***
Ночью на улице хорошо. Особенно, когда ты, наконец-то, избавляешься от того, что тебя жутко бесит. Выследить этого мальчишку было проще простого. Да и за его голову неплохую сумму выставили на черном рынке. Одни плюсы: получит кучу денег и избавится от одной из помех. И почему Дазай вообще подобрал этого пацана? Да, в нем есть потенциал, но бывший напарник не такой добрый и так быстро измениться он не мог. Вроде, все из-за того мафиози, что умер по приказу Огая. Раздражает. Встряхивая головой, Чуя переводит взгляд на связанного тигра. На нем были наручники, которые не позволяли вырваться способности наружу. На бледной шее же был ошейник с шипами вовнутрь, чтобы парень не дергался. И типичный намордник, чтобы тот не посмел раскрыть рта. И почему мафиози вообще медлит? Подойди и убей, пока он без сознания. Пальцы в нетерпении крутят любимый охотничий нож, а Накахара все-таки встает со своего стула и подходит к эсперу ближе, замирая в паре шагов. Со стороны парнишки слышится тихое мычание, а затем он и вовсе открывает глаза, пытаясь понять, где вообще он находится. — Блять, — тихо шипит и разворачивается рыжеволосый мафиози, больно ударяя кулаком по стене. Рукоятка ножа сжимается в тонких пальцах, пока в рыжей голове проносятся мысли о том, что теперь ему делать? С самого начала Чуя собирался убить этого тигра и принести голову на стол босса, но теперь он не может сделать это все так просто, потому что тот, за кого отдают приличную сумму денег, очнулся. Пальцы прикладываются к губам. Чуя разворачивается к испуганному парню и обводит его взглядом, морщась от противного вида. Снова рвотные позывы. Снова хочется опустошить свой желудок и вспороть горло этому парнишке. В перламутровых глазах прекрасно видно тот юношеский страх, еще неокрепшего парня. Верно, этот эспер еще, наверное, не знает, что перед ним сейчас стоит один из исполнителей мафии. Нож нервно крутится в пальцах. Накахара отводит взгляд от дрожащего тела и усмехается, начав медленно подходить к нему. Смотреть в ту сторону совсем не хочется. Совсем не хочется снова засесть у толчка и опустошать свой желудок. Нужно просто перерезать горло этому пацану и убить двоих зайцев одним выстрелом. — Мы с тобой не знакомы, но я тебя уже пиздец как ненавижу, — он нервно смеется и хватает паренька за шею поверх ошейника, сильно сдавливая его и прекрасно понимая, что у тигра регенерация на высшем уровне. Слышится тихий скулеж. Голубые глаза впиваются в эту гримасу боли. Усмехаясь, Чуя отпускает чужую шею и бьет рукой по открытой щеке, наслаждаясь глухим вскриком. Почему он просто не перережет это худое горло? Почему ему хочется мучить этого парня до смерти? Нервный смешок слетает с обветренных губ; Чуя хватает паренька за волосы и оттягивает его голову назад, со всей злостью шипя: — Почему вообще ты? Почему именно с тобой он так себя ведет? Почему именно в агентстве он стал таким счастливым? Накахара совсем не обращает внимания на глухой и до боли знакомый стук ботинок о пол. Пальцы сжимают белоснежные волосы до того момента, пока сзади не слышится чей-то сладкий и раздражающий голос: — Ацуши! Чуя весь содрогается и сжимает чужие волосы чуть сильнее, распахивая веки как можно шире. Вот точно не этот голос парень хотел услышать прямо сейчас. Точно не это бледное лицо он хотел увидеть прямо сейчас. — О, Чуя-кун, ты тоже здесь? — наигранно удивленно спрашивает любимый голос. Рыжеволосый мафиози медленно разворачивается и удивленным взглядом смотрит на мужчину в светлом плаще. Нет-нет. Он не должен быть сейчас здесь. Почему он здесь? Почему именно сейчас? Почему именно сейчас, когда Чуя сорвался снова? Почему? — Чуя, будь добр, отпусти моего ученика, — снова эта слащавая улыбка, снова этот лукавый взгляд, — он мне еще нужен живым. Накахара пару раз моргает, опускает взгляд, нервно усмехается и сгибается пополам, начав нервно смеяться и расцепив схватку на светлых волосах. Это не иллюзия. Это точно Осаму. Но это не тот Осаму, которым Чуя помнил его. Пальцы зарываются в собственные волосы, сильно сжимают их у корней. Мафиози замолкает, выпрямляется и снова хватает юного эспера за волосы, сжимая их со всей присущей себе силой. — Да? Нужен живым? Знаешь, боссу нужна его голова, — лезвие аккуратно проходится по бледной щеке, оставляя совсем небольшой порез, — а мне, Осаму, просто хочется перерезать ему глотку. Знаешь, почему? Чуя снова усмехается. Нож отстраняется от дрожащего тигра, направляется на мужчину в светлом пальто, а затем резко отправляется в полет, пока рыжеволосый парень надеется, что лезвие прилетит прямиком в плечо шатена. Он просто отходит. Просто отходит. Нож просто влетает в стену и падает на пол, громко стукнувшись о пол. В голову приходит внезапное осознание всей ситуации. Окружающие люди не были проблемой. Проблемой являлся только этот придурок, чье лицо Накахара мог так отчетливо разглядеть. Проблемой является существование этого человека в этом бренном мире. — Знаешь, я понял, — он нервно смеется и отпускает тигра, — я все эти годы ошибался. Люди не были виноваты в том, что ты существуешь в этом мире. — Чуя… — Завались! — рявкает парень и резко хватается за голову, жмурясь от головной боли. — Это ты виноват, верно, виноват всегда был только ты. Чуя начинает медленно подходить к своему бывшему напарнику, в глазах которого сейчас плескалось одно лишь спокойствие, что раздражало еще больше. Конечно, Дазай знал обо всем. Конечно, он знал обо всей слежке и ненормальном психическом состоянии Чуи Накахары. От этого придурка ничего бы не укрылось. — Только ты виноват в том, что я начал убивать всех. Именно после твоего появления в моей жизни все пошло под откос, — голос становится все тише, а сам парень останавливается около темноволосого детектива и поднимает измученный взгляд голубых глаз на него. — Если тебя не станет, то все будет намного лучше. Высокая фигура слишком расслабленно стоит посередине какого-то захудалого подвала. Чую начинает это бесить еще сильнее. Бить шатена бесполезно, так как тот просто прочитает мафиози. Бесполезно, но Чуя все равно замахивается и, активировав способность, целится прямо в смазливое лицо. Ничего не выходит. Дазай просто отклоняется и легким касаниям деактивирует гравитацию, а вместе с ней и ориентирование Чуи в пространстве. — Почему ты никогда меня не слушаешь… Перед глазами темнеет. Все становится каким-то размытым. Конечности немеют. Во всем теле чувствуется дикая усталость. Кажется, под кожу вогнали шприц с чем-то странным внутри. Ну, конечно, Дазай всегда обо всем знает. Он всегда в курсе дела. Его напарник вездесущ. Веки медленно опускаются, пока голова падает на плечо темноволосого детектива, который преспокойно стоял посередине подвала. Снотворное оказалось слишком сильным. Чуя уже начинает терять сознание, но все равно слышит громкое «Куникида!» со стороны Осаму. Пришел не один, да?***
Первым, что чувствует рыжеволосый парень при пробуждении — ужасную головную боль и сухость во рту. Также все его конечности ужасно болят из-за усталости. Веки с трудом приподнимаются. Голубые глаза натыкаются на знакомый потолок, который был только в собственной квартире Чуи. Видимо, придурок с именем Осаму принес его сюда. Корпус приподнимается над постелью. С оголенного торса сползает одеяло, а на изгибе шеи прекрасно ощущается большой пластырь. Снотворное оказалось слишком сильным. Парень почти сразу же хватается за голову и сгибается пополам, невольно простонав от боли. — Ты уже очнулся? — слышится противный голос где-то сбоку. Голубой взгляд резко поднимается на дверной проем. В нем стоял Осаму. В белой рубашке и с привычными бинтами. Плаща на нем не оказалось. — Подожди немного и, прошу, не двигайся. Кажется, Дазай в последний момент поморщился. Тяжело вздохнув, Накахара переводит взгляд на открытое окно, из которого дул слабый ветер. Не проходит и пары минут, как перед лицом появляется стакан и какие-то таблетки, а темноволосый мужчина застывает с озорной улыбкой. — Что это? — Лекарство. Тебе нужно будет принимать его каждый день до полного выздоровления, — все также весело отвечает детектив. — А что если я откажусь? — Тогда я тебя заставлю, — чужая улыбка пропадает с бледного лица, а стакан и таблетки откладываются на тумбочку. — Чуя, прекрати упрямиться, это для твоего же блага. Лечение займет полгода, если все пойдет хорошо. Да и Огай выписал достаточно сильное лекарство, так что все должно пройти нормально. — И смысл этого лечения? Я абсолютно здоров, — парень шипит, как кот, к которому подошел незнакомый человек. — Здоров? — смешок слетает с обветренных уст. — Мы оба знаем, что это ложь, смотри… Дазай достает свой телефон и открывает какую-то фотографию с двумя людьми, одним из которых и был бывший мафиози. — Что ты видишь? Чуя поджимает губы. На фотографии лицо Осаму и… Какой-то девушки? Парень не может разобрать, потому что там сплошное месиво вместо лица. Почему даже на фотографиях его отклонение так проявляется? Рыжик молчит дольше нужного. — Это девушка, — начинает мужчина и возвращает телефон к себе, осматривая фотографию, — девушка, которой зверски перерезали горло, а перед этим еще и издевались. Чуя вздрагивает. — Многочисленные порезы на нижней части тела, синяки от удушения и связанных рук, — на чужих устах горькая усмешка, — ничего мне не хочешь сказать, Чуя? Рыжая голова опускается. Эта девушка была первой, кого Накахара убил. Она была первой в его списке. Она была самой ненавистной. — Я знаю обо всех твоих ночных похождениях, — мужчина тяжело вздыхает и снова подхватывает стакан с водой, — мог бы и получше скрываться, а теперь выпей. Слышится тихое «нет». Это уже конкретно злит Дазая. Свободная бинтованная рука поднимается к чужому лицу; пальцы сильно сжимают худые щеки, заставляя открыть рот. — Ты уже надоел со своим упрямством, — в карих глазах виднеется отголосок прошлого, — почему я стараюсь ради тебя, а ты так себя ведешь? Почему я специально пытался втайне от тебя выяснить, что же это за болезнь? Почему я сейчас снова в долгу у Мори, потому что ты неблагодарная шавка? Небольшое тело пробирает дрожь от холода в голосе бывшего напарника. Нет, Накахара не боялся этого придурка, просто именно сейчас тело парализовало от этой угнетающей ауры. В рот закидывается какая-то таблетка, а затем заливается водой. Чуя проглатывает ее против воли и сразу же жмурится, резко закашливаясь. Осаму вовремя его отпускает и ставит стакан на тумбочку. — Скоро тебе станет лучше, просто потерпи, — рыжие локоны заправляются за ухо слишком нежным касанием, которое заставляет мафиози вздрогнуть.***
--…я не буду их пить! Прекрати меня пичкать неизвестно чем! Чуя кричит. Его нервы на пределе. Уже прошло несколько недель, как он пьет эти таблетки. После них он даже себя почувствовать не может. Просто лежит в постели как какой-то овощ. И вот только сегодня решает попытаться что-то сделать. — Успокойся, — холодно просит Осаму, нервно постукивая пальцем по тумбочке и смотря на парня, который резко подскочил с постели. Из-за сильных успокоительных у рыжеволосого сдали нервы. Это было очевидно. Только вот Осаму даже не собирается прекращать. Если мафиози не давать успокоительное, то лечение будет проходить куда болезненнее и сложнее. — Как тут успокоиться, когда я каждый день лежу в кровати как овощ? — и снова крик. Осаму просто поднимается с кровати и медленно подходит к Чуе, который внезапно весь сжался. — Не прикасайся ко мне, — шипит рыжеволосый, отступая к стене. — А то что? Побьешь меня? — мужчина усмехается и также делает шаг к Чуе, убирая руки в карманы брюк. — Прошу заметить, что ты даже руку на меня сейчас поднять не сможешь. Накахара скрипит зубами, заносит кулак, который сразу же перехватывается худыми пальцами. Тело рыжеволосого парня непроизвольно выгибается, так как руку сильно сжимают. Во второй руке Дазая блестит шприц. Чуя дергается, что-то выкрикивает, но Осаму просто прижимает ослабевшее тело к стене и вкалывает содержимое шприца парню в шею. Все повторяется. Как и две недели назад. Чую снова усмиряют таким способом. Только вот на этот раз тело просто ослабевает и начинает скатываться по стене. Дазай откладывает пустой шприц в сторону и с легкостью подхватывает своего бывшего напарника на руки, перенося его обратно на кровать. — Прежде, чем ты спросишь, это обычное парализующее средство для пациентов. Накахара осторожно накрывается одеялом. Его голова приподнимается, а Осаму помогает парню запить таблетки. В таком состоянии он даже не в состоянии нормально поесть, поэтому, пока мафиози не буянит, шатен ставит капельницу, вгоняя иголку в вену на сгибе локтя парня. Голубой взгляд уже через пару минут пустеет и смотрит в никуда. После этого курса он должен будет поправиться и стать нормальным человеком. Осаму ему поможет любыми способами. Он уже просто устал смотреть на то, как его друг? страдает.***
Пустой голубой взгляд направлен в открытое окно, из которого дул летний ветер. Прошло уже пять месяцев. Он все еще принимает таблетки. Иногда к нему заходили разные врачи, чтобы поговорить о его душевном состоянии. Только в режиме овоща он не мог сказать многого. Только под конец терапии стало намного легче изъясняться. Возможно, он так быстро становится нормальным из-за своей регенерации, а может, потому что сам хочет этого. — Чуя, — тянет где-то сбоку знакомый голос. Голова медленно поворачивается в сторону дверного проема и замечает там Осаму, на бледном лице которого была счастливая улыбка. — Ты опоздал, скумбрия. — Извини-извини, — тот усмехается и тянет кого-то за руку, — я привел с собой друга, тебе ведь уже стало лучше? Чуя хмурится, видит сначала мутное пятно, а затем, поморгав пару раз, фокусирует взгляд на еще более бледном лице, обрамленным черными прядями. В самом начале, когда мужчина только потянул гостя за руку, в мыслях щелкнула какое-то странное желание убить, которая сразу же заглушается болью в голове. Что это только что было? — Рюноске, верно?***
Он больше не помнит большей части своей жизни. Все ночи без Осаму как будто стерлись из реальности. Что он делал, когда оставался один? Что происходило те два года, когда Осаму пропал? Чуя ничего не помнит. Только знает, что проходил долгий курс лечения. И Осаму, который все это время был рядом. Он покорно сидел рядом с постелью, когда мафиози мог лишь смотреть пустыми глазами в потолок. — Ну как ты? На талию опускаются чужие худые руки. Накахара подпирает голову рукой и переводит взгляд с ночного города на Осаму позади себя. — Лучше, чем несколько дней назад, — он тяжело вздыхает и разворачивается в кольце рук, зажимая губами сигарету, — это точно нормально, что я не помню большей части из того, что происходило последние несколько лет? Дазай усмехается, коротко касается губами чужого лба, а затем перехватывает сигарету, ловко разворачивая ее во рту в правильном направлении. — Точно, — спокойно отвечает детектив и выдыхает дым в другую сторону от рыжеволосого парня, — я же тебе говорил, что пока курить нельзя, ты недельку или две подождать не можешь? — Не могу, — Чуя фырчит, складывает руки на груди и переводит взгляд на одинокую скамейку, где сейчас лежали черная шляпа и бежевый плащ. — Что там с Мори? — Все нормально, я уже со всем разобрался… Сигарета тушится о поручень и выбрасывается. Худое бледное лицо обхватывается такими же худыми пальцами, чтобы Дазай смог с легкостью наклониться и поцеловать чужие губы. Только вот у Накахары все еще остались вопросы по поводу того долга. Что Осаму пообещал боссу? А главное, почему он скрывает это от своего напарника? Может, лучше вообще не знать об этом? Наверное, так действительно будет лучше. И ведь Чуя больше никогда и не вспомнит об этом долге, потому что Осаму вновь постарается скрыть то, чем он гордиться точно не сможет.