Робин Гуд и Белоснежка.

- Жили-были два брата, Якоб и Вильгельм, - начал Гензель, забыв даже о сочной кроличьей ляжке, которую держал в руках. - Старье, - тут же невозмутимо перебил его другой разбойник такого лютого вида, что спорить с ним решиться было сложно, - Эту сказку на Ярмарке еще весной показывали. Те бременские ублюдки, - он хохотнул, - Театралы! Хороши. Гензель мрачно посмотрел на товарища. - Не все по ярмаркам шляются. Остальные не слышали. - Ты на что намекаешь, падла прожорливая? Тут раздался высокий женский голос, принадлежащий привлекательной брюнетке не самых строгих нравов, но с хорошим правым хуком. - Гензель, Красная Шапочка, а вы подеритесь из-за сказки, - она кокетливо заправила каштановый локон за ухо, - Давай, братец, потешь нас. - Господа, не нужно ссориться, мы можем прийти к консенсусу, - четвертый участник неторопливого ужина, блондин с яркими голубыми глазами и лицом блаженного, очень мягким и чуть нервным голосом попробовал урезонить свору. Но на него никто не обратил внимания. Два поспоривших разбойника гневно смотрели друг на друга, но подниматься на ноги оба не спешили. Красная Шапочка был выше Гензеля на целую голову, но Гензель был на две головы умней, так что исход очередной драки представлялся неясным. - Рассказывай, Гензель. Все повернулись к мужчине, сидящему по другую сторону костра. Его разбойники слушались беспрекословно. Это был бессменный руководитель их лесной преступной группировки. Мужчина откинул с головы капюшон и огонь костра осветил его лицо с тонким шрамом, рассекшим правую скулу. Это был Себастьян Моран, он же Шервурдский стрелок, он же знаменитый Грабитель-в-Капюшоне. Самый разыскиваемый преступник графства. Гензель одарил Красную Шапочку улыбкой и продолжил свой рассказ. - Якоб был старшим, а Вильгельм младшим, и потому таким же тупым, как Гретель. Однажды братья… Моран уже слышал эту сказку, он аккуратно перевернул тлеющие угли в костре и прислушался к вечернему лесному шуму. Показалось. Эта неделя выдалась паршивой, все больше походило на то, что купцы и придворные вельможи делают большой крюк вокруг Шервурда. Себастьян промышлял здесь разбоем почти с тех самых пор, как вернулся из очередного Крестового похода. Он был одним из лучших лучников королевской армии, он знал ремесло войны и считал, что каждый должен заниматься своим делом. Неважно, в жаркой Мессине или здесь, в непроходимой чаще близ Ноттингема. Моран грабил богатых и делил награбленное между бедными. Бедные сами прибились к нему, он их не звал. Погодки Гензель и Гретель промышляли воровством еще до того, как Ричард Львиное Сердце отправился в Мессину. Красная Шапочка был знаменит тем, что проламывал головы противникам одним кулаком, за что и получил свое прозвище. Последним к своре бедных прибился тщедушный Золушка, говорили, что парень свихнулся на почве любви к Ее Высочеству, выучил греческий, научился танцам, прочитал уйму книг, а потом сжег в доме всю свою родню, когда его прогнали с ежегодного бала. С тех пор Золушка занимался поджогами и мародерством, вид имел всегда чумазый, но одухотворённый, цитировал бургундских монахов, святое писание и сильно нервничал из-за напрасных споров. Нет, не показалось, на тракте кричали сороки. Моран громко прервал Гензеля: - Обоз. Выдвигаемся. Пока его свора переваривала услышанное, пока с радостными воплями вскакивала с мест и хваталась за оружие, Себастьян давал указания. - Золушка на дорогу, Гензель со мной справа, Гретель и Красная Шапочка слева. Встречаем их за ручьем. Через пятнадцать минут, полных быстрого профессионального бега с препятствиями, и еще через три минуты молчаливого ожидания Себастьян и Гензель, притаившиеся за раскидистой елью, увидели престранную картину. По дороге медленно и торжественно двигалась похоронная процессия. Семеро дородных мужчин, облаченных в разноцветные одежды и нелепые колпаки несли на своих плечах простой деревянный гроб и шли так неспешно, будто и не знали о всех угрозах Шервурдского леса, которые сейчас в лице Золушки поджидали их в некотором замешательстве. По плану, недавно обновленному, Золушка должен был просить путников о помощи от лесных бандитов и всячески притуплять внимание, Моран, Гензель и Красная Шапочка захватывали обоз, Гретель страховала. - Что он молчит? – зашипел Гензель на ухо Морану. Золушка действительно стоял как вкопанный, пока странная группа приближалась к нему. Моран внимательно осмотрел путников. Те шли невооруженными, налегке, гроб был бедный, наспех сколоченный. Зря только отвлекались от ужина. Можно было бы уходить, если бы не два «но». Во-первых, сороки еще никогда не подводили Морана, во-вторых, тащить гроб на собственных плечах в век развитого конного транспорта было нелогично. Тут Золушка заголосил. - Добрые путешественники, не оставьте меня в моей беде, спасите от лесных разбойников. Траурная процессия остановилась. Золушка внезапно замолчал, ситуация складывалась неловкая. - Пошли, - Себастьян издал условный птичий свист для ребят на другой стороне и стал быстро спускаться с крутого склона вниз к дороге, маневрируя между кустами и стволами деревьев. Красная Шапочка и Гретель спустились минутой позже. Странные путники в колпаках заозирались, вцепившись еще сильнее в гроб. Они встревоженно глядели на разбойников и неслаженно топтались не месте, не решаясь опустить свою ношу. - Кто вы такие и что за покойника несете на своих плечах? – спросил Моран, подойдя к процессии. Видимо, вид его произвел должное впечатление, и коротышка с пышной бородой заговорил неожиданно хорошо поставленным голосом: - Мы – Встречающие Аслана! Да будет приход его скорым. Идите с нами в священную Годрикову Впадину и будьте нашими братьями во славу Аслана. Моран посмотрел на Золушку, как на самого сумасшедшего среди них, возможно, тот понимал, о чем речь. Но неожиданно некоторую ясность внес Красная Шапочка. - Это ж сектанты из Годрикшира. Всем заливают про приход Льва. Не, не старого Ричарда, а какого-то другого, но люди шерифа их все равно того. Рубят, - он хлопнул по крышке гроба. - Кто в гробу? – повторил Моран свой вопрос, пристально глядя на бородача. Путники молчали. - Откройте крышку. Себастьян кивнул Красной Шапочке и Гензелю, чтобы те подбодрили сектантов. - Нет! Именем Аслана! Заклинаю вас, не трогайте священный знак скорого прихода! – закричал бородач. Остальные еретики пытались побежать, что привело только к общему замешательству, Гретель вскинула лук, Красная Шапочка молча наступал. Тут сектанты не справились с собственными ногами, кто-то споткнулся первым, кто-то вскрикнул. Гроб рухнул вниз, тяжело ударившись о землю, крышка гроба с треском съехала в сторону. - ….банныйгэндальф – тихо проговорил бородач. Моран подошел к деревянному ящику. - Это нетленный покойник, – стал сбивчиво объяснять сектант с бородой покороче. Красная шапочка тем временем сбил с него колпак и примерил с довольной ухмылкой. - Мы нашли его в нашей конспиративной хижине, он был мертв, но тело его не тлело, мы зовем его Белоснежкой, ибо пол в хижине весь был усыпан белым порошком, словно снег прошел. Как в писании о вечной зиме, что прогонит Аслан из сердец наших. Он станет святыней истинной веры. Моран присел на корточки рядом с треснувшим гробом и отодвинул крышку в сторону до конца. В гробу лежал бледный как смерть покойник с волосами цвета вороного крыла и темными кругами под глазами. Руки его были скрещены на груди. Святые мощи выглядели худыми, но вполне живыми. - Белоснежка, значит, - проговорил Моран, прикидывая рыночную стоимость святыни. И тут покойник открыл глаза. Черные, как выжженные земли Палестины, как спекшаяся кровь, как сорочий хвост. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, пока подошедшая сзади Гретель не заорала.