Везде и сразу

Он не совсем уверен, кем они являются друг для друга. Раньше все было совсем просто; при свете дня, когда солнце светило над Пустошью, а их лбы блестели от жары — дети, громкие, равнодушные и невежественные, они не беспокоились о двусмысленных взглядах. Но сейчас все по-другому. Сейчас эти взгляды — все, о чем Эдди может думать и днем, и ночью. Он думает о том, как все в его желудке переворачивается, щеки краснеют, а ладони начинают потеть, и… И они больше не дети. Или, может быть, все-таки дети. Может, именно поэтому Ричи так чертовски глуп, а он так чертовски напуган. А, может быть, все как раз наоборот. Эдди прикусывает губу, засовывает руки глубже в карманы толстовки. Толстовка, на самом деле, даже не его — она Ричи; выцветший логотип группы, дырка у воротника, слабый запах сигаретного дыма и стирального порошка…У Эдди ощущение, будто Ричи сейчас рядом, чего ему хочется больше всего на свете. Может быть, именно поэтому он идет к дому Ричи в час ночи. Воздух до того холодный, что сковывает лицо — неумолимый, как раз в духе штата Мэн. Он ненавидит это место. В глубине души, когда он представляет будущее (которое, даже если ему сейчас семнадцать, кажется таким далеким, что создается ощущение, будто он смотрит в туннель), он думает о тепле. Он хочет принадлежать какому-то месту, оказаться там, где ему предназначено быть. В месте, которое он смог бы назвать домом. Эдди выдыхает через нос. Воздух превращается в белое облако пара, которое растворяется в неподвижном ночном небе. Листья не двигаются. Все кажется замороженным, словно кто-то нажал на паузу и остановил жизнь в Дерри. Он перебегает через улицу, звуки шагов по асфальту эхом разносятся по округе, и останавливается под окном спальни Ричи. Жалюзи полностью подняты. Они слегка повреждены — с того раза, когда Ричи испортил их, пытаясь выскользнуть среди ночи. От этого они выглядят кривыми. На секунду, глупую секунду, Эдди задается вопросом: стоит ли ему туда подниматься? Ричи наверняка спит, а даже если и нет, это все равно было бы странно — просто появиться, даже не написав ему сначала, верно? Все же он карабкается по дереву; пальцы находят знакомые промежутки в коре, ботинки цепляюся за нужные места, даже несмотря на то, что в последний раз он делал это два месяца назад. Эдди, если честно, толком и не понимает, почему они прекратили. Все, казалось, было в порядке, а потом — внезапно — не было; В их группе теперь странный беспорядок; как будто она сместилась со своей оси. Эдди пытался привыкнуть к новому порядку вещей, но дело в том, что ему совсем не хотелось привыкать. Он хочет вернуться к тому, как все было раньше: никаких колебаний и неловкой тишины, никаких взглядов на их обувь, когда никого из друзей нет рядом, чтобы заполнить неловкие паузы в разговорах. Они слишком сблизились. Наверняка, дело именно в этом. Он не находит другой причины. Летние ночи они проводили, потея, лежа на одной, маленькой кровати, без футболок; в темноте, неглубоко дыша… Эдди не нравится эта перемена. Он считает, что его сила притяжения каким-то образом связана с силой Ричи — так было всегда, еще с того дня на детской площадке, когда Ричи, завязывая шнурки, болтал что-то о динозаврах, и комиксах, и Я думаю, мы должны стать лучшими друзьями навсегда. Что скажешь, Эдс? Он сказал да. Эдди категорически отказывается потерять это навсегда. Костяшками пальцев он стучит по матовому стеклу. Тонкий слой льда тает от его тепла, образуя маленькие капли конденсата. Ричи всегда рисует на окнах, когда они становятся такими — смайлики, члены, сердечки (а однажды, в машине, по дороге домой из места, которое Эдди не может вспомнить, Ричи написал имя Эдди, а потом свое собственное, и от их вида, вот так, вместе, сердце Эдди екнуло). Эдди почти не видно, что происходит внутри. Никакого движения, поэтому он стучит сильнее. Что-то движется, кто-то стонет, а затем в комнате зажигается тусклый оранжевый свет. Эдди протирает окно и машет Ричи рукой. Ричи приподнялся в постели. Щурясь, он смотрит на Эдди. Его волосы в полном беспорядке (что Эдди не волнует, он перестал задумываться о таких вещах давным-давно, особенно, когда дело касалось Ричи, который, казалось, жил и дышал законами хаоса, и все равно каким-то образом умудрялся выглядеть мило). Ричи хватает очки, надевает их. Он несколько раз моргает, сбитый с толку, прежде чем вскочить с постели. Он запутывается в простынях, запнувшись о них. — Эдс? У него хриплый голос. Эдди немного стыдно за то, что он разбудил его, особенно если учесть, что единственная его причина это Я так сильно хочу быть рядом с ним, что не могу дышать. Но еще нахождение рядом с Ричи заставляет Эдди затаить дыхание, потому что Ричи выглядит таким встревоженным, и у него эта небольшая линия между бровями, и это так невыносимо, эта постоянная тяга к нему… как свинцовый груз на сердце. Эдди пытается заговорить, но отчего-то слова застревают в горле. Ричи спокоен. Он без единого слова подходит ближе, помогает Эдди залезть внутрь. Его руки сжимают запястья Эдди, и даже от этого у Эдди кружится голова. — Ты в порядке? Ричи притворяется, что ему все равно, но вот он здесь, и ему все же не все равно. Его голос мягкий. Он все еще не убрал руки. — Эм, — Эдди сглатывает, — думаю, да? Как ему сказать все, что он хочет? Как ему объяснить Ричи, что всякий раз, когда они смотрят друг на друга (как сейчас)… что-то происходит. Как объяснить ему, что ночи не такие, когда Эдди один, и без тебя у меня кошмары. Как сказать ему я тебя люблю. Ричи поджимает губы, постукивая пальцем по виску Эдди. — У тебя там серьезные неполадки, ты в курсе, Эдс? На твоем месте я бы вернул её обратно. — Она возврату не подлежит. На лице Ричи расплывается улыбка, а у Эдди ощущение, будто он парит. Может быть, если при жизни вы были хорошим человеком, то после смерти лучшие моменты будут проигрываться перед вашими глазами вновь и вновь. Эдди думает, что большинством его моментов была бы эта улыбка. — Так что ты делаешь в моей комнате так поздно? У твоей мамы закончились презервативы, и тебе пришлось сделать экстренную остановку? Эдди не обращает внимания на глупую шутку. Он не может сосредоточиться ни на чем, кроме того, насколько Ричи высокий, как его волосы падают ему на глаза, и как веснушки, разбросанные по его носу и щекам, могли бы быть созвездиями, если хорошо присмотреться. Он все-таки отвечает: — Нет. А потом: — Я просто скучал по тебе. На секунду время замирает, и Эдди может видеть варианты того, как все сейчас пойдет не так. Ричи оттолкнет его еще больше, и они станут лучшими друзьями, которые отдалились друг от друга, потому что… Потому что Эдди идиот. — Я просто имел в виду, — Эдди пытается придумать, что еще могли значить его слова, но ничего разумного не приходит в голову. Он хмурится. — В любом случае, неважно. Уже поздно, мне не следовало приходить… Ричи хватает его за руку. Эдди смотрит на него, и что-то… что-то в пространстве между ними меняется, как будто в них только что ударила молния. Они стоят так близко, что их носы почти соприкасаются. Волосы на затылке Эдди встают дыбом. — Эдс, не уходи, — говорит Ричи. Его голос звучит тихо, он полон отчаяния, которого Эдди не ожидал услышать. — Пожалуйста. Я обещаю, все в порядке. Эдди не понимает, что это значит. Это нормально, что ты гей, но я-то нет, никакого гейства, братан. Или, может быть, ничего страшного, мы не должны когда-либо еще об этом говорить, просто будем делать вид, что ничего не произошло. Он не знает, что хуже. — У нас завтра школа, — глупо говорит он. — Моих родителей нет дома, — пальцы Ричи скользят от его предплечья к ладони. У Эдди перехватывает дыхание… (просто дыши, просто дыши, вдох-выдох, ты будешь в порядке) Они оба завороженно смотрят вниз. — И? — И мы прогуляем или что-то вроде этого, — пожимает плечами Ричи, словно в этом нет ничего страшного. Все в порядке, они просто друзья, а Эдди не собирается вот-вот взорваться. Их пальцы переплетаются. Он все-таки взорвется. — Ричи… Он не хочет, чтобы его обманули. Он не хочет, чтобы ему было больно. Всю жизнь мать причиняла ему боль, пытаясь сохранить его Здоровым, с большой З. Ричи всегда был его спасением от этого. Но если у него больше не будет Ричи… У него больше никого нет, потому что никто не важен для него так сильно. — Эдди, — говорит Ричи. Опущенный взгляд позволяет Эдди лучше рассмотреть его ресницы. Они длинные, темные и красивые. — Я действительно не хочу сейчас быть один, хорошо? Ты останешься? Их взгляды встречаются. Эдди, наверное, сделал бы для него все что угодно. Поэтому он кивает, наклоняется, чтобы выключить свет, и снимает свои ботинки, следуя старой рутине. Он будто ускользает в прошлое. Это по-странному легко: упасть на кровать. Матрас тут удобнее, чем тот, что у него дома. Эдди он всегда нравился больше. Он сворачивается калачиком поближе к стене, позволяя голове упасть на подушку, которая невероятно сильно пахнет Ричи (и ему этого было бы достаточно, но затем Ричи ложится тоже, и он вдруг везде, сразу). Эдди закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на своем дыхании. Он не двигается вообще где-то минут пять. Ричи толкает его в руку. — Эдс, ты застыл каменнее моего стояка. Эдди хмурится и перекатывается на спину. — Не могу поверить. Прямо-таки каменнее? — Ты будешь удивлен, — говорит Ричи. В его голосе слышны нотки веселья, по которым Эдди очень, очень скучал. Он чувствует, как тугой узел в его животе немного ослабевает. Эдди позволяет себе удобнее устроиться на кровати. Затем он смотрит ему в глаза и замечает, насколько тяжел взгляд, которым Ричи на него смотрит. Он будто притягивает, и Эдди не может отвести взгляд. — Ричи? — Да, Эдди-спагетти? Уголок его рта дергается. — Твой локоть упирается мне в бок. — Что? Ой, прости, — Ричи тут же отодвигается, выглядя пристыженным. В конце концов, он плюхается на свою сторону кровати и наполовину зарывается лицом в другую подушку, краснея. Эдди хочется сделать что-то глупое, например, обнять Ричи всем телом, поцеловать его миллион раз и называть милым, не беспокоясь о последствиях. Вместо этого он перекатывается на бок, чтобы они лежали лицом к лицу. Он закусывает губу. — Тебе все еще снятся кошмары? — Не когда я с тобой. (глупые тупые вещи; медленно и нежно целовать его в щеку, затем во вторую, а потом и в лоб, при этом шепча то, что Эдди осмелился бы сейчас сказать только пьяным) Наверное, он молчит слишком долго, потому что Ричи быстро отводит глаза. — Хотя ты вообще-то пиздецки раздражаешь, когда спишь. Эдди мгновенно реагирует: — Что? — Ага, — усмехается Ричи, — ты всегда сбрасываешь одеяло на пол, а потом лезешь на мою сторону, потому что тебе холодно. — О. — Не то чтобы я сильно против. Опять этот мягкий взгляд. Кажется, в нем миллион ответов на тот миллион вопросов, которые у Эдди есть, но он знает, что это оставит его еще с одним таким же миллионом. Он находит в себе смелость ответить: — Может, у тебя лучше получается меня согревать. Ричи моргает. Затем пододвигается немного ближе (или, может быть, это всего лишь воображение Эдди). — Эдди… Он так уверен, что Ричи собирается сказать что-то, что разобьет ему сердце, так уверен в том, что сейчас будет предан, получит что-то вроде мы все еще можем быть друзьями, — что закрывает глаза и напрягается. Затем на его щеку ложится рука, и Ричи почти наверняка ближе (ближе, чем просто близко). Пространства между ними почти не осталось, и у Эдди в животе все переворачивается и зудит. — Да? Взгляд Ричи опускается немного ниже, задерживаясь на мгновение, а потом возвращается обратно. — Я тоже по тебе скучал. Он даже не уверен, правильно ли расслышал. Эдди хочется себя ущипнуть. Этого не может быть. Они не могут вот так лежать, Ричи не может трогать его (большой палец нежно поглаживает скулу, заставляя Эдди таять изнутри)… Будь смелым. Не будь ребенком, ты справишься, все получится… Эдди шевелит рукой. Он опирается на бок Ричи. Ему интересно, ощущается ли его вес так же твердо и правильно, как рука Ричи на его щеке. И тогда он понимает, что пути назад нет. Они зашли намного дальше, чем когда-либо. Это ново, хорошо и идеально. Он не знает, что именно заставляет его двигаться. Он просто делает это, действуя инстинктивно. Его губы касаются губ Ричи — легкое касание, прежде, чем они не начинают… Целоваться. Все оставшееся пространство между ними исчезает. Эдди проталкивает свою ногу между ног Ричи. Его рука нащупывает край потрепанной футболки, в которую одет Ричи, пальцы перебирают ее, прежде, чем подняться выше — один дюйм, два, а потом он просто касается Ричи; гладкая теплая кожа под его ладонью. Они отрываются друг от друга, задержав дыхание, немного ошеломленные, но затем Ричи пододвигается опять. Он ухмыляется, как идиот, и это, наверное, самая прекрасная вещь на свете. Эдди проводит пальцами по ямкам на позвоночнике Ричи. Ричи вздрагивает, пододвигаясь еще немного ближе к нему. Это лучшее чувство в мире, но Эдди все равно отодвигается. — Ричи… Ричи моргает, наконец понимая, что произошло. — Блять, Эдс, прости, я просто… — Нет, Ричи, это не то, что… — Эдди следует примеру Ричи и садится, обвивая рукой его торс. Этот жест ощущается по глупому приятно. — Я не расстроен. — Обещаешь? Эдди берет его за руку. — Обещаю, — он протягивает руку, касаясь пальцами левой щеки Ричи, и когда он встречает его взгляд, Эдди чувствует, как все в его животе переворачивается. — Что насчет тебя? — Меня? — Ричи смеется. — Ты шутишь? — Нет, — его голос даже для собственных ушей звучит очень тихо. Он понимает, что его хватка на торсе Ричи усилилась. — Я не думал, что ты, — глубокий вдох, — что я нравлюсь тебе в этом смысле. — Нравишься мне? — повторяет Ричи, выглядя растерянным. Затем он улыбается. — Эдди, спагетти, дорогой, я люблю тебя. Это как прорыв дамбы: его переполняют сразу столько эмоций, и все, что он хочет сделать — это схватить Ричи и поцеловать его, не миллион раз, а всего лишь один — нежно и медленно, а затем глубже. Так он и поступает. Ричи посмеивается и притягивает его к себе. Поцелуй выходит искренним, чувственным и даже немного грубым. Руки Ричи обвивают его талию, крепко, как будто он никогда больше не собирается его отпускать. Эдди задевает своим носом нос Ричи. Он старается прочувствовать все происходящее. Это не шокирует его, а, наоборот, ощущается правильно. Как будто ему всегда было предназначено быть с Ричи, именно так. (Как дома) — Я тоже люблю тебя, Ричи. Ни одна из тех предыдущих, других улыбок Ричи, никогда не сравнится с той, которую он дарит Эдди сейчас.