С моих уст срывается крик

Иногда мне снятся сны. Не всегда. Чаще, свои сны я не помню. Например, заснула, а потом, будто спустя минуту наступает утро. А сны, как бы исчезают. Они все разные. Каждый сон неповторимый. В некоторых я вижу людей, которых не знаю, в некоторых людей, которых я бы хотела увидеть, в некоторых людей, которых я знаю, но видеть не хочу. В других снах случается что-то невероятное. Что-то страшное. Такие сны называют кашмарами. В таких снах может вспомниться прошлое. Может представится плохое будущее. В таких снах может случиться что угодно. Что-то, от чего можешь проснуться в четыре часа ночи в бьющимся сердцем и в холодном поту. А есть сны, которые олицетворяют твою мечту. Эти сны я люблю больше всех. Такие сны я стараюсь записать, чтобы потом вспоминать с трепетом в груди. Таких снов мало. Например, однажды мне приснился один парень. Этот парень, в то время мне очень нравился. В этом сне, я бежала по лестнице, но споткнулась, а тот парень поймал меня на руки. Да... Тогда я была влюблена, а этот сон хранился на полочке в моей памяти с названием «сны, которые я люблю вспоминать». Но, думаю, стоит рассказать вам о себе. Двадцать пять лет назад на свет появилась темноволосая девочка с серыми глазами, которые на свету становились зелёными, а в сумерках синими. Любящая её мама решила поручить такое сложное задание, как назвать дочь, мужу. А он, увидев её лицо тихо произнёс: «Хельга...». Так и появилась на свет Хельга Фикнесс. Маленькая девочка часто ссорилась со своим старшим братом. Они никак не могли поладить. Он мог её ударить. Родителям она не говорила. А зачем? Что они ему сделают? Молчала и хранила в себе обиду. Но с каждым годом, ситуация не ухудшалась, а наоборот. Хельга стала находить с ним общие темы и они становились дружнее. Когда ей было тринадцать лет, они с братом сидели на кровати и смотрели «Бэтмен против Супермена» на ноутбуке. Однажды она задала ему вопрос: «Скай, а почему ты показываешь мне фильмы о супергероях?», на что он ответил «Да потому что, лучше тебе будут нравиться какие-нибудь актёры, чем какие-нибудь сопливые мальчики-восьмиклассники.» Шла реклама и Скай тихо сказал своей младшей сестре. «Вот когда ты вырастешь и у тебя будет парень... » «Что будет? » — спросила Хельга, перебив брата. «Ты должна будешь любить его сильнее всех. Должна будешь поддерживать его. Делать так, чтобы он чувствовал себя хорошо.» На это темноволосая девочка лишь промолчала. Шли годы. С каждым днём девушка становилась всё лучше. Густые и тёмно-коричневые волосы уже доставали до поясницы, когда в порыве нахлынувших эмоций она отрезала их ножом. Фиолетовые рубашки, не блузки. Мужские фиолетовые, чаще всего шёлковые рубашки, которые она забравляла в брюки или чёрные джинсы. Всегда чёрные кроссовки на высокой подошве. Ровные стрелки, тёмные тени, пухлые губы. И вот однажды, в дождь она увидела раненого темноволосого мужчину, который лежал на мокром асфальте, на котором уже в некоторых местах были холодные лужи. Но мы забежали вперёд. Перемотаем всё на день назад. Я шла по красной дорожке в чёрном мешковатой платье, на поясе которого был чёрный тонкий и кожанный ремень. Платье доставало до колен. Чёрный шарф граманировал высокими сапогами на каблуке. Вот так вот я оделась на премьеру нового фильма со мной в главной роли. Я работаю актрисой и мне это действительно нравится. Применять на себя много разных масок. Актёр может стать врачом, балериной, космонавтом, героем, может быть кем и даже чем угодно. Психом, драконом, Богом, подростком. Он может показать своего персонажа с любой стороны. Может сделать его идиотом, которого все будут ненавидеть, может сделать его тем, кого будут любить и кем будут восхищаться. Я начала работать именно актрисой, потому что мне нравится быть тем, кем я не являюсь. Я умею лгать, говорить людям то, что они хотят услышать. Люди хотят слышать ложь, сами того не понимая. Я не люблю комплименты. Информация, которая мне всё равно не пригодится. А зачем она мне? Будто что-то изменится, если я услышу из чужих уст то, что я хорошо сегодня выгляжу. Фанаты тянут ко мне руки. Я подхожу, фотографируюсь с каждым, каждому подписываю бумажку, постер, блокнот. Мило улыбаюсь. Я не против фанатов, но они ведут себя, как звери. Кричат, визжат, это не правильно. А ведь когда-то меня унижали. Говорили, что не смогу, что нет таланта. Что я так и останусь играть в школьных спектаклях на утренниках каких-нибудь фей или ведьм. На это я лишь говорила: «вы не можете видеть будущее. Поживём и узнаем.» Так говорил мой брат. Он и сейчас так говорит, но я так давно его не видела. А сейчас что обо мне говорят? «Завидная невеста», «девушка мечты», «сильная, умная, красивая», «она, должно быть, очень счастлива», «мы её так любим», «мы ждём твоей новой роли и нового фильма с тобой», «не прекращай сниматься», «у неё такое красивое имя». А почему? Потому что я смогла показать миру свой талант, который есть у каждого, просто многие не могут его раскрыть. Это сложно, не спорю, но можно же попытаться. Когда я только начинала свою карьеру, я обивала пороги многих студий, многие мне отказывали, ибо тогда у меня не было опыта, но знаете что? Я продолжала обивать пороги и говорила: «прошу, возьмите меня! Я покажу вам, что я могу, вы оцените мой талант! Прошу!», пока меня не взяли в один фильм. Потом, меня стали приглашать те студии, которые раньше мне отказывали. Даже люди, которые говорили мне, что я не справлюсь, стали уважать. Я всегда любила своих близких. Они были единственными, чья память не умирала вместе с ними. Однажды, персонаж из книг и фильмов «Гарри Поттер» Невил Долгопупс сказал: «Люди умирают каждый день!». Мне очень хорошо запомнилась эта фраза. Ведь действительно, зачем рыдать над уже бездыханным телом человека, которого уже не спасти. Такие же люди как он умирают каждый день. Моя мама умерла, когда мне было 24 года. Ей тогда было 42 года. Я очень её любила, но не успела сказать ей это... Тогда, я была на пике популярности. Да, несомненно мне было очень сложно, я много времени тратила на съёмки и тренировки, репетиции, театр. Но я забыла, что моей маме тоже очень сложно. Тогда, разбирая в старом шкафу, я увидела фотографию, где я совсем маленькая, помогаю ей с булочками. Сижу вся в муке и счастливая. Мама тоже вся в муке, но тоже улыбается. В тот же день я купила билеты на самолёт и строго себе решила: сказать маме, как я люблю её и отблагодарить за всё, что она сделала для меня. Но когда я приехала, мой брат сказал мне, что наша мама мертва... За день до моего приезда... Я не выдержала и упав на колени, заплакала. Заплакала от осознания того, что я всегда считала себя выше неё, всегда говорила, что она не права... Но... Это всегда было не так. Я не сказала ей, что люблю. Через неделю были похороны. Там, мне отдали письмо, которое мама написала мне. «Милая, прости... Просто, ты должна это знать. Помнишь, когда ты сказала, что хочешь стать актрисой в будущем, я сказала, что ты не сможешь? Так знай, тогда, я начала думать об этом. А ведь действительно, ты могла моментально придумать оправдание, зарыдать по щелчку пальца, засмеяться, как самый отъявленный злодей. Я очень надеялась, что мои дети будут счастливы. Надеюсь, ты улыбаешься искренне. Я люблю тебя, Хельга. Знаешь почему тебя зовут именно так? Хельга — скандинавское имя. Твои глаза подходят к имени. Все любят что-то необычное. Ты исполнила свою мечту, а заодно мою. Жаль, что не доживу до твоей свадьбы. А помнишь, как мы смеялись, когда бабушка говорила, что Скай скоро внучков привезёт, а у него даже девушки не было, а отец сказал, что от тебя мы их раньше дождемся. Я так была счастлива, когда увидела тебя в фильме. Тогда, я попыталась позвонить, но в трубке были лишь гудки... Я подумала, что ты очень занята, но продолжала звонить. Прости, если я тебя обидела. Я не хотела, просто хотела чтобы тебе было лучше. Когда я запретила тебе носить обтягивающую одежду, когда тебе было 15, я помнила тот взгляд, которым смотрел на твои формы, которые были очень красивыми, один парень, старше тебя на год. Я просто не хотела, чтобы ты отдала себя этому неумелому парнишке. Хотела, чтобы всему тебя научил тот, кому бы ты хотела отдатся. Прости меня, я так виновата. Я просто хотела, чтобы ты была счастлива. Ты так давно мне не звонила... Уже много лет. Может, ты забыла о своей семье и родне? Хельга, просто помни: не выживай, а живи. Милая, ты должна знать, что я очень люблю тебя! Прощай...» Мама обрела конец. А я не успела сказать ей всё. Но ничего уже не изменить. Конец не отменить. — Спасибо... — тихо, будто боясь кого-то разбудить прошептала я, зная что меня никто не услышит и не поймёт значение моих слов. Я вспоминаю эти моменты, но зачем? Уже ничего не изменить. Прошлое не вернуть. Я должна продолжать делать то, что делала до этого. Так я потеряла маму. Кто же у меня остался? Папа и брат. Когда-нибудь и их не станет. Но это будет не скоро. А сейчас, я смотрю фильм и думаю, что мне стоило вложить в этого персонажа больше эмоций. Больше страданий и страха. Но почему я это не сделала. Я актёр, я так вижу. Вы когда-нибудь встречали таких людей, которые считают, что жизнь ужасна во всём? Что они заперты в этом месте без шанса на хороший финал? На долго и счастливо? Я, да. У моего мужа именно такой стиль жизни. Мы женаты уже 7 лет. И сколько бы он не говорил мне, как он меня любит, в свои слова он не верит. «Я люблю тебя!» из его уст звучат фальшиво. Они пропитаны опьяняющей ложью. Мне не нравится это, но для нас обоих встречаться удобно. У журналистов не возникает вопросов ко мне о личной жизни, а ему просто удобно получать секс бесплатно и ещё и от такой «идеальной булочки» по его мнению. Я не жалуюсь. Но мне очень надоели эти постоянные ссоры. Так вот, он считает, что его жизнь потеряна, что это конец, что всё хорошее уже давно не существует в этом мире. Он жалок. Думает, что если он будет постоянно ныть, то что-то изменится. Дурак. Ничего не вернуть, остаётся только найти выход из дыры. Когда всё очень плохо, есть только два варианта: сдаться, или извлечь урок. И он явно выбирает первый, в то время, как я забираю себе второй вариант. Я прихожу домой примерно к двум ночи. Стоит приготовить себе обед, если я не хочу умереть голодной смертью. Можно приготовить спагетти. Думаю, я смогу наесться этим и Рэджинальду останется. Так зовут моего парня. Тот ещё засранец. Я тихо напеваю песню, которую услышала, когда была в России. — Он решил вспомнить, Она с иронией начала читать с забавой, Но вскоре улыбка с лица пропала, Она упала, сжав в руках письмо, О котором он писал ей: «Здравствуй, милая, если читаешь эти строки, Ты молодчина! 10 лет назад, так и не сумел сказать, То что решил написать... — У тебя чудесный голос, — мужские сильные руки мягко легли на мою талию. — Здравствуй, милая... — парень коснулся своими губами моей шеи. Я повернулась к нему лицом. — Привет, Рэдж. — сухо поприветствовала я его. — Что покушать? Я безумно голоден! — Я готовлю спагетти. — А почему в два часа ночи? — почему? Ну а ты как думаешь? Может, потому что до этого я была занята? А почему ты пришёл с работы в два часа ночи?! Меня так взбесил этот вопрос, но думаю, не стоит сегодня ссориться. — Я была на работе. Ты где пропадал? Я волновалась, — я врала и не волновалась за это, ибо он не сможет вычислить, когда я лгу, а когда говорю правду. Я не волновалась, я знала, что он сутками пропадает на работе. Там спит, там ест. Я год назад прервала свои попытки как-то сблизиться. Он не уделял никого внимания мне. Постоянные ссоры и ругань стали обычным делом каждый день и вечер, когда это возможно. Я стараюсь говорить с ним мягко, стараюсь спасти наш брак, но он раздувает проблему из пустого места, а из-за какой-то маленькой проблемы, на которую мы бы раньше и внимания не обратили, сейчас становится причиной новой ссоры. Стоит признать, что тёплые чувства к нему я уже потеряла, а ведь ещё три года назад мы были счастливы. Могли разговаривать обо всём на свете, смеяться, ходить в кино, кафе, целоваться в конце концов. А сейчас он просто меня не замечает, будто меня и нет вовсе. — Ты же знаешь, что я тружусь ради нас. — Бога ради, Рэдж, нас уже нет давным давно. — Я так хочу тебя... — он жадно впился губами в мою шею и схватив за ягодицы, понёс к дивану в гостиной. — Нет, — я сделала жалкую попытку выбраться, но дело в том, что она была действительно жалкая. — Нет! — он быстро и грубо снял с меня красную кофту, в которую я переоделась, когда пришла. — Рэдж! Отпусти! Отстань! — мне было больно, когда он делал эти грубые и резкие движения. Но кто же волнуется об этом? — Рэджинальд!!! Я ударила ладонью по его наглому лицу и на мгновение он ослабил хватку, чем я и воспользовалась. Встав на ноги, я отошла к двери из гостиной, которая разделяла себя с кухней. — Ах ты... — Рэдж, успокойся. Послушай, я устала. Ты меня чуть не изнасиловал. Ты перестал любить меня, а я тебя. Давай оставим всё как есть. Я буду работать, а ты тоже. Я поднялась наверх, дабы переодеться, чтобы сходить на улицу, проветриться. Надев тёмно-зелёную худи и чёрные джинсы. В голове мелькает мысль «А что если, мне с ним не суждено было быть вместе», но внутренний голос, который был так ненавистен мне, как назойливые мысли, которые часто не дают мне спать по ночам, ибо это и был этот голос, кричал «Нет! Вы же были счастливы раньше! Просто, сейчас это прошло, ведь ничего не вечно!». — Куда ты? — блондин заметил, что я начала обувать кроссовки и включала наушники. Наконец-то он что-то заметил. — Прогуляюсь. — Можно с тобой? — Да. Я подожду тебя. — почему я согласилась? Наверно, потому что нам нужно поговорить, а холодный ветер свободно гуляющий на просторах будет уносить с собой опьяняющую ложь, которую мы можем говорить друг другу, и отдавать только чистую и невинную правду, которая действует, как соль на рану. Он быстро убежал в комнату и спустился ко мне через пять минут в чёрной толстовке и синих светлый джинсах. — Пойдём? — тихо спросил он меня, зная, что ответ будет положительным, но боясь меня спугнуть, будто он лев, который тихо подкрадывается к антилопе, потому что она на тот момент единственный шанс на продолжение его жизни, которая в свою очередь идёт круговоротом, как карусель, пока она не остановится, и его жизнь не прервётся. ********************************************* — Локи, — надо же, сам Тор Одинсон спустился со своего трона ко мне. Что бы что? Разве я недостаточно страдаю? Воспоминания о тех пытках, которым я подвергся, когда был в ужасных фиолетовых лапах Таноса и пытках, которыми теперь называют наказанием, за перенесённые жертвы мидгардцев зря, которым я подвергаюсь каждый день сейчас. Один хочет, чтобы я понял, что... А чего он хочет? — Я слушаю. — холодно, как с недавних пор говорю я со всеми, сказал я. — Наш отец... — Тор не успел договорить, ибо я прервал его тихим: «Твой отец». — Что? — Твой отец. — уже громко повторил я. — Наш отец хочет изменить решение суда. — пропустив мои слова мимо ушей произнёс Тор. — Зачем? Ему мало того, что я ходить уже не могу? Ему убить меня вздумалось? Похвально. Поиграл, а когда сломалась игрушка — выбросил. — Локи, суд начнётся через несколько минут, пошли. Я начал неторопливо вставать. Одинсон крикнул «Скорей!», но я и не думал выполнять его приказ. Любые движения доставляли мне неимоверную боль. Да, Один хорошо постарался. Сейчас главное сделать вид, что всё в порядке и никогда не простить прощения. Ну, поехали. — Брат, нам нужно торопиться. — он видимо понял, что я с трудом перебирают конечностями и обратился к двум стражникам. — Помогите ему встать и дойти до тронного зала. Не забудьте о наручниках. И они не забыли. Грубо подняли меня на ноги. Повели за сыном Одина. Хм, а я ему кто? Жалкая пародия на сына, в то время, как истинный я являюсь отродьем врага. Так ведь? Не думаю, что кому-то захочется даже заговорить с таким. Сын Лафея... Синяя кожа, красные, как горячая кровь, но в то же время обжигающе холодные глаза. Я не могу смириться с тем, во что я превратился. Быть равным Тору, это всё что мне было нужно, а сейчас, я просто хочу выжить. Выжить, чтобы потом жить. Может быть, моё сердце не разучились любить, если конечно от этого сердца не осталось одно название. Я бы хотел быть честным, добрым, хорошим, но не могу. Не я прикрепил себе статус «Бог Обмана», но оно настолько крепко ухватились за меня, что я и сам в это поверил. Убийца, обманщик, урод, монстр... С этими именами я теперь одно целое. Может, если выживу, то смогу это исправить? В тронном зале присутствующие смотрели на меня с презрением и страхом. Как будто я смогу им навредить. Навредить я смогу только себе, но куда уж больше? Я внимательно слушал всё, что говорил обо мне Один. Он медленно перечислял все мои грехи, а я продолжал задаваться вопросом. Зачем я это делал? Я ответил на этот вопрос, но из-за него появились другие. Я хотел быть равным Тору. Но вот, почему? Я умнее его, но он сильнее. Разве, превосходство должно быть именно физическим, или нужно ещё чистая кровь? А не вперемешку Йотуна и Аса. Норны, я так ужасен! После того, когда Один сказал «Напал на Мидгард и там уничтожил много людей...», он замолчал. Я насторожился. Сейчас последует приговор. Смерть, бесконечные пытки, падение в вечной темноте, лишение всего и заключение в тюрьме. Я не знал, какое выберет царь, но его не избежать. Мне не избежать наказания, за все мои грехи. — Приговариваешся к ссылке в Мидгард, где должен будешь найти девушку, из рода мидгардцев, рода, который хотел поработить, и вернутся с ней в Асгард, дабы жениться на ней. Меня вывели из тронного зала, а мысли не покидали мою воспалённую голову, будто подкидывал хвороста в костёр, не давая ему потухнуть. Открывают радужный мост. Слишком много ярких красок. Темнота и хруст в спине и ноге, который потом отдаётся болью во всём теле. Посадка была неудачной. Я лежил на сыром асфальте, не имея возможности встать. Я просто не мог. И не из-за сильной боли, а из-за того, что я не хотел портить себя ещё больше физически, морально тоже. Боль ассоциируется у меня с планом у Читаури и Таноса, с подчинением, которого я не хотел. Ко мне кто-то подошёл. Из-за темноты, которая была на улице, я не смогу рассмотреть кто это, но когда этот кто-то подал голос, я понял. — Боже, тут человек! Он еле в сознании! Рэдж, помоги!!! Ты же врач! — она продолжала кричать эти слова кому-то. — Его нужно в больницу. Тут я ему не помогу. — это был уже другой голос. Мужской, то был женский.