Закон Комплементарного Сочетания

Прошло несколько дней с последнего голосования, и Желтый смекнул весьма быстро, что в паре с Фиолетовым он будет примерно никогда. В первый же день после нахождения трупа Голубого, когда Желтый с полной уверенностью шагнул к Фиолетовому на собрании в столовой, Красный убийственно взглянул на него, а потом не менее холодно сообщил, что сегодня в паре с медиком стоит Зеленый. Желтый натянуто улыбнулся, и на вопрос «Какого блять х…», который прозвучал, естественно, вежливее, Зеленый напомнил, что должен проверить всё оборудование в медкорпусе. Инженер, конечно, не надеялся, что Фиолетовый будет против, но взглянул на него в надежде, что тот хотя бы поинтересуется этим наглым превышением полномочий, однако напрасно — ученый лежал лицом в стол, а рядом мирно стоял нетронутый завтрак. Кричать «Проснись и пой!» космонавт не стал, но мягко потряс Фиолетового за плечо, пока тот не вздрогнул и не поднял голову. Встрепанную от сна черную макушку встретили солнечная улыбка и теплый смех. Красный еще раз скрутил ему голову взглядом. На другой день, надо же какая неожиданность, Фиолетовый был с Красным. Потом с Синим, Лаймовым, прочим экипажем. А потом снова с Капитаном. И ни разу с Желтым. Так по кругу, и не забудьте повторить несколько раз. Розовый сочувственно хлопал Желтого по плечу, а Фиолетовый вообще не видел происходящего, спокойно продолжая работать и спать на ходу, даже не замечая новых напарников. Как же это раздражало Желтого. Как же бесило это притворство, маскировка под человеческое тело. Он дико вглядывался каждую ночь в горящую камеру, чувствуя то яростное желание сломать что-то, будь то человеческий позвоночник — желательно Красного, — то наоборот, чувствовал какое-то умиротворение — Фиолетовый даже сидя на камерах умудрялся успокоить его. Инженер почему-то улыбался, когда думал, что тот всегда рядом из-за этих мигающих штук под потолком. Внезапно, тишину разрушили голоса. — Зуб даю, это чертов геолог, — прошипели за дверью каюты. Желтый также оставлял ее приоткрытой, а потому прекрасно слышал все, что происходило в коридорах. — Лаймовый? Да он от вида крови в обморок падает, — ответил, судя по голосу, Белый. А вот первым говорившим был явно Зеленый. — Знаю я этих актеров, от любой мелочи грохаются в несознанку, — выплюнул он. — Хотя, сто процентов это Синий! — Ты всё время говоришь это, — вздохнул Белый, закатив глаза. Желтый бы добавил, что Зеленый иногда даже во сне шепчет «Иди нахуй, синий гном…». — Да?! Скажешь что я неправ? А ты тогда что думаешь? Секунду они молчали, и Желтый слышал их шаги в начале коридора, из столовой. У Зеленого была тяжелая, широкая походка, а Белый шел ровно, стараясь не шуметь. Инженер еще в первую неделю научился различать их походку и дыхание, потому мог сказать, даже чувствуя лишь вибрации на полу, кто и с кем находится. У Фиолетового была резкая и быстрая походка, словно тот куда то спешил или хотел убежать. Но дыхание было тихое и мерное. Желтый не раз отмечал контрасты в его характере и даже в поведении. — Фиолетовый. Желтый резко привстал, пустым взглядом смотря в темноту перед собой. Услышать это было так неожиданно, что он даже не подумал о том, что его могли слышать. Глаза вдруг застелила красная пелена, и он повернулся ухом к ходящим источникам звука, хрустнув шеей. Если бы они приоткрыли дверь каюты Желтого еще сильнее, то закричали бы от его исказившихся матовых черных глаз, неестественно повернутой головы и, самое страшное, двойного ряда клыков. — Этот доктор-айболит? Нахрена ему тогда лечить нас? — честно недоумевая, спросил Зеленый, и был прав: Фиолетовый оказывал любую медицинскую помощь инженерам уже не раз, будь то ожог с криками «К черту этот реактор!» или отравление от «Скажи своему подчиненному не загадывать нам жрать бумагу». С видом явно недовольным, Фиолетовый смотрел на них так, словно самолично готов был убить их скальпелем или дать вместо лекарства цианид, но тем не менее оказывал помощь. Проклинал их, но помогал. — Если он считается учёным по этим тварям, то давно бы вычислил их. Сканером, образцами, или что у них там еще есть. Зеленый на это промолчал, а вот сам Желтый стал чувствовать тревогу за Фиолетового. Медик делал все вышеназванное не один раз со всем экипажем, но и Фиолетовый, и оба предателя знали, что это было бессмысленно. Их вид считается мастером маскировки, потому что они способны изменить свое тело вплоть до крови и ДНК — конечно, это не будет чистыми человеческими образцами, лишь видимой копией, словно голограмма, но у людей пока нет таких технологий, с помощью которых они увидят различия между ложным и настоящим. Их экспедиция как раз таки и направлена на добычу материала, с помощью которого и можно будет обнаружить эту разницу. — Не знаю, слишком он…апатичный для предателя, — неуверенно протянул Зеленый. Когда оба инженера вернулись в свои каюты и голоса затихли, Желтый позволил себе упасть на спину обратно и свесить голову. В первую очередь, надо было вернуть себе человеческий вид, пока не заметили. В голове крутилась куча мыслей: «Почему Фиолетового подозревают? Он же почти единственный голос разума на этом корабле. Конечно, он нелюдим, и порой циничен, но это не повод подозревать его». Были теории и о том, что это Оранжевый мог натолкнуть Белого на такие мысли — те весьма ровно и даже приятельски общались. Оранжевый был очень расчётлив, и с начала экспедиции наметил себе Белого как алиби и способ воздействия на корабль, ибо тот был надежным крепким работягой и вообще славным малым. Ему доверяли на каком-то подсознательном уровне, видя его профессионально уверенные движения и натуру «понял — принял», — но все же он был не так психически устойчив, как Фиолетовый — это прекрасно вскрылось после первого убийства. И вот поэтому Желтый отчетливо улавливал настроение собрата и то, как Фиолетовый напрягает Оранжевого своим существованием. Медик слишком независим в своих суждениях, да к тому же является главным учёным на корабле, и, откровенно говоря, требует устранения сразу после Капитана. Чего Желтый ни разу не хотел. — Лишь бы он не нарывался — прошептал Желтый в темноту. Со вздохом, инженер вновь уставился на камеру, где должен был сидеть себе спокойно Фиолетовый. Однако, всмотревшись, инженер резко раскрыл глаза и вскочил обратно. Камера не мигала. Твою мать. Космонавт, не раздумывая, вышел в коридор как есть — в штанах и термоодежде, но без скафандра. Желтый головой понимал, что причин для беспокойства не было — ведь все в своих каютах, даже Оранжевый, а Фиолетовый не один раз покидал комнату охраны и бесцельно бродил по кораблю. За ночь он точно покидал камеры по меньшей мере два раза, чтобы заварить новый кофе. Но сейчас что-то изменилось. Желтый не сразу осознал что именно, но приближаясь к столовой, к которой вёл след запаха, он понял, что медик не собирается ее покидать. Обычно он заваривал кофе и сразу уходил, но в этот раз он был там уже слишком долго. Инженер вошёл в помещение стремительно, сходу осмотрев столы в полутьме, и еле слышно вздохнул. Медик был в порядке и сидел за столом, подпирая голову и лениво помешивая кофе ложкой. На внезапное прибытие Желтого он дернулся и коротко посмотрел на него. Будучи в одиночестве, учёный снова снял очки, и аметистовые глаза вопросительно сверкнули в темноте. Но он ничего не спросил, вернувшись к какой-то бумаге в руках. Желтый некоторое время стоял в проходе, а потом решил направится к продуктам. Во-первых: почему бы и нет, на Земле он слышал, что общая трапеза сближает людей. А во-вторых, он пытался тоже сделать вид что он тут вообще случайно и разговаривать тоже не хочет. Но продержался он так недолго: — Решил сменить локацию? — добродушно спросил он. Фиолетовый, не отрывая взгляда от бумаги, что-то промычал насчёт близости кофемашины под рукой. Завязывать диалог тот явно не собирался и не хотел, но Желтый на то и есть Желтый, чтобы с грохотом столовых приборов упасть напротив медика, заставив того придержать подскочившую кружку на столе. — Мне вот тоже не спится, — улыбнулся он, очищая спиральной полосочкой яблоко. — Будешь? Фиолетовый покачал головой. — Что делаешь? — не унимался инженер. Медик несколько секунд молчал, думая, отвечать или нет, а потом произнёс: — Небольшая немецкая машина, которая приносила проблем больше, чем танк. Шесть букв, вторая «н». Фиолетовый, наверно, надеялся заткнуть этим Желтого на час, но явно не ожидал услышать ответ моментально. — Энигма Инженер с особым удовольствием наблюдал, как сначала недоумëнно вскинул брови медик, потом нахмурился, посчитал клетки, шокировано посмотрел на Желтого, и записав слово, раздраженно простонал в потолок: — Шифровальная машина, точно… — закатил глаза брюнет и откинулся назад. — Стоило додуматься. Желтый хихикнул, ненадолго успокаиваясь. Фиолетовый снова скучает по ночам, хотя, вернее сказать, просто не может заставить себя заснуть — инженер всегда наблюдал за ним и смог понять, что медик действительно хочет спать, и даже пытался отдохнуть как нормальный человек — не без пинка Красного «Иди наконец проспись». Но не мог, ибо всегда просыпался спустя два-три часа. Иногда просто вскакивая, иногда с криком. Фиолетовый всегда видел кошмары. Желтый понимал, что пока не время спрашивать о них, однако его интересовала сама их природа. Почему медик их видит? Что в его жизни случилось такого, что в один из вечеров, еще до убийства, когда ученый снова задремал у окна во время шумных веселых собраний, он неожиданно вскочил с сиплым, но полным ужаса вздохом «Почините связь!», а потом с широко раскрытыми глазами долго смотрел на руки в перчатках, пытаясь прийти в себя. Этого никто не заметил, кроме «предателей». Желтый напевал, разрезая то, что в этом, в принципе, и не требовалось — большая часть пищи была герметично упакована в тюбики, таблетки и коробочки, которые легко извлекались и могли стать с виду привычной едой через специальный облучатель в штуке, подобной духовке. Целая индейка могла уместиться в одной таблетке. Всё легкое, питательное, и отвратительное на вкус, особенно когда ешь эту искусственную пищу на протяжении полутора месяцев. Желтому, вообще-то, плевать было на вкус — главным приоритетом так и остается пищевая ценность — но те же немногочисленные настоящие яблоки, чудом оказавшиеся на борту, он обожал так же, как и Фиолетовый свой кофе. Перейдя на другой плод, он стал тихо напевать новый мотив, подмечая все больше деталей для наблюдения. Почему Фиолетовый решил поменять комнату охраны на столовую? Разве не безопаснее было остаться там? А может и нет? Безопаснее ли было остаться наблюдать за камерами? Не один же Желтый заметил горящие каждую ночь приборы наблюдения, а Оранжевый уже и так знает, кто за ними сидит. Фиолетовый понимал, что предатели знают о его ночных похождениях? — Не боишься темноты? — мимоходом спросил Желтый с легкой улыбкой, продолжая резать продукты и краем глазом наблюдая за Фиолетовым. А если знает, что предателям он с постоянным наблюдением только мешает, то почему просто для безопасности не заперся в комнате, как остальной экипаж? И Желтый конечно признает каменную выдержку ученого, но сидеть ночью в столовой буквально на виду было просто неразумно, а не особым проявлением флегматизма. Особенно после смерти Голубого. Если, конечно, Фиолетовый не решил совместить вынужденное с полезным — иначе говоря, пользуясь бессонницей, сделать из себя приманку. По привычке закинув ноги на стол, Фиолетовый, закусывая кончик карандаша, с самым занимательным видом продолжал разгадывать кроссворд. — Вещи не изменяют своей сути при разном освещении. Что может случится? — медик лениво склонил голову к плечу, что-то записав на бумаге. Желтый, словно отзеркаливая его движения, тоже склонил голову. Фиолетовый был настолько смел, уверен, или положил на себя болт, раз действительно решился на такое? А может, приказ Капитана? Хотя, вряд ли, тот не готов жертвовать Фиолетовым. Медик не выглядел сейчас серьезно настроенным на что-то, скорее уставшим и равнодушным, как всегда. Дыхание оставалось таким же ровным, и ни один мускул не дергался, когда лезвие в руке Желтого опасно сверкало при каждом разрезе. Инженер пожал плечами. — Ну, не знаю…в темноте всегда чувствуется опасность, — хмыкнул космонавт. Какое было преимущество у столовой, которого не было в комнате охраны? Кнопка вызова. — Сама темнота ничего из себя не представляет, — бесстрастно откликнулся собеседник. Желтый поднял голову, и понял, что может быть и прав насчет этой абсурдной идеи об учёном. Как бы пофигистично не выглядел медик, но носок фиолетового ботинка «как бы невзначай» находился рядом с кнопкой вызова. В какой то момент инженер понял, что Фиолетовый просто ждёт гостя, который захочет свернуть ему шею. Ведь план то, по сути, прост — понять кто предатель, нажать на кнопку и попытаться не сдохнуть. А если умрешь, то экипаж добежит раньше, чем убийца скроется. А если и скроется, то по отсутствующим людям можно догадаться, кто это был. Слишком опасно, и очень не похоже на его стиль. — А если предатель захочет убить тебя? Наступило молчание. В столовой они так и остались одни, среди тусклого голубого освещения и небольших шумов электричества. Желтый встал и повернулся к нему всем телом с ножом в руках, а медик не изменился не только в лице, но даже карандаш в руке не дрогнул. Фиолетовый медленно поднял голову и пронзительно посмотрел в глаза Желтого. — Так убей меня. Пульс был ровным, как метроном, и аметистовые глаза смотрели неотрывно в карие инженера. Он просто провоцирует, играется. Хорошо. Желтый тоже любит игры. Ловко подкинув нож и поймав его одной рукой, он стал медленно подходить к ученому, мысленно считывая все его показатели. Сердцебиение не изменилось, дыхание тоже, мышцы расслаблены, поза непринужденная, а взгляд равнодушен — Фиолетовый словно приглашал убить его. — И что ты будешь делать, если я предатель? Фиолетовый апатично смотрел на него, лишь постукивая карандашом по краю бумаги, а Желтый подходил все ближе, уверенно и холодно. — Ничего, — просто отреагировал он. — А есть смысл? Смысла не было. Если предатель захочет, он проткнет его голову острым шипом насквозь, и дело с концом. Тот даже закричать не успеет. Фиолетовый тоже наблюдал, возможно даже гадал, поддался ли Желтый игре, или действительно собирается его убить. Инженер хотел узнать, по каким критериям ученым считывает экипаж, словно образцы в лаборатории. Какие были приоритеты? Являлась ли логика фактов и доказательств абсолютной, или все же были и эмоциональные предпочтения? Может, интуиция? Желтый подходит под эти критерии? Когда между ними осталось лишь несколько сантиметров, а в занесëнной сверху руке сверкнуло лезвие, Желтый не сдержал торжествующего смешка. Пульс подскочил. Фиолетовый неосознанно сжал кроссворд в руках, и нога едва ли, но инженер смог заметить, дернулась в сторону кнопки. Космонавт улыбнулся своей победе, и резко воткнул нож перед брюнетом. — Шучу, не волнуйся, — прошептал он в его губы, склонившись. Медик напряжëнно поглядел на него, но спустя секунду натянуто хмыкнул в ответ, возвращаясь к прежнему отстраненному состоянию. Пытаясь игнорировать безумие этого представления и держать вид, Фиолетовый выдернул нож из стола и подал Желтому. — Отрежь, если не трудно, — и кивнул в сторону яблок. Желтый весело посмеялся, приняв оружие обратно. И всë же, как быстро возвращался в норму Фиолетовый, словно боялся выйти за установленную норму эмоций больше, чем за свое здоровье. Поделившись с медиком, он спросил: — А если я человек? Фиолетовый сначала не понял вопроса, удивленно поворачивая голову за плавно обошедшим его сзади инженером, так и не съев яблоко. Склонившись к уху и положив руку на плечо, блондин спросил еще раз «Даже если я не предатель, какие у тебя были шансы?». Желтому повезло, что Фиолетовый находится в числе тех людей экипажа, которые терпеть не могут скафандр и стараются не надевать его при любом удобном случае. По телу медика пробежались мурашки от горячего дыхания возле щеки. Желтый слегка оттянул ворот плотной кофты и провел рукой выше, от ключиц к кадыку, почувствовав, как вздрогнул от таких непривычных телу касаний Фиолетовый. — Ты уж прости, но моя военная подготовка лучше твоей, — прошептал брюнет. Ученый старался повернуть голову в сторону от Желтого, но вместо этого лишь дал ему больший доступ к незащищенной шее. Инженер тихо рассмеялся, коснувшись губами кожи на том месте, где особо сильно чувствовался учащенный пульс. — Самооборона у медиков? Впервые слышу такие глуп… Но договорить он не успел. Медик без всяких предупреждений перехватил его руку и, резко нагнувшись, легко подкосил и с грохотом перевалил его через себя. Желтый даже не сразу смог понять, что он распластался на столе лицом вверх, а над ним слишком довольно, словно мечтая об этом с начала экспедиции, ухмылялся медик. Перехватив нож, тот быстро прокрутил его в руке и воткнул в стол, в миллиметре от виска инженера. — Шучу, не волнуйся, — улыбнулся Фиолетовый. — Просто не люблю оставаться в долгу.