнарефф в замызганном туалете аэропорта, заперевшись в самой дальней кабинке, а потом разговаривал с ним, как ни в чем не бывало. Джоске под ним даже не пытается оттолкнуть — наоборот, притягивает, льнет, отвечает, а Джотаро все мало. Он хочет убить каждого, кто хоть раз касался этого человека. А каждого мертвеца оживить и убить снова. Джоске, увидев, как замялся мужчина над ним, обхватил ладонями его лицо и тихо, почти шёпотом, из-за севшего голоса, позвал Куджо: — Джотаро-сан… — Расслабься ещё чуть-чуть… — Джотаро моргнул и, наклонившись над голой грудью подростка, опалил дыханием затвердевший красный сосок. Джоске рвано, глубоко вдохнул и выдохнул сквозь сжатые зубы, чуть подаваясь вперед. Куджо, не жалея сил, до судорог сжимал юное тело, терпеливо стирая неловкость и границы. — Смазки нет… — Удручённо и зло прохрипел Джотаро, чуть отстраняясь от Джоске, на что тот поспешно хватает мужчину за предплечье. — А слюны разве не хватит? — Наивно и нетерпеливо, будто ребенок спросил Хигашиката. Джотаро качает головой и, садясь на колени, открывает тумбочку, доставая тюбик заживляющей мази: — Этого должно быть достаточно. Ложись на спину и подложи под себя подушку, — Велел мужчина, а у самого все вибрировало, дрожало. Джотаро хотел сделать это грубо, жестоко, оставляя следы и заставляя плакать сквозь нарастающее возбуждение, но держался. Джоске принял позицию и, нервно кусая губы, посмотрел наверх, встречаясь взглядом с Куджо. Хигашикате так некстати вспомнилась фотография молодого Джотаро. Там у него и взгляд другой, и атмосфера. Длинные пальцы в перчатках подцепили штаны вместе с бельем, с шорохом стягивая ненужное. Джотаро бросил на него странный взгляд, от которого становилось не по себе, этот взгляд он уже видел… Это был тот самый, что он видел во время битв. Куджо прошёлся губами от пупка до паха, заставляя неискушенное тело дрожать, прикрывая глаза, а затем неожиданно обхватил свободной рукой ствол, резко, но нежно проводя по всей длине. Джотаро не говорил, что Джоске может уйти, лишь потому, что он не может. Хигашиката сдавленно пискнул, чувствуя, как голова начинает кружиться, напрягся всем телом и прогнулся в спине, хватаясь за белые простыни. Джотаро победно ухмыльнулся, приподнимаясь и смотря прямо в глаза Джоске, зубами стянул перчатку с правой руки и опустился обратно, поцеловал уздечку и прихватил губами головку, аккуратно втягивая её, рвано опуская голову и сразу приподнимаясь. Громкий стон вырвался из груди, и Джоске не мог поверить в то, что происходит. Руками пытаясь прикрыть полные слез глаза, он прикусил губу: его тело безостановочно пылало. Куджо продолжал ласкать языком ствол, попутно выдавливая на пальцы заживляющую мазь. Джотаро хотел бы съесть это прекрасное тело. В какой-то момент он запустил руку между бёдер, нащупал вход, надавил на него пальцем и проскользнул внутрь тугого сфинктера, совершая круговые движения. Хигашиката непроизвольно свел ноги, сжимая между ними голову Куджо, которому это совершенно не мешало: наоборот, это по своему возбуждало его. Тот лишь тихо, в очередной раз, хмыкнул и, отняв голову, с наслаждением провел по губам языком, толкнул палец глубже, добавляя второй и одновременно с этим вновь наклонил голову, охватив головку губами и опускаясь вниз. Джотаро двигался, и с каждым его движением дышать становилось всё сложнее. Джоске кусал губы, боясь посмотреть туда, где сейчас находился любовник, едва сдерживаясь, чтобы не толкнуться бёдрами навстречу. Рот Джотаро был ужасающе хорош: горячий, до неприличия умелый, что кончить хочется до невозможного, а пальцы, то проходились по чему-то, то расходились ножницами, пока к двум не прибавился третий. От переизбытка чувств мальчишка пальцами схватился за волосы любовника, одновременно с этим пытаясь насадиться на пальцы сильнее. — Джотаро-сан… Джоске тихонько захныкал, пытаясь отстранить голову партнёра. Тот поднял глаза и вопросительно изогнул бровь, так и не удосужившись вытащить изо рта член Хигашикаты. Припухшие и влажные губы Джотаро всё ещё обхватывали его орган. Это было невыносимо, настолько, что невозможно сфокусироваться, но он поднял голову мужчины за щеки и сильнее раздвинул ватные, дрожащие ноги и будто боясь, что его услышат, прошептал: — Возьмите меня… Взгляд Джотаро, что пугал и до этого, абсолютно помутнел. Он выпустив изо рта член Джоске, с силой провёл рукой по его бедру, приподнял ноги и закинул их к себе на талию. Всё это время Джотаро, не отрываясь, смотрел на Хигашикату, на такого сладкого, потерянного, разгоряченного и его. Сжал ягодицу Джоске свободной рукой и оттянул её в сторону. — Как ты хочешь? С презервативом или без? Джоске на миг забыл как дышать, уж чего-чего, а такого вопроса он не ожидал, глаза непроизвольно забегали туда-сюда в поисках ответа, пока он не заметил, как рука Джотаро потянулась к заднему карману белых брюк, и дураку стало бы понятно — зачем. Поспешно схватив руку, Джоске, смотря в сторону, выпалил: — Без! Джотаро от неожиданности застыл и непроизвольно прошёлся языком по губам. Размазав крем по своему члену, Джотаро, не глядя, выкинул тюбик за спину и провёл ладонями по стройным бокам, приподнял чужие бёдра, прошёлся головкой члена по дырочке и будто эхом повторил: — Без… Горячая и скользкая от крема головка прижалась ко входу, надавила, медленно начиная проникать внутрь. Джоске распахнул глаза и шумно выдохнул, чувствуя, словно нижняя часть его тела онемела. Войдя где-то на четверть длины, Джотаро остановился, давая ему время привыкнуть. Затем сделал несколько медленных и плавных толчков, то проникая глубже, то немного выходя. Когда член практически полностью вошёл внутрь тугих стенок, Джоске протяжно и глухо застонал. — Дыши глубже… — Джотаро толкнулся ещё раз. — Джотаро… — Джоске заскулил и неожиданно подался вперед, обвивая шею Куджо и утыкаясь губами в губы мужчины — …Глубже, не останавливайтесь… Джоске словно дёрнул за спусковой крючок. Джотаро грубо сжал пальцами ягодицы Хигашикаты и вцепился в губы, толкаясь сильнее и резче. Весь воздух словно выбило из лёгких и Джоске в немом крике раскрыл рот, тем самым позволяя углубить начавшийся поцелуй, подаваясь бёдрами навстречу. Постепенно увеличивая темп, Джотаро изменил угол, откидывая подушку, что до этого была под Джоске, который удивлённо закричал. Член был настолько большой, что головка не задевала простату, при каждом толчке проникая настолько глубоко, что о комочек нервов тёрся только ствол, посылая разряды удовольствия по всему телу. Кровать по ними скрипела, простыни сбились и липли к телу. Джотаро, оторвавшись от губ партнёра, выпрямился и, шепча нечленораздельные комплименты, поправил прилипшие к лицу черные кудри. Внутри было горячо, а запах моря смешался с запахом пота и чего-то непонятного, но настолько возбуждающего, что тело сводила судорога. Стоны вырывались из его груди с каждым новым толчком, становились всё громче, заглушая рваное дыхание его партнёра, а Джотаро вцепился зубами в плечо Джоске. — Джотаро… — Куджо посмотрел на Джоске и увидел то, что и впрямь сделало их похожими: этот взгляд, — Мой! Джоске со всей силы разодрал спину мужчины ногтями.***
Джотаро посмотрел на мирно спящего Джоске и, аккуратно встав, тихо оделся и вышел из номера. — Джотаро, — дверь соседнего номера хлопнула синхронно с его. — Старик, — Тем же тоном ответил мужчина своему деду, после чего пошел в сторону лифта, не смотря на сгорбленную старую фигуру, следующую за ним. Уже на улице Куджо вытащил полупустую упаковку Seven Stars: — Осуждаешь? — Отстраненно спросил Джотаро, вытащив сигарету и чиркнув зажигалкой. Джозеф в свою очередь только тяжело вздохнул и, подойдя ко внуку, заглянул ему в глаза: — Чертов ублюдок… — Весь в тебя… — Выдохнул Джотаро вместе с дымом после короткой затяжки, также не отрывая взгляда от деда, — Ты ведь знал про существование Джоске. И мать его из виду не упускал. Так хитро обводить бабушку вокруг пальца столько лет… Жадный, старый ублюдок, — Джотаро приблизился к лицу Джозефа, выдыхая дым, — Представляю, каково на том свете твоему Цезарю. Джозеф зло схватил внука за грудки. Моментально в старых, выцветших глазах мужчины загорелся тот самый огонь, который подавлял Джотаро. — Молчать! Не смей упоминать моего человека. Джотаро выкинул окурок, наступил на него и, схватив запястья деда с тем же тоном и взглядом, прошипел: — Так и ты моего не тронь. Вспомни что первую очередь он твой сын.***
— Джозеф, пожалуйста… — Лиза-Лиза неуверенно коснулась дрожащего плеча сына. — Это мой человек. Это была моя судьба! — Джозеф резко развернулся лицом к матери словно выплевывая свои слова, — Я убью их всех! Лиза-Лиза от неожиданности и страха занесла руку и ударила юношу. — Не смей… Женщина в этот момент вспомнила лицо мужа, точно такое же. Именно с этими же безумными нотками, стоило кому-то другому коснутся неё. Она надеялась, что её сын никогда не будет так смотреть на дорогого ему человека, но нет, не уследила…***
Дио был в ярости, а крепкие руки Джонатана только сильнее обвивали его голову. Вампир уже было собирался снова начать кричать оскорбления, но Джостар перебил его: — Дио… мой… теперь мой… — Будь у Дио тело, оно бы одеревенело от этого тона. От чувства холода, что вмиг прошлось по воздуху, Брандо посмотрел на Джонатана, в мертвых глазах которого читалось чистейшее помешательство. Умирая, Дио посмотрел на Джотаро, стоящего над ним и его словно пробило током, как и той злосчастной ночью, на том чертовом корабле. Взгляд почти такой же, только в нем ещё не было того безумного ощущения желания.***
— Папа! А кто это? — Маленький пальчик Джолин указал на портрет Джоске в скетче отца. Джотаро тихо подошёл к Джолин со спины и будничным тоном ответил: — Это очень-очень добрый братик Джоске. — Добрый… — Джолин сделала задумчивое личико не отрывая глаз от детального портрета — Братик Джоске такой красивый! Джотаро пристально посмотрел на свою маленькую дочь и медленно, будто что-то решая, поднял руку, обтянутую тканью черной перчатки, пальцами погладил сначала шишечки на голове девочки, потом макушку, как бы по секрету говоря ей: — Да… Ты права, братик Джоске очень красивый. Прямо как моя маленькая Джолин, — Девочка смущённо надулась и отвернулась в сторону, это был первый раз, когда ее папа сказал ей такое. Губы Джотаро непроизвольно растянулись в широкой улыбке. Так и есть, его Джоске и Джолин самые красивые.