Заложник

      — И кто так ведёт себя, находясь в заложниках? — Перт возмущённо ткнул в экран телевизора, где привязанный к стулу герой фильма дёргался, мычал и кидал на своих похитителей испуганные взгляды.              Марк скосил глаза на Перта:              — А ты знаешь, как ведут себя заложники? Есть опыт? — в его голосе звучала нескрываемая ирония. Перт только отмахнулся от неё, заявляя:              — По крайней мере, я бы сыграл лучше.              Приподняв брови, Марк посмотрел на него уже с любопытством. Они часто обсуждали подобные вопросы: как сыграть умирающего, как изобразить скорбь, веселье, злость, но заложник — это что-то новое. Склонив голову к плечу, Марк задумчиво предложил:              — Продемонстрируешь?              — В смысле? — Перт отвернулся от телевизора и непонимающе уставился в ответ. Фильм и судьба его героя уже никого не интересовали.              — Я привяжу тебя к стулу, а ты покажешь, как надо изображать заложников. Я тебя даже на видео сниму, чтобы ты потом оценил. Проанализировал, — он приподнял уголки рта в лёгкой улыбке, но вызова не скрывал.              Вообще-то, у него сегодня был повод привязать Перта к стулу, батарее или какому-нибудь столбу. Марк весь вечер, который они проводили за совместным кино-марафоном, думал о небольшой, но успокоительной мести после сегодняшнего шоу, в котором Перту перепало от Гана столько ласки и прикосновений, сколько самому Марку не перепадало уже неделю из-за слишком загруженных и несовпадающих графиков обоих. Поэтому Марк с раздирающим изнутри недовольством наблюдал, как Ган, задача которого была найти его, не снимая повязки с глаз, сразу же застрял на Перте и тёрся об него так усиленно, будто его любимым мороженым Гана намазали. А потом и вовсе остался стоять рядом с ним, решив, что сделал правильный выбор, так и не дойдя до Марка.              Марк предательство стойко выдержал. После, когда съёмка шоу закончилась, даже выслушал оправдания Гана и согласно кивнул на обещание, что Ган исправится — и потрётся об него, и глаза завязанные будут, а вот камер не будет — значит, одной короткой прелюдией можно не ограничиваться. Марка нарисовавшаяся в голове картинка вдохновила. Он для себя решил, что как Ган придёт исполнять обещание, он с него и спросит этот должок. А вот с Перта можно спросить и сейчас. Тот хоть и сам чувствовал себя неловко во время шоу, но Марк спускать с рук ничего не хотел — лёгкие наказания для профилактики несут только положительные результаты. Чтоб потом неповадно было.              — Ну так что? — Марк сверкнул глазами из-под упавшей на лицо чёлки и демонстративно вальяжно откинулся на спинку дивана. — Рискнёшь?              — Не того на слабо берёшь, — прищурившись, Перт поднялся, притащил из кухни стул и поставил его посреди комнаты. Упав на него, он вытянул вперёд руки и кивнул Марку: — Ну, связывай.              Марк прикусил внутреннюю сторону щеки и скрыл довольную улыбку. Перт, может, и мог похвастаться хитростью, но пока до стратегических способностей Марка не дорос.              — Не так, -подойдя к нему, Марк взял его за запястья и завёл руки за спинку стула. — Держи так.              Он отошёл в соседнюю комнату, но вернулся спустя минуту, так и оставшись за спиной Пертой. Тот вздрогнул от прикосновения холодного металла к коже и тут же поднял взгляд, запрокидывая голову, чтобы посмотреть Марку в лицо:              — Откуда у тебя наручники?              — Ты не хочешь знать ответ, — насмешливо ответил Марк ему, легко защёлкивая хоть и тонкие, но стальные обручи на его запястьях. Перт неловко поёрзал — чувствовать себя скованным ему не очень нравилось. Но отступать он не хотел. В конце концов, изобразить небольшую сценку ради развлечения не трудно. Вдруг и правда такой опыт пригодится.              Но в курсе ответа быть хотелось — хотя бы для того, чтобы поставить в неловкое положение при удобном случае и Марка. Перт знал не много людей, у кого дома на расстоянии вытянутой руки лежат наручники. Точнее, он вообще никого не знал, у кого были хотя бы спрятанные в дальний угол наручники, а Марк, вон, принёс их за считанные секунды.              — Что, пытаешься добавить острых ощуще… — договорить он не успел — Марк ловко накинул ему на рот скрученное тонкое полотенце для рук, завязывая его на затылке. Перт протестующе замычал и недовольно уставился на Марка, когда тот обошёл его и оказался к нему лицом.              — Я воспроизвожу ситуацию, — тот выразительно приподнял брови — настолько выразительно, что у Перта невольно от затылка вдоль позвоночника сбежали мурашки. Это выражение лица Марка он знал — ни к чему приятному и хорошему оно обычно не приводило. Желание изобразить заложника моментально сошло на нет. Сразу захотелось обратно на диван, чтобы узнать, чем закончился фильм, который Марк уже поставил на паузу.              Снова замычав, Перт дёрнулся и инстинктивно попытался высвободить руки, но наручники удерживали надёжно. Полотенце, несмотря на попытки избавиться и от него, вытолкнув его изо рта языком, тоже оставалось на месте. Марк, наблюдая за ним, хмыкнул:              — Ты уже начал показывать мастер-класс, или это репетиция?              Перт свёл брови к переносице, но даже протестующе замычать не успел из-за зазвонившего телефона. Марк обернулся на звук и, глянув в экран, принял вызов:              — Да, — слегка нахмурившись, он кивнул невидимому собеседнику. — Да, хорошо. Сейчас выйду. Жди на углу, возле дома не припаркуешься — в это время всё занято, — отключившись, он бездумно кинул телефон обратно на диван и повернулся к Перту: — Посиди тут минут двадцать. Мне отойти надо.              Вскинувшись, Перт замотал головой. На такое он не подписывался. Марка очень хотелось пнуть, Перт и попытался, только не дотянулся. Глядя на его дрыганье, Марк вновь усмехнулся и пошёл к входной двери, по пути хлопнув Перта по плечу:              — Да не напрягайся. Я скоро вернусь. Заберу вещи и сразу обратно, как раз у тебя будет время настроиться, атмосферу прочувствовать, в роль заложника войти. Наслаждайся, — лёгкого сарказма в голосе он и не пытался скрыть. Теперь он по-настоящему чувствовал себя отомщённым. В изначальном плане у Марка не было куда-то уходить, он просто хотел помариновать Перта в таком положении подольше, раз уж случай выдался, но обстоятельства сложились ещё удачнее. Марк не переживал, что что-то может произойти — он действительно собирался вернуться, как заберёт привезённые ему вещи. Может, только из вредности постоит в коридоре подольше, понаблюдает, как Перт себя чувствует. Он и дверь ради этого не стал запирать, чтобы не оповещать о своём возвращении щелчком замка.              Перт раздражённо фыркнул и снова зазвенел наручниками, которые оказались на удивление прочными. Шумно задышав, он попытался успокоиться. В конце концов, действительно ничего совсем уж плохого не происходило. Перт даже попробовал извлечь выгоду из ситуации, закрыл глаза и на самом деле начал настраиваться на роль заложника. Чтобы хоть так утереть нос Марку, когда тот вернётся. Отвлёк звук хлопнувшей двери. Перт вывернул шею, уверенный, что вернулся Марк, но тут же замер, когда услышал голос, который никак не ожидал услышать, находясь в настолько невыгодном положении.              — Почему дверь не заперта? — спросил Ган из недр коридора. Перт втянул голову в шею и крепче закусил полотенце. Он сидел спиной к входной двери в полутёмной комнате, скованный наручниками и с полотенцем вместо кляпа — ситуация была слишком глупой и двусмысленной, чтобы её можно было как-то адекватно объяснить.              К счастью, Ган не пошёл сразу в комнату. Краем глаза Перт смог увидеть мелькание в коридоре, Ган на мгновение выглянул и затараторил сразу из коридора, шурша чем-то:              — О, ты уже сидишь. Сиди так. Я сейчас приду.              — М, — коротко ответил Перт. То, что Ган в полутьме комнаты, освещённой только приглушенным светом от экрана телевизора, не узнал его и спутал с Марком было очевидно. Перт бы с удовольствием указал бы на эту ошибку, но мог говорить только лаконичным мычанием. Оставалась надежда, что Ган не станет снимать и выкладывать ничего в инстаграм, когда обнаружит его в таком положении.              Реальность оказалась ещё внезапнее. Перт удивлённо моргнул, когда от двери вновь послышался шум. Повернувшись, Перт невольно округлил глаза и даже промычать забыл, увидев Гана с маской для сна, надвинутой на лицо, в свободной полурастёгнутой рубашке, стоящего прямо в дверном проёме — выдвинув вперёд одну ногу и отставив обнажённое бедро.              — Решил загладить вину прямо сегодня, так что молчи, я должен тебя найти сам, — объявил Ган. Перт уже откровенно вытаращил глаза. Нет, он знал, что у Марка с Ганом всё уже давно ушло от дружеских и рабочих отношений, но никак не ожидал, что Ган из тех, кто напялит на себя маску и скажет что-то про заглаживание вины.              Ган, не получив ответа, сделал небольшой шаг вперёд и тут же ударился коленом о низкий стол. Зашипев от боли, он потёр ушибленное место и скривился:              — Я, конечно, понимаю, что по правилам я должен найти тебя сам, но помоги мне немного.              — Ммм, — снова подал голос Перт. Хотя, наверное, лучше не стоило. Потому что Ган сразу вскинулся на звук, шагнул увереннее, вильнул бёдрами и тут же смёл со злосчастного стола горшок с искусственным цветком. Тот глухо упал на пол — прямо под ноги замершего Гана. На месте Гана, Перт бы уже снял маску и подошёл бы нормально. Может быть, и план с соблазнительной походкой удался. Или хотя бы он увидел, что идёт совсем не к тому, к кому ожидает.              Но Ган был упрямым — это Перт тоже знал. Поэтому, едва не навернувшись, споткнувшись уже об горшок, Ган выругался, опять застыл и, тряхнув волосами, сказал:              — Подожди немного. Я дойду. И в этот раз не ошибусь с выбором, — уверенно вздёрнул подбородок он. — Потрусь об тебя так, что умолять прекратить будешь!              Приподняв брови, Перт уже с интересом принялся наблюдать, как Ган опускается на четвереньки. «Странные у вас игры», — подумал он, но любопытство разыгралось лишь сильнее. Склонив голову набок, Перт во все глаза смотрел, как Ган ползёт навстречу заглаживанию вины. Несчастный горшок с цветком укатился в угол после того, как Ган его оттолкнул, а вот диван на его пути двигаться с дороги не спешил. Ударившись о подлокотник лбом, Ган снова зашипел, потёр ушиб и повернулся на сдавленный и приглушённый смешок Перта.              Ситуация постепенно начинала превращаться из двусмысленной в цирк, но от это менее абсурдной не стала.              — Не смешно, — обиженно заявил Ган и ткнул пальцем в сторону Перта. Точнее, ткнул он совсем в другую сторону, но Перт его переубеждать не стал — возможно, не только из-за того, что не мог. — Я тут для тебя стараюсь.              — Ммм, — протянул Перт, качая головой. Старались не для него. Он вообще сомневался, что Марк оценил бы ползающего по полу и сбивающего вещи Гана, который только чудом ещё ничего не разбил себе.              «Может, ему для этого и нужны наручники?», — отвлечённо подумал Перт, теперь наблюдая, как Ган меняет траекторию и наконец движется в правильной направлении. — «С таким энтузиазмом только обездвиживать и остаётся. Хотя… Ой!», — закончить мысль Перт не успел — на его колени легли проворные ладони, развели их в стороны и, скользнув по внутренним сторонам бёдер, оказались у самой ширинки.              Перт мысленно заорал — к такому он точно не был готов. Заглаживание вины превращалось в её отягощение. Вслух же он смог только выдавить жалобное:              — М.              — Тебе нравится? — Ган понял «м» по-своему. Положил подбородок на одно из колен, потёрся о него щекой и, двинув рукой чуть выше, забрался под футболку Перта и погладил голый живот. Перт невольно его поджал и панически выдал:              — Мммммм!!!              — Очень нравится? Я всё слышу. А ты сегодня менее сдержан, чем обычно, — Ган снова сделал свои выводы — неправильные — и улыбнулся, медленно проводя языком по губам. Перт сглотнул.              Было бы глупо не признать, что Ган выглядел соблазнительно в этой маске, слегка всклоченный, с влажными губами и желающий угодить. Перт такого Гана не знал, поэтому невольно жадно смотрел на него, то и дело кусая полотенце.              Перт знал весёлого, жизнерадостного и шумного Гана, который за минуту придумает сто способов отшутиться — ровно пятьдесят из которых окажется убийственным сарказмом. А Гана, который будет соблазнять, гладить по полоске коже прямо над поясом джинсов одной рукой, а второй неторопливо двигаться к груди, Гана, который склоняется и касается живота губами, оставляя на нём поцелуй, Гана, который вырисовывает языком влажные узоры, Перт никогда не видел. И представить не мог, что это его может действительно завести.              И ведь заводило. Тело вело себя предательски. Перт даже зажмурился на мгновение, чувствуя, как в штанах становится тесно.              Всё осложнялось тем, что Марк скоро должен был вернуться. И если он был недоволен утренним происшествием настолько, что Ган вечером пришёл заглаживать вину, то Перт боялся подумать, как Марк отреагирует на эту ситуацию. Боялся и не думал. Потому что не получалось — Ган уже расстёгивал его ширинку и стягивал джинсы. «Вот это скорость!», — почти с восхищением заметил Перт, снова закрывая глаза, но теперь уже от поглаживаний приподнявшегося члена. Бельё с него снимать Ган не спешил, но губами продолжал исследовать низ живота, поочерёдно обводя языком бедренные косточки, пока ладонь неторопливо сжималась и разжималась на члене.              Не реагировать и оставаться спокойным было невозможно. Перт издал шумный выдох, опять жмурясь, и невольно двинул бёдрами вперёд, когда наконец сдвинул резинку белья вниз и дотронулся кончиками пальцев до головки члена. Проведя по ней большим пальцем, Ган внезапно замер. Только его горячее дыхание оседало на внутренней части бедра.              — И почему ты остановился? — голос Марка слышался, словно сквозь вату. — Продолжай. Очень занимательное зрелище.              Ган невнятно пискнул. Перт распахнул глаза и тут же встретился с острым взглядом Марка, нависающим над ними. Ган внизу дёрнулся, но хватка Марка, держащего его за волосы и не дающего толком отодвинуться от Перта, была мёртвой.              Даже по той части лица Гана, что оставалась не скрытой маской, просматривалось замешательство. Ладонь дёрнулась к маске, но Марк её перехватил, крепко сжимая:              — Не снимай.              Перт непонимающе уставился на Марка, но тот на него уже не смотрел — склонился к затылку Гана, медленно потершись кончиком носа за ухом. Слабо прикусив мочку, слегка потянув её зубами, Марк заговорил, понизив голос:              — Не на такое заглаживание вины я рассчитывал.              Дёрнувшись, Ган слегка скривился и попытался вывернуть голову на звук голоса. Марк не позволил, удерживая в прежнем положении. Второй рукой он прошёлся вдоль спины Гана, надавливая и прогибая его, крепко хватая за бедро, навалившись сзади.              — Марк, — дрогнувшим голосом сказал Ган. — Это не смешная шутка, прекрати.              — Согласен, мне тоже не смешно, — кивнул Марк. — Мало того, что ты сегодня тёрся, словно кот, объевшийся валерьянки, о другого, так теперь я возвращаюсь домой, а мой утешительный приз снова достаётся не мне.              — Кто здесь? — Ган снова попытался снять повязку с лица, но Марк ловко перехватил его за запястье, заводя руку за спину.              — Может, попробуешь угадать? Сегодня днём у тебя не очень получилось, но ты получил второй шанс. И, смотри-ка, в этот раз задача легче — ты точно знаешь, что это не я.              — Какого чёрта у тебя дома кто-то другой? И почему он не сказал ничего? — Ган поморщился и всё-таки смог слегка отодвинуться. Марк, говоривший почти шёпотом, вес его навалившегося тела и тон, которым он говорил, бередили сознание и нервы. Марк злился — и Ган это чувствовал каждым нервом. Но вместе с этим он ощущал и то, что Марк заведён. Это было странно, неправильно, но такое настроение передавалось и Гану. Марк играл — Ган решил подыграть. По крайней мере, до тех пор, пока его самого правила этой игры устраивали.              — О, — Марк, почувствовав, что Ган оставил слабые попытки сопротивления, одобрительно провёл пальцами по его затылку, ослабляя хватку в волосах, но не выпуская их совсем. Подняв взгляд на красного от смущения и возмущения Перта, он усмехнулся, выразительно посмотрев на полотенце в его рту: — Он сейчас не может говорить.              Сузив глаза, Перт замотал головой и снова замычал. Если этим двоим их игра нравилась, то он был в самом невыгодном положении: со спущенными штанами, полувозбужденным членом, связанный и абсолютно беспомощный. Соглашаясь сегодня прийти к Марку, он планировал посмотреть фильм, а не стать его участником — тем более, когда фильм явно отдавал эротической направленностью. Перт на такое не подписывался.              — Установим правила, — Марк же мнением Перта совершенно не интересовался. Он скользнул ладонью с затылка Гана на его шею, принуждая запрокинуть голову. Огладив кожу прямо под челюстью, слегка сжав горло пальцами, он склонился к выглядывающему из-под рубашки изгибу плеча и прошёлся по нему губами. Завершив дорожку поцелуев, каждый из которых Ган чувствовал небольшим ожогом на чувствительной коже, он вновь оказался возле уха. — Угадаешь, кто это, я тебя прощу и за утреннее происшествие, и за то, что увидел сейчас. Но не рекомендую использовать тот способ, который ты собирался, когда я вошёл. Зато, заметь моё великодушие, ты можешь пользоваться руками.              Прозвучавший намёк был слишком очевиден. Ган вскинулся, и Перт был уверен, что под повязкой он прищурился. «Твою мать», — успел подумать Перт, прежде чем ладонь Гана снова двинулась по его колену. Ган был азартным — это знали все. Марк тем более, поэтому сейчас без труда — и, судя по всему без зазрения совести, по мнению Перта — надавил именно на эту точку, а Ган, который слабо, но ещё сомневался в успешности происходящего мероприятия, окончательно сдался и вовлёкся в устроенную игру.              Он провёл рукой выше, в этот раз не прикасаясь к члену Перта, а снова положил ладонь на его живот, скользнул ей вбок и провёл до груди, несильно сжимая между пальцами сосок. Изо рта Перта невольно вырвался выдох, приглушённый полотенцем. Марк посмотрел на него исподлобья, приподнимая одну бровь. Перт ответил злым взглядом загнанного в ловушку зверя. Собственное положение ему не нравилось, но тело предательски реагировало на проворные и как будто точно знающие, что нужно делать, чтобы ему, Перту, понравилось, руки Гана.              — Смотри-ка, — снова понизив голос до хриплого шёпота, проговорил Марк, продолжая смотреть на лицо Перта, — кому-то хочется большего, — он опустил взгляд ниже — туда, где вновь окрепший член Перта требовал к себе больше внимания, чем поглаживания пальцами его груди.              Единственное, чего сейчас хотелось Перту — это послать Марка в задницу с его сомнительными играми. И, к своему стыду, хотелось Гана. Перт никогда не рассматривал его в такой роли. Даже не задумывался о том, что тот может быть сексуальным, раскованным и очень умелым. Перт знал как факт, что Ган — красивый. Но это красота была простым, понятным и каким-то немного отстранённым понятием. Вокруг много красивых людей. Да и самому Перту тоже есть чем похвастаться. Только в данную минуту та самая красота Гана, сидящего у его ног с приоткрытыми влажными губами, скользящего ладонью по рёбрам опять вниз, обводящего кончиками пальцем бедренные косточки и ямку пупка, вызывала тяжесть внизу живота и заставляла приливать кровь к и без того крепко стоящему члену.              Медлить дальше Ган не стал. Он ощущал горячее дыхание Марка на своей шее и то, как тело перед ним чувствительно реагирует, слегка подрагивая, на каждое прикосновение. Это распаляло не только фантазию — Ган заводился, и не удержался от тихого, но протяжного стона, когда одна рука Марка легла на его ягодицу и сжала её, стаскивая вниз бельё. Перт застонал вслед за ним, потому что Ган, отзываясь на касание Марка позади себя, сжал его член в ладони особенно сильно. До сладкой истомы. Перт вновь зажмурился, пережидая волну удовольствия и силясь позорно не кончить от одного звука голоса Гана и пары ритмичных движений пальцев на его члене, а когда открыл глаза, то понял, что зря.              Марк и Ган целовались. Влажно, глубоко, с непрекращающимся приглушёнными чужим ртом стонами Гана. Рукой двигать он не перестал, но теперь снизил темп, больше гладил и доводил этим Перта до невольных покачиваний бёдрами навстречу — насколько это можно было сделать в его положении. Дело было не только в этом, дело было в самой представшей картине — развратной, полной похоти и желания. Перт видел порно, он не был монахом или девственником, но оказалось, что прогнувшийся в пояснице, откинутый спиной на грудь Марка Ган, широко открывающий рот, отвечая на поцелуи, нисколько не смущающийся постороннего и трущийся бёдрами о грубую ткань джинсов Марка, теперь будет его самым порочным и развратным воспоминанием.              Воспоминанием, в котором он чувствовал себя наблюдателем. И доставшееся ему по глупой случайности место в первом ряду потом сожгут и выкинут, как что-то незначительное. Перт и чувствовал себя так же: обычным способом развлечься, а не полноценным участником происходящего. Ему не нравилось, всё его сознание протестовало по поводу такой роли в чужих утехах, но тело открыто наслаждалось. Перт продолжал невольно покачивать бёдрами навстречу неторопливо ласкающей его ладони и не мог оторвать взгляда от лица Гана, от его мокрых губ, от горла, которое Марк то и дело поглаживал кончиками пальцем или, отвлекаясь от поцелуя, покрывал едва заметными отметинами, большая часть из которых не продержится на коже и пары часов.              Неожиданно Перт поймал себя на мысли, что если бы у него были свободны руки, он бы сам притянул к себе Гана, вторгся в его рот языком и слабо укусил, чтобы тоже вызвать эти бередящие все нервы стоны. Фантазия была настолько реальной, что Перт даже сжал скованные за спинкой стула руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, чтобы хоть немного отрезвить себя.              — Ускорься, — скомандовал Марк, кидая взгляд на Перта с проступающей краской на лице и шее.              Ган послушался, снова увеличивая темп и тут же снова срываясь, когда Марк толкнулся между его ягодиц пальцами.              — Подготовился, — хмыкнув, Марк погладил вход и надавил уже увереннее.              — Рассчитывал на другие игры, — не остался в долгу Ган. Марк прокрутил внутри него пальцы, задевая чувствительные точки, чтобы вызвать короткую, но сладкую судорогу по всему телу, и, поставив подбородок на плечо Гана, уточнил:              — Ты не доволен теми, что есть? Не отвечай, ответ мне уже известен, — он опустил свободную руку ниже и погладил возбуждённый, истекающий смазкой член Гана по всей длине, вновь заставив того застонать, запрокинув голову и подставляя жадному взгляду Перта открытую шею, порозовевшие щёки и приоткрытые губы, с которых срывались так сильно сводящие его с ума звуки. Перт, не осознавая, что делает, потянулся вперёд, но был остановлен не только наручниками, но и предупреждающе острым взглядом Марка, не отрывающего губ от светлой кожи в изгибе плеча Гана. Оставив там слабый след от зубов, Марк слегка отстранился и, сев удобнее, задвигал обеими руками в едином темпе, заставляя Гана окончательно сорваться со своего ритма, замереть и полностью упасть в то удовольствие, которое сейчас дарили только ему. Но Перту и не требовалось ничьей помощи. Хватало только зрелища выгибающегося в оргазме Гана, чтобы кончить самому, пачкая тёплую ладонь, продолжающую лежать на его члене.              — Какие молодцы, — в голосе Марка прозвучала нескрываемая ирония. Но недовольным он себя не чувствовал. Несмотря на раздражение и раздосадованность утренним событием, сейчас, проконтролировав весь процесс от начала до конца и не дав перейти ту грань, действия за которой его опять начали бы терзать, он ощущал себя практически спокойным. — Почти одновременно, — выждав ещё мгновение, которым он воспользовался, чтобы оценивающе посмотреть на тяжело и шумно дышащего через нос Перта, он поднялся на ноги и, зайдя за его спину, освободил запястья.              Перт начал действовать раньше, чем понял, что именно хочет сделать. Рывком дёрнувшись вперёд, он вплёл пальцы во влажные у корней волосы Гана и притянул ближе к себе, наконец жадно накрывая его губы собственными. Ган слабо застонал, но отозвался почти моментально, встречая его язык своим и послушно открывая рот сильнее, когда Перт, подчиняясь неконтролируемому инстинкту, надавил большим пальцем свободной руки на подбородок.              За маску на лице Перт потянул одновременно с тем, когда начал отстраняться. Ему хотелось взглянуть на лицо Гана, наплевав на установленные Марком правила. Он о них и вовсе забыл, впрочем, Марк никак протест не высказал, только фыркнул где-то над их головами.              Ган щурился даже от тусклого света, но выглядел просто восхитительно. Перт провёл тыльной стороной ладони по его щеке, когда Ган, моргнув, полувопросительно проговорил:              — Перт?              Тот бездумно кивнул, продолжая разглядывать его слегка растрёпанного, раскрасневшегося и плавающего ещё в послеоргазменной дымке, поэтому не слишком удивлённого Гана, чей взгляд только-только начал проясняться. Опять потянувшись к нему, чтобы ещё раз воспользоваться моментом и поцеловать, Перт недоумённо уставился на руку, опустившуюся ему на плечо.              — Достаточно, — сказал Марк. — Заканчивайте.              Он недвусмысленно намекал, что Перту пора уходить, вспомнить, что он был только зрителем, которому повезло стать временным участником спектакля, но постоянную роль ему никто давать не собирался.              Перт медленно кивнул. Он посмотрел на Гана, проводя языком по пересохшим губам. Тот притягивал взгляд своим видом, продолжая сидеть на полу в съехавшей с одного плеча рубашке. И Перт понял — ему точно пора. Потому что ещё несколько секунд, и он, несмотря на тяжёлую руку Марка на плече, сорвётся.              — Я пойду, — севшим от напряжения голоса проговорил он.              — Да, — кивнул Марк, кладя ему на колени пачку влажных салфеток. Перт почти машинально вытерся и поспешно направился в коридор, думая лишь о том, что отсюда надо бежать. И больше никогда не соглашаться на роль заложника. По крайней мере, не в квартире Марка.              — Постой, — Ган вдруг подскочил и вышел к нему, когда Перт почти закончил шнуровать кроссовки.              Кинувший ему в спину взгляд Марк наблюдал пару мгновений, но оставил их наедине. В конце концов, им действительно было что обсудить. А в том, что Ган останется здесь, вместе с ним, он не сомневался. И то, что сразу же пойдёт в спальню, как закончит все церемонии с Пертом, чтобы продолжить и дойти до логического финала этой долгой, странной, но крайней возбуждающей прелюдии — тоже не сомневался.              — Да? — Перт выпрямился и переступил с ноги на ногу. Он продолжал чувствовать себя немного растерянным и смущённым, но Ган излучал только уверенность. Как будто не он десять минут назад дрочил кому-то неизвестному с завязанными глазами.              Шагнув к нему, Ган взял его за плечи и, наклонившись, быстро, почти невесомо, едва ли не невинно поцеловал в губы. Но Перт всё равно невольно отшатнулся и уставился на Гана ещё более изумлённо. Тот рассмеялся:              — Маленькая благодарность, — он подмигнул ему, и мысли Перта моментально закрутились в вихре догадок. Глупым Перт никогда себя не считал.              — Пи’Ган, — медленно и недоверчиво проговорил он, — ты с самого начала…              — Тшш, — Ган приложил палец к его губам и, снова оказавшись ближе, понизил голос: — Я не перепутаю Марка ни с кем даже в темноте. И неужели ты думал, что я, желая кого-то соблазнить, так долго полз бы к нему по полу, сшибая на своём пути мебель? — он тихо рассмеялся и осуждающе, но слабо ткнул Перта под бок. — Увидел, что Марк с менеджером, когда подъезжал сюда, ему кучу пакетов отдавали. Так что мне просто нужно было протянуть время, чтобы он вернулся в нужный момент. А то он бы свёл меня с ума из-за утреннего происшествия.              Перт приоткрыл рот, но тут же закрыл. Умение Гана быстро разработать такой рискованный, но всё равно сработавший план восхищало. Перт этого и не скрывал, глядя на Гана во все глаза, не в силах и слова вымолвить от удивления.              — Оставим это нашим маленьким секретом?              Очнувшись, Перт прищурился, чуя выгоду уже для себя.              — Одного поцелуя мало для того, чтобы это осталось нашим секретом, — его откровенно использовали, пусть он и получил свою долю удовольствия, но оставлять это без внимания Перт не собирался. Шагнув уже сам к Гану, заставляя его отступить к стене, прижавшись к ней лопатками, он выжидающе уставился на него. — Что ещё предложишь?              Ган слегка поморщился. Вот никто ж его за язык не тянул. Увлёкся и хотел просто ещё немного подразнить Перта перед тем, как тот уйдёт, а теперь сам оказался в итоге загнанным в угол.              — Коллекционное издание фильмов с Лау? — проговорил он, вжимаясь затылком в стену.              — Мало, — Перт покачал головой.              — Хорошо, — Ган обречённо вздохнул. — Я отдам тебе любую из своих пластинок.              Это Перту уже нравилось. Он помнил, что коллекция у Гана обширная, и он в ней точно сможет подобрать то, что ему понравится, и то, что найти где-то ещё если не невозможно, то точно очень сложно. Но останавливаться только на этом он до сих пор не собирался. Поэтому, обнажив зубы в улыбке, он ненароком погладил Гана по продолжавшей притягивать взгляд шее.              — И в следующем матче ты болеешь за «Ливерпуль», — он знал, что это смертный приговор для Гана. Тот действительно даже побледнел от возмущения, но всё-таки выдавил:              — Ладно, — и подтолкнул Перта к двери. Они и так уже здесь задержались. Дожидаться Марка с вопросами, почему они так долго прощаются, точно не стоило — это свело бы все усилия Гана на нет.              — Не жалеешь, что пришлось многим пожертвовать? — выйдя за порог и обернувшись, спросил Перт, продолжая улыбаться. Сейчас он чувствовал себя больше победителем, вытянув из Гана самое ценное: деньги на коллекционное издание фильмов, винил и вынужденную фанатскую любовь к тому футбольному клубу, название которого Ган в обычное время использовал, как почти ругательство.              Перт хмыкнул себе под нос.              — Это того стоило, — неожиданно весело проговорил Ган. Снова почувствовав подвох, Перт нахмурился. Ему хватило доли секунды, чтобы связать и довольство Гана, и его слова.              — Пи’Ган, ты ведь и утром знал, что это я? — такого коварства от Гана Перт не ожидал, поэтому снова почувствовал себя немного восхищённым. И невольно расплылся в улыбке.              — А этого я тебе не скажу, — коротко рассмеявшись, Ган выразительно взглянул на него и захлопнул дверь, оставляя Перта только с разочарованной мыслью: «Надо было просить болеть за «Лидс».              А потом, уже спускаясь по лестнице, с ещё одной, но уже более оптимистичной: «В следующий раз попрошу». И в том, что следующий раз будет, Перт был уверен. Договорённости договорённостями, но у него теперь тоже есть козырь в рукаве.