***
«Это сон?» Единственная мысль крутившаяся в голове. Обрывки фраз и видений, нечёткое изображение. Какаши, рвение к нему и отказ. Холодный и режущий как хорошо-заточенный нож голос. Впервые за время, такой чужой. Он ушёл. Навсегда. Между ними огромная стена. Такая, которую невозможно разрушить. О неё разобьешь костяшки в кровь. Не обойдёшь, не перелезешь. Подступиться невозможно. Умино вновь один? Закрытый, неловкий и вечно-дружелюбный Ирука. У него ведь такой образ, правда? Он один, был один до появления Хатаке после ухода Наруто. Нет, жизнерадостный и гипер-активный Узумаки до сих пор рад любой возможности пересечься с бывшим учителем, но.. В Умино сомнение. В нем живет страх. Пожирающий его и его сущность изнутри. Постепенно разрушающий саму суть Ируки, убивая его.***
Он проснулся в холодном поту, так ведь говорится? Потянулся к тумбочке и чиркнув спичкой, закурил. Жадно затягивался снова и снова, не выпуская сигарету из дрожащих пальцев. На бледном лице — ужас. Он впервые задумался об их отношениях. В каждом сне - доля правды. Между ним с Какаши и правда стена, как он мог не увидеть этого раньше. Простой учитель - чуунин и джоунин. Даже смешно. Они совершенно разные. Наверное, вскоре им будет даже не о чем говорить. Их работа различается, совершенно разные задачи и увлечения. Что же у них общего? Ирука судорожно перебирал все воспоминания об их отношениях. « — Хей, тебе помочь, Ирука-сенсей? — Из неоткуда раздавшийся голос слегка ошарашил Умино, но тот быстро сообразил что к чему и улыбнулся: Если тебе не сложно, Какаши Хатаке~» « — Ты опять опоздал, Какаши! Что на этот раз? — Ирука сделал недовольный и обиженный вид, с искрой смеха в глазах, поглядывая на Хатаке: Я искал путь истинный, Ирука-сенсей. И, кажется, нашёл — Он указал на Умино и беззаботно распахнув руки, заключил его в свои объятия» « — Скажи это ещё раз, Ирука! — Канюча как ребёнок, Какаши специально растянул имя темноволосого, зная, как он это любит. Тот лишь ухмыльнулся, ласковым голосом произнося: Ich liebe dich zum Himmel und zurück, mein dummer Lieblingssinn. — Улыбаясь как довольный кот, Хатаке шутливо произнёс: Это ты на меня порчу наслал? — За что получил по светлой макушке» Горячие слёзы вновь полились из глаз, оставляя мокрые дорожки с приевшимся вкусом соли. Неприятно закололо сердце и он снова с головой окунулся в воспоминания, поджигая уже третью по счету сигарету. « Появившийся сзади Какаши, вновь застал его врасплох, хотя он проделывал это уже сотню раз. Горячее дыхание опалило кожу шеи, давая понять, что светловолосый без маски. Ирука развернулся и словно дожидаясь этого, в его губы тут же впились, который раз нарочно стукаясь зубами и тут же извиняясь за это, хотя в глазах играл шутливый огонёк. Они никогда не заходили дальше поцелуев, но им всегда хватало.» « Довольно жаркий вечер. Двое сидят на кухне. Ируке из-за погоды пришлось снять жилетку и водолазку, а Какаши не обращает на жару внимания. Зато на вспотевшего Умино без верхней одежды его внимания всегда хватает. Он притягивает его к себе за талию, несмотря на возмущённые вскрики и просьбу отпустить. Усаживает себе на колени и утыкается носом в шею. Слегка прикусывает, оставляя следы зубов и красно-фиолетовые пятна. Его награда — приглушённый вздох-полустон из уст Ируки.» « Слёзы на вкус соленые, коньяк противен. Ещё одна причина ненавидеть алкоголь. Губы Какаши неприятно горчат, а у Ируки они с привкусом соли. Но они продолжают целоваться, касаться своими языками чужого и водить ладонями по чувствительным точкам друг друга, которые выучили наизусть» Сигарету тушат двумя пальцами и откидывают в сторону. Он включает лампу и смотрит на время. Поздно. Свет в окнах соседей и других жителей деревни давно выключен, за исключением редких «сов», которые не спят ночью. Ирука встаёт с кровати и идёт к ванне. Ноги ватные, походка нетвердая, но он держится. Ледяная вода отгоняет остатки сна, но липкий страх остаётся. Парень перемещается на кухню и делает себе кофе, потому что вряд ли ещё уснёт. Берет первую попавшуюся папку с бумагами и ручку, делает глоток горького напитка. К тому моменту как Умино разобрался с несколькими папками уже рассвело. Первые лучи просочились в комнаты и кухню, где он находился, ослепляя яркостью глаза, уже привыкшие к полумраку. Он отложил бумаги и подошёл к окну. Коноха постепенно начала просыпаться. Голова неимоверно болела, свет начал раздражать и Ирука зашторил окна, уйдя в спальню. Лёг, попытавшись уснуть. Сегодня выходной, но ему стоит прийти на работу, дабы хоть как-то убежать от чувства ужаса. Ему нужны силы. С надеждой на спокойный сон, он закрыл глаза. Следующее пробуждение случилось где-то через полчаса после того, как он заснул. Настойчивый звонок в дверь. Ошарашенный Ирука соскочил с кровати, не понимая кого принесло в такую рань, разум подсовывал все самое худшее. По пути натянув водолазку со штанами, он дошёл до двери и распахнул ее. Взору предстал до одури знакомый парень со светлыми волосами, убранной или потерянной где-то повязкой, запекшейся кровью на рукаве одежды и приопущенная на подбородок маска. Конечно же Умино узнал Его. Ведь только этого человека он так ждал. Но вопреки сильному желанию ринуться вперёд и обнять, ночной ужас взял верх и Ирука лишь отступил на шаг, опуская взгляд в пол. Он не знал о чем говорить. Мысли о преграде между ними мелькали в голове, не обращая внимания на зов сердца. Хатаке странно посмотрел на него, подмечая эти изменения в его сущности, но не знал что делать. Не понимал что случилось и откуда это идёт. Он слабо и глупо улыбнулся, хриплым голосом задавая шутливый вопрос: — Может все же пустишь, Ирука-сенсей? — Шутка понята не была, Умино было не до этого. Страх снова подобрался к горлу. Стена. Непреодолимая преграда между ними. Из-за этого шутливая фраза шарахнула его не хуже тока. Он дернулся и отступив ещё на шаг, нервно сжал руку в кулак, из-за чего ногти впились в тыльную сторону ладони. Проявилась пара капель крови, но на это внимание не было обращено. — Проходи. Конечно проходи.. — Обычно громкий веселый голос Ируки звучал необыкновенно тихо и отчужденно. В нем отчётливо слышалась горечь. Темные глаза, в которых радужка сливалась со зрачком, скользнули по Какаши, останавливаясь на окровавленной части жилета и загорелись ужасом. Ранен ли? По лицу Хатаке всегда с трудом можно было понять что он испытывает, так как он скрывал его маской, но сейчас он был без неё. Светловолосый прошёл в знакомую квартиру, сразу почуяв стоявший в ней запах страха. Заметив озабоченный взгляд Ируки, он вновь улыбнулся и махнул рукой, снимая жилет и оставаясь в одной кофте. Она была чистой. — Не моя кровь. — Пояснил Какаши, проходя на кухню. Он вновь глянул на Умино, пытаясь понять, что с ним не так. Тот отстранённо смотрел за действиями джоунина, а перед глазами - кошмар, где он остаётся один и его светловолосый мир<i> уходит. — Что с тобой, Ирука-сенсей? Ты ведёшь себя странно. — Умино не хотелось говорить. Ни о своём состоянии, ни просто. Сил не было. Он даже не смог нормально встретить Хатаке, хотя пока его не было чуть не сошёл с ума. Лишь кивнул, что все нормально. Но лгать Какаши невозможно, он чувствует человека насквозь, это было бесполезным номером. Послышался вздох и тёплые властные руки оказались на талии Ируки, загребая его в объятия и утыкаясь носом в шею. Из такой хватки вырваться невозможно, потому что хоть Какаши и держит парня нежно, отпускать не собирается. Посему Умино замирает на месте, стараясь успокоить сердце. Чувствует его дыхание на своей коже, слушает его сердцебиение. Раздаётся ласковый голос. — Ну же, Ирука. Расскажи мне, что не так. — Взгляд разных глаз пронизывал насквозь, изучая. Умино чувствовал чужое внимание и сдался. — Хорошо. Мы с тобой слишком разные. Я люблю тебя, но.. Посмотри сам. Ты джоунин, я чуунин. Наша работа различна, у нас почти нет схожих увлечений. Между нами стена, Какаши. Как ты можешь этого не замечать? Ты пропадаешь на миссиях и я каждый раз боюсь тебя больше не увидеть. Я часто занят с детьми в Академии и не могу проводить с тобой много времени. Мы для себя и мне это нравится, просто.. Мы такие непохожие. Хатаке нахмурился. Его взгляд стал тверже и он замолчал на минуту. Но после подтолкнул Ируку к выходу на балкон и обойдя темноволосого вышел к воздуху. Уселся на перила, которые по видимому предназначены для того, чтобы не упасть и вновь посмотрел на Умино. Ладонью сделал приглашающий жест. — Ты придурок, Ирука-сенсей. Твои переживания совершенно бессмысленны. Что же случилось пока меня не было, что ты так шарахаешься и боишься? — Ничего. Просто осознал все как есть. Какаши вновь оказался рядом с Умино, сокращая дистанцию и устало качая головой из стороны в сторону. Взгляд разных глаз смягчился, оглядывая Ируку. Протянутая ладонь нежно огладила его щёку и переместилась к затылку, развязывая повязку и аккуратно снимая резинку. Осторожно растрепала темные волосы, которые тут же разлетелись в разные стороны. Еле дыша, будто боясь спугнуть. Резкие перепады в поведение Хатаке были не редкостью, но нежность в его глазах говорила за него. Он протянул ладонь дальше, обхватив его поясницу и потянул на себя, обнимая и зарываясь другой рукой в его волосах. Растрепывая их ещё сильнее, гладя по голове. Втягивая носом его запах, освежая его в памяти. Навстречу боязливо и неспешно потянулись чужие тонкие руки. Они цеплялись за плечи и шею, держались, боясь отпустить и потерять навсегда. Аккуратный нос уткнулся в одежду Какаши, а из глаз цвета коньяка полились слёзы. Глаза, цвета ненавистного алкоголя выдавали с потрохами. Мокрые дорожки с осточертелым вкусом соли впитывались в чужую одежду. Ируку лишь крепче прижимали к себе, не в силах успокоить. Гладили по спине, легонько целовали в лоб. На эти действия следовало лишь подрагивание всем телом и утихающий поток слез. Умино ненавидел свою слабость и эмоциональность наравне со спиртным. Но не мог ничего с этим сделать. Лишь таял в сильных руках Хатаке, успокаиваясь и затихая. — Запомни, <i>мой Ирука. — Какаши все же решился заговорить. Спокойный и ровный голос, звучащий в тишине. — Какие бы огромные стены между нами не были. Какими бы преградами они не казались. Их все разрушает любовь. И наша с тобой любовь снесет все стены. Светловолосый смотрел серьезно. В таких вещах он считал себя неумехой, но только его слова могли усмирить бурю сомнений в душе Умино. И они это сделали. В темных глазах показался спектр эмоций, сменяющих друг друга с интересной периодичностью. Любовь, доверие и счастье. Детская радость, заполняющая сердце. Какаши невольно улыбнулся, глядя в эти глаза. До боли любимые. Его рука вновь огладила щеку Ируки и остановившись на подбородке, приподняла голову парня. Хатаке же наклонился, накрывая губы темноволосого своими, целуя жадно, но нежно. По-собственнически провёл руками по его спине, оглаживая позвонки, поднимаясь к шее и трогая ключицы, а после к макушке, снова трогая мягкие волосы и вызывая волну мурашек по телу. Они продолжили стоять там, целуясь и наслаждаясь друг другом. И к черту «сов», которые не спят и возможно это видят. К черту всех, их любовь сильнее всего.