Что-то очень личное

      Концерт близился к своему финалу.       Ревущая толпа, уже давно сошедшая с ума от огней, прожекторов и чудного голоса, льющегося со сцены, требовала больше и больше песен, умоляла спеть прозвучавшие хиты на бис. Изрядно вспотевший, но всё такой же блистательный и улыбчивый, Марвус пританцовывал на сцене, раздумывая, как ему в очередной раз удовлетворить его ненасытных зрителей. Исполнить их многочисленные просьбы? Удивить их чем-то крутым и пафосным? А может, взять одного случайного счастливчика из толпы и закрутить его в зажигательном танце с подпевкой?       О да, последнее звучит как надо.       Марвус гордо приблизился к краю сцены. За ней простиралось человеческое море, буквально океан рук, своими взмахами рождающий неровные, но такие завораживающие волны. Движение Ксолото не осталось незамеченным: стоящие близко люди запрыгали и насколько возможно вытянули свои руки ввысь. Остаётся лишь выбрать одну случайную и потянуть её на сцену - ласково, будто бы призывая прикосновением, не голосом, что был бы заглушён гулом аппаратуры.       Лиц зрителей не было видно - стоящие рядом прожекторы затемняли их, и одни лишь ладони сверкали тут и там. Обладатели их замельтешили резче, яростнее, словно слёзно прося выбрать именно их.       Марвус, слегка зависнув взглядом на этом броуновском движении, заморгал, широко улыбнулся и смело ухватился за одну из ладоней.       — А сегодня совершенно случайный счастливчик окажется на сцене вместе со мной! И даже станцует!       Толпа взорвалась радостным воем. Музыкант уверенно потянул чужую руку вперёд, являя на свет лицо счастливого обладателя танца со звездой, и резко остановился.       Каким бы хорошим театралом и артистом ни был Марвус, некоторые неожиданные эмоции даже он не мог обуздать. И одной из таких было болезненно дрогнувшее омерзение, едва не вылившееся в гримасу отвращения.       Везучим зрителем, что с изумлением и восхищением воззрился на шоумена, оказался Зебрух Кодакк. Тот, кого Ксолото желал увидеть меньше всего.       Он еле сдержал порыв откинуть парня обратно в толпу и помог ему взобраться. Его зрителям не стоит знать его истинные чувства.       Шоу должно продолжаться.       Шатающимися ногами Зебрух прошёлся по деревянному полу, вставая чуть ближе к своему кумиру. Ему не снится всё это? Он же не грезит? Это случилось именно с ним, хотя повезти могло кому угодно из стоявших рядом?       Кодакк будто бы не мог до конца усвоить реальность всего происходящего и был ошарашен всем: слепящим светом, оглушительным гулом, даже обманчиво ласковым взглядом вещавшего со сцены Марвуса.       — Наш сегодняшний гость... ох, заставил же ты меня... удивиться, но это ничего! Я исполняю свои обещания во что бы то ни стало!       С этими словами он протянул руку в сторону Зебруха, подзывая в танец, и кивнул музыкантам за инструментами. Намёк был понят быстрее, чем ожидали зрители; из колонок полился драйв и энергия в чистом виде. Зазвучавший мотив неспроста напоминал мелодию одной из известных песен Марвуса - это вызвало ещё больший ажиотаж слушателей, активно поддерживающих Ксолото и неизвестного им везунчика.       Сам же везунчик, что до этого находился под пеленой изумления, будто очнулся ото сна и уверенно схватился за руку.       Чем бы ни было происходящее, стоит получить от него по-максимуму.       Марвус притянул Зебруха к себе, вместе с ним поднял вверх руку, другой ухватился за талию и сделал поворот. Вперёд-назад, вперёд-назад, круг... Но стоило только Кодакку привыкнуть к манере танца, как тут же Марвус резко отстранился от него, ненадолго прячась во тьме.       Что теперь? За ним?       Весь свет прожекторов сосредоточился на нём одном. Издалека послышались улюлюкающие звуки.       Боже, надо что-то делать!       Зебрух прислушался к ритму музыки и задвигался, вспоминая все возможные танцевальные движения из тех, что он когда-либо видел в фильмах, сериалах и собственных не самых лучших фантазиях.       Оскорбительные звуки смешались с одобрительными хлопками, смехом и радостным кличем.       «Так им нравится или нет?» - отчаянно думал Зебрух, не переставая нелепо, но энергично танцевать. Он так сосредоточился на этом, что не сразу увидел в поле зрения вернувшегося из тени Марвуса. Он имитировал его движения, отыгрывая их как в кривом зеркале, но грациозность и красота самого певца каким-то чудесным образом превращали все топорные взмахи руками и прыжки в нечто прекрасное и запоминающееся. Теперь насмешливые крики совсем утихли - все взгляды вернулись на Ксолото.       Впрочем, это было ожидаемо для всех, даже для Зебруха, что явно успел выдохнуться, но всё ещё продолжал шевелить телом. Уж лучше он свалится без сил, чем упустит шанс побыть рядом с любимым исполнителем!       Однако мелодия быстро подошла к концу - и оба парня срочно встали в завершающие позы.       Очередной взрыв аплодисментов прогремел перед сценой. И пусть каждый из хлопающих и завидовал Зебруху - хоть в глубине души, хоть не скрывая чувств - он не так сильно интересовал их чтобы забывать о Ксолото.       Да и разве кто-то из присутствующих был способен на последнее?..       Марвус поклонился фанатам и отправил Кодакка обратно к зрителям. Сделав пару шагов, он вновь остановился, обернувшись на невзаимного возлюбленного.       Если бы только он мог остаться!       Но если он хоть немного задержится, неизвестно, что произойдёт с ним. Придётся подчиниться.       Хотя...       Пока Зебрух покидал сцену и прятался в людской толпе, его голову посещали одни и те же мысли.       Найти его после.       Поговорить. Закадрить. Признаться!       И пусть он уже обжигался на этом, он не перестанет пробовать ещё. Он не мог взять и смириться при виде кого-то вроде Марвуса.       Он всё сделает чтобы он его заметил и полюбил.       Любой ценой.

***

      Марвус почти что рухнул на небольшой диванчик за кулисами, с блаженной улыбкой отклоняясь прямо к его мягкой спинке.       О да, этот концерт был особенно хорош. Радовал не только тёплый приём слушателей, но и их количество - просто рекордное по сравнению с прошлым разом! С каждым разом он удивлял самого себя, привлекая к своей личности всё больше и больше преданной фанбазы. В этом, впрочем, бывали свои минусы, но они не были столь существенными чтобы так заострять на них внимание.       Хотя...       Марвус издал усталый вздох. Зебрух, что так неудачно ему повстречался, принадлежал к самому страшному и надоедливому типу фанатов. Такие могут не только вызывать отвращение своим невежливым поведением, но и совершать совсем уж напрягающие поступки - вроде попыток преследовать и домогаться в любой удобный момент времени.       Марвусу было противно это видеть. Ему не нравилось чувствовать на себе именно его жадные взгляды, замаскированные под всеобщее обожание. Не нравилось ощущать себя объектом именно его сексуальных и прочих фантазий.       Ксолото мог позволить своим слушателям восхищаться собой, обожать его, даже молиться на него. Он искренне любил их и многое мог позволить.       Но Зебрух...       Музыкант поморщился.       Нет. Это что-то очень личное.       На это было много причин: и поведение Кодакка, и его нелепые попытки выразить свою безудержную любовь, и его лицемерие, о котором знали практически все.       Но даже это было ещё не всё.       Его внешность. Его нелепо толстые пальцы с острыми, неровными ногтями. Его голос - колеблющийся от глупых восторженных криков до низкого тембра. Его зубы, то и дело превращающие его неуклюжую улыбку в нечто устрашающее.       Весь он. Весь его облик. Вся его суть.       Вот что раздражало и доводило до скрипа зубов.       Марвус и сам толком не понимал, когда успел загореться такой неприязнью к этому парню. В какой-то момент он ощутил это и с тех пор липкая, склизкая злость вновь и вновь бередила его неприятные воспоминания.       Даже если он и мог с этим что-то поделать, ему просто не хотелось.       Марвус зажмурился. Ему хотелось выбросить из головы мысли о столь неприятном ему человеке, но отчего-то эти попытки вводили его лишь в больший мандраж.       Чёрт, он устал сильнее, чем думал. Нужно возвращаться домой.       Пересилив себя, он с громким выдохом поднялся с диванчика и направился к выходу. Проходящие мимо помощники поздравляли его с успешно проведённым концертом и Марвус спокойно благодарил их, улыбаясь в ответ.       Хорошего сегодня точно было больше, чем плохого. С этой обнадёживающей мыслью Ксолото подошёл к дальней, еле заметной в полутьме закулисья двери - чёрному ходу, что тайно выводил всех артистов со сцены.       Уже будучи готовым дёрнуть за ручку, Марвус потянулся к ней и что-то резкое и болезненное прервало его глухим ударом в голову.       Дверь широко открылась с той стороны, оттолкнув музыканта и врезав по нему своей поверхностью словно кулаком. Человек, что случайно совершил это, быстро скользнул в тень, надеясь спрятаться, но в этом не было никакого смысла.       Даже невооружённым, подбитым дверью глазом было видно, кто и зачем сюда пришёл.       Марвус издал болезненный вздох и потёр образовавшуюся на голове шишку, с нарастающим гневом глядя на незваного гостя.       — Блять, опять ты?..       В этот раз Ксолото не было нужды скрывать свои истинные чувства. Зебрух и так доставил ему слишком много неприятностей.       — Чёрт, я не хотел! Я случайно! Хотя ты сердишься и... и... меня даже от этого пробирает!       Непохоже, чтобы усталая фраза хоть как-то задела или обидела Кодакка. Более того - тот всё ещё пытался влюбить Ксолото в себя, хотя любому было очевидно, что такая любовь просто не имеет никаких шансов на жизнь.       От этого раздражённая гримаса Марвуса стала ещё озлобленнее.       — Выйди оттуда, откуда пришёл. Сейчас же.       — Что?       Изумление на лице Зебруха тут же переросло в обиду.       — Я-я не могу! Я останусь!       Зебрух даже загородил собой дверь, прижавшись к ней спиной и широко расставив руки.       — Почему ты так зол? У нас был такой прекрасный танец! Он... благодаря ему я подумал, что...       — Тебе просто повезло.       Марвус был мрачнее тучи.       — В смысле повезло? Но ты же вытянул меня!       — Я не видел, кого тянул из толпы. Я мог выбрать любую другую руку из тех, что я вообще мог разглядеть. Но вытянул, блять, тебя.       Марвус отвернулся, не желая даже смотреть на Зебруха.       — Но когда ты танцевал ты всё делал с улыбкой! Искренне!       Зебрух отошёл от двери и подошёл ближе к ссутулившейся объёмной фигуре. Она напоминала напряжённого зверя - только тронь и он злобно вопьётся в руку, удовлетворяясь криками своей глупой жертвы. Кодакк же отчего-то не чувствовал никакой опасности от этого парня. Не подозревал, что тот вообще способен быть жестоким, и буквально напрашивался на озлобленную реакцию.       Его рука легла на плечо музыканта.       — Ты добр ко всем фанатам. Ты любишь их, я видел это не раз и не два. Значит, и меня ты тоже любишь?       Зебрух улыбнулся и попытался погладить плечи. Он совсем не заметил судорожного движения, дрожи отвращения, что на секунду пробежала по чужому телу. Не обратил внимания он и на хриплое, тяжёлое дыхание.       — ...Это ведь так?       Ответом ему стало резкое болезненное ощущение, от которого тот невольно застонал. Марвус цепким и слишком крепким движением схватил руку Зебруха и спустя секунду изо всех сил потянул её вперёд, прямо на пол рядом с собой. Грохнувшийся Кодакк издал изумлённый стон боли.       — Э-эй, зачем ты так?!       Но Марвус продолжал молчать - лишь ещё больнее сжал руку. Даже ногти уткнулись в бледную кожу.       Вымотанный взгляд певца навис над ним сродни Дамокловому мечу.       — Ты в самом деле не понимаешь, что ты делаешь не так?       Нотки тихой ярости зазвучали в воздухе, наконец вызывая ту эмоцию, что Ксолото так ждал от этого глупого фаната - страх.       — Н... Н...       Зебруха будто парализовало шоком. Он отчаянно пытался произнести хоть что-то, но изо рта едва вылетало хоть одно различимое слово.       Даже это испуганное заикание бесило.       Марвус будто кипел внутри, уже не будучи способным держаться. Он терпел, долго терпел, делал это с надеждой на то, что Зебрух отстанет и перестанет его трогать хоть спустя какое-то время - продолжительное, непродолжительное, неважно! Но сейчас Ксолото достиг внутреннего пика.       И, чёрт возьми, как же он был рад наконец почувствовать себя свободным от лживой благосклонности.       Марвус встал с места и практически потащил ошалевшего Кодакка за собой. Людей в коридоре было значительно меньше и почти никто даже не обратил внимания на то, что творилось рядом. Даже сам Марвус не смог бы толково объяснить, куда он вдруг повёл этого бестолкового фаната. Он шёл по какому-то наитию, словно от злости он настолько потерял контроль над собой, что даже ненароком отдал его кому-то другому.       Кому-то, кому сегодня очень хотелось оторваться за всю неприязнь. За всё плохое и хорошее.       — К... Куда мы?       О, наконец-то очухался от своего наигранного шока.       Певец обернулся.       — Увидишь.       На их пути промелькнуло несколько дверей - и в последнюю из них Зебрух был нещадно затолкан. Вошедший следом Марвус тут же запер её на ключ.       — Я в самом деле хотел быть великодушным к тебе. Думал, что тебя можно понять. Что тебе там общение нужно или что там такие мазафакеры, как ты без друзей делают, хер его знает. Но сейчас...       В его глазах сверкнул недобрый огонёк.       — Я сделаю то, чего ты так ждал от меня. Но после этого ты будешь молиться, чтобы больше никогда меня не видеть.       Недоумевающий от такой угрозы Зебрух тут же оказался крепко прижат к холодной, грязной стене. В этот миг любой бы затрепетал перед столь массивной и пугающе грозной фигурой озлобленного Марвуса - и Зебрух не был исключением.       Он стоял так близко, они едва не соприкасались телами!       Ксолото склонил лицо ещё ниже к Кодакку. Гримаса отвращения - и затем его губы впились в чужие, вызывая довольное мычание.       Зебрух на радостях попытался заобнимать своего кумира за такую долгожданную щедрость - но только ощутил больше боли от сжавшихся на его плечах пальцах.       Поцелуй оказался коротким, но очень страстным.       — Поверь мне, это было лучшее из того, что ты сегодня ощутишь.       С этими словами музыкант перехватил руки фаната, продолжая удерживать своей левой рукой, в то время как правая резко спустилась к штанам. Металлическая бляшка на ремне зазвенела, а щёки Зебруха покрылись недоброй краской.       — Скажи, милый, я в раю? Ты сделаешь это ради меня? Охх, как я ждал, боже, боже!       Ксолото завис на секунду. Он еле удержался от того, чтобы не заехать Кодакку кулаком по лицу, но в итоге резкими движениями наконец спустил штаны Зебруха.       — Мне придётся заткнуть тебя, иначе уши мои не выдержат твоих визгов. Да и знать о нас никому не следует.       Не успел парень ответить на это хоть что-то, как тут же левая рука стремительно опустилась к его рту и крепко сжала его. Зебрух довольно замычал в неё, с трепетом ощущая оголившейся частью холод помещения.       Нет, сейчас он наверняка спит! Если это реальность, то слишком прекрасная и желанная!       — После всего тобой сотворённого тебя бы взять насухо... но я всё ещё смогу проявить немного уважения. Большего ты и не сможешь заслужить.       Эти мрачные угрозы не вязались с романтичными фантазиями уже приготовившегося к соитию Зебруха - потому он и пытался их не воспринимать, игнорировать. Сделать вид, что это его собственное подсознание намеренно ужесточило его кумира чтобы ожидающийся секс заиграл новыми красками. Но стоило ему ощутить чужие смоченные в слюне пальцы внутри себя, как тело инстинктивно задёргалось от их напористых движений.       Слишком быстро и резко. Они будто соревновались в том, чтобы попасть глубже за самое возможное короткое время. Пришедшая до этого идея щедро облизать ладонь Марвуса языком сразу отпала, сменившись на задыхающиеся стоны. Такая скорость заставляла дёргаться и извиваться, подобно ужу на сковороде.       — Ммхмм!!       Марвус так и не смог разобрать, что промычал его ненавистный фанат. Что-то слишком противоречиво приятное, судя по тому, каким наслаждённым и возбуждённым становился взгляд.       — Недолго радуешься.       Пальцы пропали из нутра так же неожиданно, как и вошли туда. Раскрасневшийся Зебрух едва не потерял равновесие, быстро зацепившись руками за крепкое тело певца. Ксолото ненадолго отвёл зажавшую рот руку - только чтобы дать отдышаться.       — Мх... Ты такой грубый, Марвус... Но даже так мне очень нравится.       Он тихо усмехнулся, вновь поднимая взгляд на своего кумира.       — Ты ведь продолжишь, правда?..       В глазах его затеплилась отвратная надежда, а улыбка сверкнула так довольно, будто он сам напрашивался на то, чтобы его грубо отымели.       Марвус закатил глаза и скривился, так и застыв с влажными пальцами.       Но вместе с этим в голове появилась идея. Он вдруг понял, что ему нужно сделать, чтобы принести удовлетворение только себе одному.       Кое-как вытерев руки, он сильно крутанул парня, разворачивая к стене лицом.       Да, не видеть его лица будет той ещё отдушиной.       — Эй! Разверни меня! Я на тебя хочу смотреть е—Мм!!       Одна из рук вновь зажала рот.       Тело Кодакка чуть отклонили, чуть ли не впечатывая лицом в серую стену.       — Ты наверно думаешь, что я с тобой играюсь. Угождаю там тебе, намеренно веду себя жёстко чтобы завести или что ты там себе удумал.       Тон голоса всё понижался и понижался, не прекращая быть всё таким же несвойственно грозным.       — Но тебе давно пора исчезнуть из моей жизни. И я заставлю тебя это сделать.       Фанат услышал позади уже не своё шуршание одежды. С нетерпением он попытался развернуть голову чтобы узнать так долго волновавшую его тайну у низа живота Марвуса, но одна из рук тут же больно прижала её обратно.       Она же вновь перехватила две болтавшиеся руки Зебруха, поднимая их вверх и снова слишком крепко сжимая.       Парень задёргался, но ощутил себя беспомощным.       И хоть сначала это чувство будоражило до сладкой дрожи, за ним последовало не то, чего он ждал.       Болезненно громкий крик, слышный даже через прижавшуюся ладонь.       Гораздо более громкое мычание, чем когда-либо ранее.       Сквозь сбившееся дыхание Марвус с трудом разобрал одно слово.       «Б... Больно!»       Зебрух ужаснулся этому чувству так, как никогда ранее. Что-то будто не сходилось в его представлениях о том, какой бывает боль и как её могут нанести.       Он ожидал жёсткости, но не настоящей жестокости. Подыгранной грубости, а не настоящего разрывающего чувства.       Как, отчего так больно принимать в себя внутрь чужой орган?!       Пока он пытался принять это, он снова это ощутил - ещё глубже и ярче!       Мычащий крик вырвался в воздух, давя слёзы.       «Н... н-н-н... не надо!!»       Марвус ждал этого. Он ждал этого почти плачущего, жалобного тона так долго, что от одних этих плохо разборчивых звуков по нему ударил экстаз.       — О, ты так хотел этого... Что же не так теперь?       Охриплый голос Марвуса бросал в неведомую ранее дрожь.       — Ты ведь так мечтал, так просил... Разонравилось уже?       Музыкант вновь грубо толкнулся вперёд. И затем ещё раз. И снова! И снова!       Вой Кодакка, смешанный с его слюнями и выступившими слезами, зазвучал как сладкая мелодия, вызывавшая небывалое возбуждение.       Впервые Марвус чувствовал такое садистское удовольствие от того, что творил со своим недругом.       Чувствовать, как он тщетно сжимается изнутри и подрагивает от рваных движений, как дёргается в попытках выбраться и перестать чувствовать нарастающую боль, как кричит и молит о пощаде спустя столько попыток испортить жизнь...       Это было по-настоящему бесценно для Марвуса нынешнего. Не того всепрощающего шоумена, улыбчиво кланяющегося со сцены всем, даже этому отвратительному назойливому клопу. Для истинного Марвуса - уставшего человека, желающего наконец отомстить за сожжённые нервные клетки одному единственному фанату, что по-настоящему портил ему жизнь.       Пусть он ощутит это и поймёт, каково это.       Пусть наконец осознает, что он делал не так.       Пусть наконец уйдёт от него навсегда.       Завершающая мысль удачно сошлась с очередным криком Кодакка. Хороший знак.       Марвус приостановился, давая Зебруху придти в себя после таких активных толчков, а затем вновь ускорился, чувствуя, что совсем скоро кончит. Тот застонал уже не столь отрывисто - скорее как скулящая собака, что вот-вот грохнется оземь от утомления.       Внезапно крепко сжав левой рукой чужой член, Марвус подвигал ей, вызывая новые стонущие звуки. Ещё пара секунд чужого голоса, отрывистого и слабого - и вот белая жидкость уже разлилась внутри столь неприятного тела, мешаясь с чем-то ещё...       Кровь?       Марвус вышел из Зебруха, освободив и руки, и умолкнувший рот. От этого парень смехотворно повалился на пол, словно марионетка, которой только что отрезали её ниточки.       Ударившись, он с трудом и кряхтением задвигался, пытаясь принять хоть сколько-нибудь удобное положение.       Низ тела ныл и горел как ошпаренный утюгом. Несколько капель крови покинули его, скатившись по ягодицам и стукнувшись о пол.       Кодакк был так обессилен и измучен, что Ксолото усомнился вдруг в правильности совершённого.       Неужели он и вправду столь беспощаден? Неужели назойливый фанат взаправду заслуживал таких физических страданий?       Марвус почувствовал, как его прежняя злость стирается в пепел и за ним следом растёт на горизонте совершенно иное чувство.       Вина.       Хотелось ему сказать хоть что-то в своё оправдание, да разве он мог? Его ярость мало чем объяснить и не за что считать того достойной.       «Нет, всё не должно было так закончиться...»       С этой скребущей как когти на душе мыслью он надел свои штаны обратно и вновь бросил взгляд на скрючившееся внизу тело.       Оно постепенно приходило в себя, свыкаясь, видно, с осознанием того, что именно с ним произошло.       От этого вдруг лицо озарила болезненная улыбка.       — Марвус...       Зебрух заговорил почти шёпотом.       — Я... Я без ума от тебя. Снова.       Он посмотрел шоумену прямо в глаза.       — Сделаешь в следующий раз так же, а?       Марвус буквально завис от услышанного.       Нет. Нет! Никакого следующего раза.       Никакой новой встречи.       Никаких новых изнасилований.       Никогда, никогда больше!       С дрожащими от переизбытка чувств пальцами, не говоря ни слова, он попятился к двери и сразу же захлопнул её за собой.       В засове зазвенел ключ.       — Эй, выпусти! Выпусти!!!       На крики о помощи он уже не обращал внимания.       Грузные шаги удалились по коридору, оставляя Зебруха в темноте, тесноте и одиночестве.       В голове у Марвуса стояли одни и те же слова, словно стоящие на бесконечном репите.       «Никогда больше... Никогда! Никогда!»