Острая грань

       Утром своего пятого дня в Путеводном камне я застал в общем зале любопытную картину. Квоут стоял за стойкой и гневно глядел на Баста, а тот разводил руками и пожимал плечами больше, чем говорил. — Реши, ну чего ты? Ночевал я дома, честное слово, только сегодня не буду, а что днём меня не было, так у Мберли именины, мне подарок найти надо было, а тебе я все равно здесь не нужен… — Можно было предупредить. Хотя бы записку оставить. — Квоут говорил сурово, но в глазах плясали веселые искорки. — Ты может и ночевал дома, но приходил в такое время, что спал даже я, а мои обязанности учителя не предполагают осматривания твоей постели, чтобы понять был ли ты дома. Помнится, в канун моих именин ты так не пропадал. — Ещё как пропадал. — буркнул Баст И прежде, чем они продолжили спор я стал декламировать на два голоса, подражая их интонации, с лестницы со всей возможной иронией: — Баст! — Ты всё-таки ждёшь объяснений? — Бастос, ты предал меня! — Тупица. — Ты на две ночи пропал из дому! — Чтобы поздравить с др девицу! — Ах, чтоб поздравить? — Идиот ничтожный! Не я ли в Ньюаре сижу как в темнице? Знаешь ли ты, почти невозможно было сюда за тобой притащиться. — А, понимаю, как я ничтожен… — Все как обычно. — Больше не буду тебе помехой. — Старая песня. — Завтра же возвращайся в Фейе. — Чтож, очень жаль, я-то думал, что я тебе нужен… — Ты — мне? Конечно, Баст. — Ну вот это разговор, я рад. Чтож, ты не зря вспомнил о Фейери, ты снова не пьянь, а могучий герой, ты нужен мне Реши, мы отправимся в странствия… — Странствия? — Мы с Владом за тобой. * На первой реплике они замерли, на второй заозирались, на третьей увидели меня. Дальше они действовали не так синхронно. Баст непрерывно хохотал, а Квоут изо всех сил корчил лицо строгого учителя, но не мог скрыть улыбки. Когда я закончил и спустился, ему это всё-таки удалось и он, отвесив мне подзатыльник, сказал: — Раз взялся переиначивать песню, так не ругайся в ней на учителя. Я возмутился, справедливо заметив, что бранные слова были и в начальном варианте песни. Но Квоут наконец спрятал улыбку и заявил, мол «это роль ругательная, прошу ее ко мне не применять». Баст же, как только отсмеялся поинтересовался что значит др и, получив ответ, снова засмеялся. — Расскажи хоть, что ты за подарок так долго готовил, Баст. — Ну уж нет, Реши, это секрет. — Ладно. А, кстати, Влад, когда у тебя именины? — Если честно, не знаю, дядя Квоут. У вас здесь и в месяце 44 дня и называются они иначе. Но в моём мире у меня день рождения был в седьмой день второго месяца осени. — Седьмой день… Так это меньше, чем через оборот. Сейчас как раз первый день второго месяца, Хаэтен. — Если ты так хочешь мне сказать, что вчера нельзя было пить, то это не самый лучший способ, Реши. — Да? А мне казалось неплохой. — Ладно, Реши пойду я. Мне надо… по делам. — Хорошо. Но если твои дела закончатся позже заката я тебе железных гвоздей в кровать насыплю. — Ну уж нет, Реши. Именины-то у Мберли — сегодня. — Баст совсем по-волчьи осклабился и выскользнул за дверь. — Тейлу болезный. Одна морока с ним. В тэк играть умеешь? — Нет. — Ну ладно. Мне все равно надо заниматься делами. Возьми в моей комнате книжку с правилами, если хочешь. Я поблагодарил Квоута, но сразу после завтрака вышел во двор. День чтения был вчера. Сегодня делодень. Пойду-ка прогуляюсь. Я перелез через забор, перешагнул низенькую ограду чьего-то огорода, сорвал яблоко с дерева. Думаю, его хозяева не сильно обидятся. До самого вечера я бродил по окрестностям. Видел и поля и речку и лес и даже небольшой водопад. Нашел идеальный жёлудь. Но самое интересное началось с наступлением сумерек. Луны не было, но среди лесных ветвей сновали светляки и отголоски заката ещё давали смутный свет. Что то мне подсказывало, что уже пора домой, но что то ещё настойчиво тянуло туда в лес. Стой! Нет! Нельзя! Не надо! Вернись! — назойливо повторяла какая-то часть моего сознания. Я отмахнулся от нее и шел все дальше и дальше в лес пока света не осталось совсем. И лишь тогда она вырвалась и наружу всплыла мысль: «Знай — мудреца страшит безлунный мрак…» — Дошло наконец. Желчь и железо, какие же вы, люди, примитивные. — голос был пустой и насмешливый, холодный и пронзительный. Я отскочил назад и вскинул голову, озираясь. Только тогда я заметил тень, неясное очертание человека, стоящее всего в паре шагов от меня на другом берегу маленького, почти незаметного ручейка, вытекающего из-под серовика. — А ведь хорошие слова, правильные. — продолжал насмешливый голос. — Жаль только поздно вспомнились, ой поздно. — Техус анпаузе еха! — тень не шевельнулась, только голова медленно, точно удивлённо наклонилась. — Что-что, я не расслышал? — Ароэто денна лейан! Тень захохотала. Смех был рваный и безрадостный. Нечеловеческий смех. Я стал думать о железе. Вспоминать о нем все, что знаю. Представлять его себе, как его добывают, обрабатывают, закаляют и получают… нож! Точно, нож! Я выдернул из-за пояса нож, который спер в подвале у Квоута. Ничего красивого, просто острая, ржавая железяка на рукояти. — Не подходи! — Ты даже думаешь о железе, читать противно. Ну, давай, заколи меня тупой ржавой железкой. — фыркнула тень. — Он острый. А ты… ты Фейри? — сказал я пятясь назад, прочь из леса. — Какое открытие! Постой, куда же ты? — сказал фейе и переступил через ручей. Как только его вторая нога оказалась по эту сторону ручья, я прыгнул вперед выбрасывая руку с ножом… Он просто крутанулся в воздухе и неведомо как появился в меня за спиной. Я почувствовал холодную руку, она стиснула мое плечо отшвырнула на траву… Он стоял надо мной и снова хохотал, резко, словно пилой по зубам. Не знаю как я это сделал. Но в следующее мгновение я воткнул нож себе в левую ладонь и громко крикнул: — Железо! Фейе отдернулся, словно его ударили, согнулся пополам и издал стон боли. Я вскочил на ноги, но он уже тоже приходил в себя, заклятие длилось не больше секунды. Тогда я, в горячке не чувствуя боли, выдернул нож из раны и швырнул в него, целя туда где должно быть сердце. Уже убегая я услышал крик боли, а за ним шуршание и топот. Я понимал, что попал, но сильного вреда не причинил и сейчас он гонится за мной. Не помню как я добрался до дома. Помню только, что на границе леса раненный фейе отстал. Ещё помню как упал на руки Квоута в дверях Путеводного Камня. А потом опустилась тьма. .......................................................................... — Его рассказ был сбивчив, да и сказал он только пару слов, но скорее всего на него напал кто-то из маэль. Рану я зашил, но лучше тебе всё-таки посмотреть. Ты знаешь больше моего о таких вещах. Я же просил тебя присмотреть за ним. — А зачем ты отпускал его гулять в безлунную ночь?! Чудо, что он вообще жив остался. Ладно, схожу, посмотрю. А ты иди спать. Баст вошёл в комнату и направился к кровати. Он бегло осмотрел лежащего на кровати Влада, вскинул голову, понюхал рану на руке и покачал головой. Закончив осмотр он сел рядом со спящим и долго смотрел на него, юношу, почти мальчика. Потом Баст запел — тихо и ласково, словно колыбельную: — Странно зреть, как смертных души Вспыхнув, гаснут день за днём. Знаю, ветер их разрушит И уйдет своим путем. Поделиться бы огнем, Что в мерцании твоём? Допев, он погладил спящего по голове и тихо ушёл, не желая будить. * текст Елены Ханпиры. Песня переделана, кто желает ознакомится с оригиналом, название: «Примирение братьев».