Судья и Преступник

      В жизни Гарри Поттера был единственный светлый момент — он выжил. На самом деле, он считал это невероятным, потому что большинство мальчишек с улицы всегда начинали плакать и кричать, только из-за небольших ран, и говорили, что они умрут, потому что течет кровь, но Гарри истекал кровью множество раз, у него ломались кости каждый месяц, синяки не покидали его тело, шрамы от бляшки ремня украшали чуть загорелую от долгого сидения на солнце во время работы кожу. Он читал, что так делать с детьми нельзя. Но в полиции, в больнице, в школе — все всегда говорили, что он сам виноват, что он оборванец, что он делает плохие вещи и «ты пойдешь по стопам своей алкоголички и наркоманки мамы, и попадешь в тюрьму, как папа». Гарри не знает, как выглядели его родители. Гарри даже представить не может. Вдруг, он полностью пошел в отца, как Дадли, его кузен, в своего? Или, как Пирс, он больше похожий на мать? Есть ли в нем хоть что-то от своих бабушки или дедушки?       Гарри не получил помощи. Он никогда ее не получал. Если что-то было сломано — он рвал одну из больших футболок Дадли, отданных ему как одежда, и перевязывал, подвешивая конечность, держа ее ровной за счет какой-то палки. Некоторые раны первые несколько дней противно гноились желтовато-белым цветом, но это проходило со временем. И Гарри бы считал, что так и должно быть — что все дети готовят завтрак, обед и ужин с пяти лет, что все дети убирают с четырех и с шести занимаются стиркой и садом, — но он знал, что это не так. Другие так не делали. Другие дети наслаждались жизнью, отдыхом, любовью своей семьи, дружбой с другими детьми, были такими счастливыми, невинными, не знали о том, как больно, когда тяжелый кулак бьет тебя в живот, а потом бросает в стену….       Гарри считал, что его единственный светлый момент — он жив. Он не был готов расстаться с жизнью, не получив того, что имели другие дети. Семья.       Итак, Гарри выживал. В десять лет, он активно пытался избегать тетю Петунию, дядю Вернона и Дадли, делая всю сброшенную на него работу, изучая базовую медицину, чтобы было чуть легче. В тринадцать лет он начал бегать в соседний район в свободное время, подрабатывая там присмотром за газоном, выгулом собак и помощью разным бабушкам. И все это он делал, чтобы в шестнадцать лет сбежать.       Он собрал свои вещи. Несколько слишком больших футболок, легкую большую курточку черного цвета, подранные кроссовки, несколько джинс, которые нужно закатывать. Надел одну из пар джинс, немного порванных на коленях, наиболее хорошую, все еще большую черную футболку, и серую куртку как раз ему в пору, подаренную одной из бабушек с соседнего района — у курточки были длинные, немного слишком, рукава, и полы ее были немного выше колена, что нравилось Гарри. Он собрал несколько тетрадей, ручку и карандаш, одного из деревянных солдатиков. В ванной вытянул черную красивую маску, собираясь за ней прятать в будущем лицо, поправил свои новенькие круглые очки, украл несколько бинтов и медикаментов. Из «второй спальни Дадли» он украл несколько баллончиков с краской. И конечно, украл нож.       Без ножа уходить на улицу ночью было глупостью. Гарри было шестнадцать, он был подростком, но не таким как Дадли — бегущим через окно поздним вечером, чтобы с друзьями посидеть на кладбище, распивая украденный алкоголь и куря наркотики, насилуя женщин, которым не повезло встретить их. Они считали, что нет никого опаснее их в Литтл-Уингинге, и вообще в Лондоне. «Мы самые опасные и самые крутые» — вот как они думали, когда насиловали очередную жертву, в другом месте, потому что считали, что в одном и том же их поймают. Гарри читал газеты, слушал новости, скрыто от своих родственников собирал информацию, чтобы не сделать свою жизнь на улице хуже, чем было у родственников. Он знал, что там водятся существа страшнее, чем Дадли или даже Вернон.       Убийцы. Маньяки. Сумасшедшие. Странные существа, о которых всегда зло говорила тетя Петуния. Джефф Убийца, который потрошил своих жертв и иногда вырезал на их лицах улыбки. Безглазый Джек, который тоже потрошит своих жертв, но органы всегда забирает с собой, иногда — не убивает людей, а скрытно от них крадет почки. Странные исчезновения людей. Некоторые сходят с ума, и их паранойя убивает их. И если Гарри собирается жить на улице, он должен хотя бы минимально иметь возможность защитить себя. И только если нож ему не поможет…. Что ж, он может использовать свое «уродство», «ненормальность», как это называли его родственники, чтобы спастись. «Магия», как шепотом это называл Гарри, могла переместить его туда, куда он хотел. После этого он ощущал себя невероятно усталым, был беспомощным и очень хотел спать…. Что ж, это стоило того, чтобы выжить, верно?       Он улыбнулся сам себе. Темные взъерошенные волосы немного лезли в глаза и на очки. Изумрудные радужки глаз потемнели, когда Поттер обернулся на место, что было его тюрьмой долгое время. Что ж, настало время использовать баллончик с краской. — — - — - — - —       Гарри было восемнадцать лет, когда он встретил нечто. Не впервые, на самом деле — он был достаточно скрытен, тих и незаметен, чтобы нечто не замечали его, чтобы убийцы делали свое дело, и не замечали молчаливого невольного свидетеля. Он жил на улице летом и зимой, не ощущая холода благодаря «Магии», мылся в чужих домах, в благодарность делая уборку и готовя ужин, пока хозяев дома не было. Иногда, из интереса, он стучался в чужие дома, и просил о помощи — немного еды и воды, денег или ночлег. Иногда ему везло, и хорошие люди пускали его в дом погреться, спрашивали, откуда он, и вкусно кормили. На улице Гарри ел лучше, чем в доме своей тетушки, но в такие дни он ощущал, будто получал собственный подарок на какой-то праздник. И в благодарность он всегда чем-то помогал. Но бывало, что его с криками и угрозами выгоняли, называя уличной крысой. Тогда Гарри брал баллончик, и на стенах дома гостеприимного хозяина писал большое и красивое «Convicted», осуждая человека….       …. а через неделю в газетах читал, что человек был убит. Убийцу назвали «Судья», из-за стиля «казни», и Гарри недовольно морщился, пытаясь не думать, что какой-то убийца следит за тем, кому и где он пишет свои записки, и убивает тех, кто Гарри не нравится. Да, они вели себя грубо, но не заслуживали смерти, верно? Но он продолжал свое несложное дело, наслаждаясь свободой, изучая Англию.       За свои два года свободы он видел многое. Убийцы были разными — чистыми и опрятными, почти незаметными, они заманивали своих жертв ласковыми и сладкими улыбками. Некоторые были страшными, сумасшедшими — однажды в окне одной семьи Гарри видел мальчика, лет тринадцати-четырнадцати, одетого как персонаж какой-то игры, но с красными кровоподтеками. Который убивал. Видел не совсем людей — их кожа могла быть черной, темно-серой, они могли быть без глаз или призраками. Видел не-людей — высокая бледная фигура в дорогом костюме, костлявое нечто без рук, рогатое что-то.       Итак, он жил как обычный человек, но знал о тех, других, кто отринул человеческое.       Но, это было впервые, когда кто-то из них заметил гуляющего по ночному Лондону Гарри. Людей не было, зато были красивые резные фонари с рассеянным желтоватым светом. Гарри, в своей маске и новой, черной курточке, недоуменно смотрел на нечто. Нечто было выше на головы три точно, имело атлетически сложенную фигуру, было одето в черный плащ чуть ниже колен, высокие берцы и фетровую шляпу. Гарри заметил отсутствие глаз, но широкую зубастую ухмылку. Самым странным было то, что он протягивал красивую, даже прекрасную, синюю розу. Без шипов. Итак… Вопрос — какова вероятность, что его не убьют, примет он или не примет подарок?       — Кхм, — кашлянул Гарри, осторожно опуская взгляд на розу. — Простите, но не сегодня, — пробормотал он, делая несколько шагов назад. Фигура, казалось, излучает мрачное веселье. — Но роза, на самом деле, прекрасная, — пробормотал он, перед тем как все же обернуться к незнакомому нечто спиной и начать бежать.       Он бежал вперед, не думая остановиться или обернуться, мысленно повторяя «Черт. Черт. Черт», только чтобы перейти на быстрый шаг после второго поворота, и остановиться, войдя в открытое ночью кафе. Людей здесь было мало, но все лучше, чем ничего, верно? Кафе не было большим, зато хорошо освещенным, с большими окнами, открывающими вид на покрытые мраком дома параллельно кафе, и на два фонаря. Один из которых почему-то не работал. Стены заведения были карамельного цвета, с украшением в виде светлых полок и разных кустистых цветов на них, чьи зеленые листья делали вид обычного кафе немного уютнее. Круглые столики, не больше семи, без скатерти, но с вазонами, на каждом столике разный. Гарри сел ближе к стене, в середине зала, где был большой зеленый кактус. Официантка подошла достаточно быстро.       «Итак» — подумал Гарри, вдыхая слегка горьковатый запах латте. — «Он меня заметил. И он предложил мне розу. Так как я не знаю, кто и что он такое, буду называть его Роузмен. Он пытался подарить мне розу. Сейчас, думая об этом, не был ли он похож на того Тонкого человека, без лица, который там напугал тех подростков? Но у Роузмена был рот. Хотя я не видел глаз, да. И он не последовал за мной. Или последовал, но первое — не догнал, второе — охотится. Тонкий имел те странные черные щупальца, и если Роузмен их тоже имеет, он правда просто охотится или издевается. Еще есть оптимистичный вариант, что он решил не преследовать странного парня в маске и глупых очках. Глупые очки всегда помогают» — он кивнул сам себе, будто подтверждая. Сделал пробный глоток латте, и, скривившись, поднялся к окнам — там была своеобразная «барная стойка» с разными добавками к напиткам, ложечками, салфетками и даже карандашами с бумагой. Он добавил в свой латте клубничный сироп, перемешал и вновь попробовал, удовлетворенно улыбаясь — сладко и вкусно.       Бессмысленный взгляд изумрудных глаз в окно мгновенно приобрел недовольство и легкий оттенок паники.       «Ладно, итак, он либо играет, либо хочет сделать дело тихо» — решил Поттер, поджав губы. Ему пришлось спустить маску под подбородок, чтобы он мог пить латте, и пускай это немного нервировало, в целом, не мешало. «Я могу просидеть здесь до утра. Это ночное кафе. Скажу, что поспорил с другом, что могу не спать всю ночь, а дома слишком много соблазнов. У меня достаточно денег, чтобы купить еще несколько латте и, возможно, бургер или хот-дог, благослови Господи фаст-фуд. Утром ловить меня не имеет смысла, слишком много людей, а там и он сам потеряет желание меня искать, ну, или я могу поехать в Шотландию. Шотландия неплохая страна, там много забавных людей в мантиях, и они даже не убийцы». По мнению Поттера, план звучал блестяще. Он резко обернулся от окна, игнорируя фигуру в черном плаще и шляпе под неработающим фонарем, и приблизился к своему столику. Оставалось только ждать. — — - — - — - —       — Достало. Достало. Достало, — монотонно повторял Гарри, но его приглушенный голос было едва слышно из-за черной маски в половину лица. Сидящая за близким, соседним столиком девочка с пышными русыми кудрями бросила на него недоуменный взгляд карих глаз. Гарри продолжал бормотать, игнорируя весь мир. — Как же меня это достало…       Месяц. Прямо сейчас был третий месяц лета, примерно четыре недели назад Гарри заметил Роузмена, и Роузмен решил сделать Гарри своей жертвой…. Преследования. Поттер ощущал негодование, злость и раздражение, но как-то увидел, что преследователь длинными белыми щупальцами легко отодвинул автобус, который загораживал вид… Что ж, от греха подальше Гарри делал вид, что не видит никого безглазого и мало одетого, — что стало более заметным спустя неделю преследования, — и он вовсе не убегает куда подальше. Шотландия, небольшая деревушка «Хогсмид», принадлежащая людям в мантиях, не особо помогала. Обычные люди не видели Хогсмид, но Роузмен видел, мог проникнуть, и широко зубасто ухмылялся, будто спрашивая, «серьезно?».       Роузмен был чертовски прилипчивым насильником.       То, что безликое нечто было насильником, подтверждалось тем, что иногда он будто показательно захватывал одну из девушек, что приняли его розу, и проходил так, чтобы в свете теней и фонарей, через окна, Гарри обязательно видел, как он ведет девушек за собой. Через несколько дней, — Роузмен в эти дни появлялся с перерывами и исчезновениями, — девушек находили в случайных местах, не помнящих, что с ними происходило, с весьма видными следами сексуальной деятельности и наркотиков с алкоголем в крови. Роузмен возвращался после «приключений» с новыми силами, продолжая преследовать, стучать по окнам, готовить несъедобные ужины, — но Гарри, чисто из интереса и нежелания оставлять продукты в плохом состоянии, ел все приготовленное. Голодное детство научит радоваться и не такому, — портить некоторые бумаги и прятать баллончики с краской.       Итак, вел себя как настоящий преследователь. Маньяк-энтузиаст, который появлялся меньше днем, и проводил больше времени ночью с ним, вместо того чтобы найти новую жертву.       — По крайней мере, он их не убивает, — пробормотал Поттер, слегка вздохнув. Его невольная слушательница подсела чуть ближе, с удивлением и интересом слушая. Он бросил на нее полный печали и боли взгляд. — Может, мне сдаться, а? Ну, побуду несколько дней без возможности контролировать процесс…       — Процесс чего именно? — удивленно спросила девушка.       — Секса, — прямо заявил Гарри. Девушка поперхнулась воздухом, ошалело моргая. Мадам, которая стояла за стойкой, порозовела, ошарашенно посмотрев на него, но Гарри было как-то все равно. — Он преследует меня уже месяц. Месяц! Он не только преследует меня, но и несколько усложняет жизнь, хотя еда была очень милой, да. А ведь я даже его имени не знаю! Сначала он каждый день находил меня и предлагал розу — официальный вопрос, почти как «Хочешь заняться сексом?», и в виде ответа «да-нет» ты либо берешь розу, либо нет. Я тогда отказался, и Боже, он преследует меня. Теперь каждое воскресенье все тот же вопрос. Мне начинает казаться, что дать себя трахнуть — не самый худший исход. Подумаешь, меня найдут пьяным и накаченным наркотой. Зато я смогу отдохнуть, не боясь, что кто-то следит за мной.       — А…. Ты пробовал обратиться в Аврорат? — осторожно, хрипло спросила девушка. Гарри тактично проигнорировал ее.       — Тем более, что его вообще привлекло? — недоуменно спросил он, чуть взмахнув руками. Он редко с кем-то говорил, и почти всегда это заканчивалось длинными монологами-историями, из-за чего в конце его звали не иначе как «Сказочник». Итак, «Судья» ночью и «Сказочник» днем. Он решил, что этим компенсирует свою тихушность и скрытность, во время чужих убийств. — Мои волосы? Это воронье гнездо, даром что черное! Лицо? Он половины моего лица не видел! А ночью глаза за очками разглядеть трудно. Комплекция? Так я, худой-худышка, смотреть страшно. А шрамы? Черт, я весь в шрамах! Это не гладкая кожа какой-то модели, а чертов узор! — возмутился он. Девушка смотрела на него, раскрыв рот. — Вот ты. Красивая, загорелая кожа, волосы пушистые, русые — только связать, и красотка! Давай меняться, а? — жалобно спросил парень.       — Тебе нужно обратиться в Аврорат, — уверенно начала девушка. — Это же опасно! Преследование наказуемо законом! Тем более то, что ты рассказал….       Гарри махнул рукой. Аврорат — так люди в мантиях называли свою полицию в мантиях. Гарри нравился традиционный Скотленд-Ярд, но нарекать безобидных, милых офицеров на смерть из-за нежелания мириться с преследованием? Спасибо, на его совести и так более десятка смертей тех несчастных, что выгнали его из собственного дома. Хорошо хоть, умирали не семьи, а только тот, кто прогнал его. Гарри бы не выдержал, будь он виновен в смерти ребенка. Девушка продолжала говорить о том, как это опасно, какой он глупый, и что наркотики - зло. Гарри почти не слушал, задумчиво покручивая в руке вилку с кусочком клубничного тортика. На самом деле, пускай он жалуется, он на самом деле привык к тому, что его преследуют, привык периодически есть несъедобное, — иногда жалея из-за разных веществ, которых быть в еде не должно. Что ж, зато он впервые попробовал наркотик, и ему не понравилось, очень болит голова, — и ворчал он скорее из нормы.       Потому что преследование не было нормой.       Тем более…       — Знаешь, — перебил девушку он. Та недовольно посмотрела на него. — Когда я его встретил, он был где-то на головы три выше меня. Мой рост — пять с половиной футов. Его тогда был примерно шесть с половиной? Но сейчас…. Он стал…. Выше? — задумчиво закончил он, откладывая на пару секунд очки, чтобы протереть. Было тягучее молчание. — Возможно, его рост сейчас примерен девяти или десяти футам. Нереально высокий.       С таким гигантом вообще можно быть в постели? Это было возможно? Удобно? То есть, серьезно…. Гарри покачал головой. Он не будет всерьез рассматривать этот вариант. Никаких связей с той «опасной» частью мира. Нет. Спасибо. Судя по отсутствующему взгляду девушки, она тоже думала об этом, но прерываться не собиралась. Гарри считает, что она извращенка. Что ж, одно знакомство он завести может, тем более, пока его преследователь занят очередной жертвой — миловидным блондинчиком. Время есть.       Именно так Гарри Джеймс Поттер, — известный для новой подруги как «Просто Гарри, не надо формальностей», — познакомился с Гермионой Джин Грейнджер. — — - — - — - —       Гарри стоял за окном очередного дома, где его приютили. По сторону, совсем близко, сидел Роузмен. Чувак в шляпе сидел, вероятно, на коленях, чуть сутулясь к окну, вероятно, чтобы быть на одном с Гарри уровне. Было отлично видно, благодаря лампе рядом окном, что лицо Роузмена было полностью белым, и правда лишенным глаз. Но, наверное, в чем-то приятным. Гарри мог ошибаться — он уже полтора месяца бегает, мало ли что ему могло показаться в этом парне? Может, он просто привык. Или мудрость, которую как-то сказала одна иностранка в отеле, что путь к сердцу мужчины идет через желудок, оказался истинно верным, и путь был проложен ужасной едой. Ладно. Гарри вздохнул, слегка опустив голову на правое плечо — появилось чувство, что взгляд существа стал сосредоточенным на оголенной шее. Гарри осторожно снял маску, отложил очки, вздохнул, стоя рядом с окном.       — Ну отстань уже, — почти смиренным голосом произнес он, слегка тряхнув головой, чтобы волосы не мешали. — Какой смысл преследовать кого-то, кто не собирается соглашаться? Там, за этим окном, чертовски много более аппетитных жертв, ну, — от фигуры раздавалось…. веселье? Поттер фыркнул. — Ага, конечно, ты просто издеваешься над моей тонкой душевной организацией. Я слышал об океанариумах, где за стеклом плавают рыбки, и на них смотрят. Могу ли я считать себя рыбкой за стеклом, а?       — Очаровательная черная рыбка, — проурчал голос за стеклом.       Если бы Гарри в этот момент пил — все было бы в воде. Гарри ошарашенно почти в ужасе посмотрел на знакомого незнакомца, чья улыбка стала еще шире.       — Господи, — прошептал он, широко раскрыв глаза. — Ты разговариваешь. — — - — - — - — -       — Он разговаривает! — ошарашенно поделился новостями Гарри, сидя в кафе. Это был поздний вечер, и Гермиона только освободилась, отказавшись смотреть со своим парнем, Драко Малфоем, какое-то выступление. — Нет, ты представляешь?! Я ему говорю о рыбках, а он мне такой: «Очаровательная черная рыбка»! Я полтора месяца искренне верил, что он не может говорить! Представь мое лицо! — Гермиона ошарашено покачала головой, будто разделяя удивление. — Черт, я не знаю, должен ли теперь разговаривать с ним?       — Гарри, — осторожно привлекла внимание девушка. — Он насильник, помнишь?       — Да точно, — кивнул Поттер. — Думаешь, перед тем как поговорить, я должен принести ему будущую жертву? — — - — - — - — -       «Является ли это какой-то формой ухаживания?» — задумался Гарри, смотря на человеческое сердце на белой, чистой тарелке. Крови натекло достаточно, чтобы все дно тарелки было красным. «Или это форма издевательства?» — продолжил думать он, смотря на мертвое, безвольное тело в дверном проеме в ванную. Тело лежало так, чтобы руки и голова образовывали «стрелку», куда нужно идти. Итак, не собираясь перечить сейчас, — тем более, с таким наглядным пособием, что привычный для него парень не просто насильник, а еще и убийца, — он вошел в ванную. На стекле кровью была надпись:

«Прекрати общаться с той девчонкой. — Оффендермен».

      — Итак, у нас ревность, — пораженно пробормотал Поттер. — — - — - — - —       Гарри сидел во дворе купленного на украденные деньги дома в Америке. Почти полгода он бегает от Оффендермена, бывшего Роузмена, и на самом деле, Гарри уже настолько привык к преследователю, что пару раз пускал того в дом, узнав, что Оффендер любит сладкое. Он прекратил общаться с Гермионой, — в последнем письме сообщил, что переезжает и «Ну, ты не нравишься моему преследователю. Не сошлись характерами?» — и в целом вел образ жизни обособленного монаха, чьим единственным гостем является нечто, что не было даже человеком. Гарри жил ближе к лесу, наслаждаясь покоем и полной властью над своей жизнью. Итак, у него свой дом, пара десятков убийств за спиной, — непредумышленных. Не то чтобы, он знал кто реально убивает, но всегда спихивают все на его рисунок, и называют его «Судьей», — верный «друг», желающий его трахнуть, и….       Ну, все казалось почти идеальным. Он снял маску и сорвал из небольшого, пока молодого куста роз одну, бело-красную, чтобы протянуть её вверх. Он прекрасно знал, что за его спиной стоит, отдыхая, Оффендермен.       — Ну что, примешь ее?