***
Голодно. Не знаю, пытались ли меня освободить, расшатали ли магическую клетку, раскололи ли статую — но, нутром чую, выбралась я из своего заточения только потому, что чувство голода стало просто невыносимым. — Школа Дружбы?.. Забавно… Тваечка… Я бросила лишь один усталый взгляд на окружающие меня стены. Не обратила внимания и на дрожащий свет лампы, лившийся из коридора. Мои мысли были заняты лишь едой. Как на меня такая голодуха нашла? Заклинание каменного плена все живые процессы останавливает. Но жрать хочется, словно бы я в жизни ничегошеньки ни ела. В животе пусто. Вообще ничего нет, ни единой крошки. По коридору я то шла, то тащилась, опираясь на стену (было дурно). Туго сообразила, что настенные лампы не горят, и слабенькое освещение даёт лишь луна. Так, значит, в столовую можно не соваться… Но я знаю и иные места, где можно раздобыть пищу. Причём куда вкуснее, чем сытный, но пустой школьный свекольник! Передо мной показалась дверь учительской. Совершенно не раздумывая и не обращая внимания на осторожные шорохи сзади вваливаюсь внутрь и направляюсь к холодильнику. Что? Воровать плохо? Даже не начинайте. Эти пони посадили меня в каменный плен. Да они на коленях должны передо мной… Ай! Надо срочно поесть. Открыла дверцу. Свет залил мою исхудавшую фигурку. Странно, но обилие тарелок с приготовленными завтраками меня не слишком привлекает. Вот это да! Похоже, за время отсидки ещё и привередой успела стать. Я должна поесть! Должна, даже если это будет каша с комочками! А, собственно, чего отходить от кассы? Без всяких церемоний принялась поглощать тарелку за тарелкой. Прямо так, из холодильника. Лёгкий салат из свёклы и сельдерея? Не возражаю. Сено обыкновенное? Отличная закуска. Гора сладостей? Умяла всё, без остатка. Яблочное пюре? На что только семья Эпплов горазда, а? Съедаю за один присест. Морковь с мёдом и лесными ягодами? Отправляется в мою ненасытную топку. Макароны с хлебом, сладкой картошкой и тыквой? Э-э-э-э… Знаете, я столько углеводов не сожгу. Пожалуй, оставлю. Холодильник оказался опустошён наполовину, а вот результатами я всё ещё не довольна. Вместилось-то в меня еды много. Даже, слишком много. Голод, конечно, зверский, но мой желудок до заточения столько явно не вмещал. Но, что самое странное — голод никуда не пропал. Я смотрела на всё это кулинарное разнообразие и мучительно пыталась понять, что со мной происходит. Подумала бы, что еда не успела утрястись и начать перевариваться — вот организм и думает, что я ещё не сыта. Только в том-то и дело, что я ощущаю себя наполненной! Я… наелась! Но сверху желудка не прекращает зудеть… Ну назовём его второй желудок, что ли. Я даже попыталась через силу впихнуть в себя завтрак Старлайт. Я объелась, но совершенно не утолила голод. — Коузи Глоу? Что ты творишь?! Ой, помяни беду… Поднялась на ноги и развернулась. В дверях учительской стояла Старлайт Глиммер. Она левитировала фонарь рядом с собой, недоумевающе смотря на меня. Я должна была бы расстроиться (Нашли, поймали! И не успела из школы выбраться), но голод затмевал всё. Усилием воли заставила себя вернуться в реальность и захлопнуть истекающий слюнями рот. Давай, Коузи. О еде подумаешь позже. И не из таких передряг выкарабкивались. Я глубоко вздохнула и включила талант. … Мой талант изменился???!!! Вглядываюсь — нет, это не совсем так. Я всё ещё могу определить эмоции Старлайт. По её сморщенному лбу, зажатой стойке, перекинутой за ногу передней ноге (и множеству других деталей). Но мне и не нужно было вглядываться в язык тела! Эмоции витали вокруг Старлайт, я видела это облако из сожаления, недопонимания, растерянности. Я почти могла почувствовать его во рту. И это лишь первый слой! Если то, что витало снаружи согласовывалось с результатом моего таланта с точностью часов, то внутри, поглубже, клубилось что-то поинтереснее. Вновь неуверенность, но и счастье, радость, напряжение, и нечто самое сладкое, самое приятное, от чего аж язык сводит... Любовь? — Коузи, ответь мне пожалуйста! — взмолилась Старлайт. — Ты меня пугаешь! Но я, зачарованная этим клубком чувств, молча подошла к ней и привстала на задние копыта, поднимая голову на один уровень с Глиммер. Никогда бы не подумала, что эмоции могут выглядеть так вкусно. Я не осознавала, что делаю, действовала на инстинктах. Раскрыла рот и начала откусывать этот дымящийся клубок кусок за куском, чувствуя, как свербящая пустота внутри наконец-то начала пополняться. Старлайт осела на пол и не сопротивлялась. Не хотела? Не могла? Мне было без разницы. Чем больше я брала, тем больше хотелось взять. Я хотела высосать все чувства досуха. Вдруг Старлайт слышимо простонала. И сквозь дурманящую дымку вкуснейших восторгов, умиротворения и любви я своим обычным талантом разглядела реальную, настоящую боль. Наваждение как копытом сняло. Я с трудом оторвалась, захлопывая разинутый рот. Старлайт распласталась, обессиленная и недвижимая. Эйфория спадала с каждой секундой. Стук сердца стремительно учащался, пока я в ужасе хваталась за голову, пытаясь понять, что только что произошло. Я с голодухи набросилась на живую пони, словно дикий зверь?! Начала жрать эмоции? Только Кризалис так делала. Но я-то не она! Я ведь… Сердце ухнуло в бездну. Нет, нет… этого не может быть… я не могу быть этим чудовищем… Отступилась от Старлайт, не переставая ощупывать себя. Вот только сквозь мягкую шерсть повсюду начинало проступать нечто жёсткое. Или мне так кажется? Натолкнулась крупом на что-то холодное и развернулась, не в силах выдавить из себя и крика. Посреди плывущих в тумане стен школы стояло зеркало. Моё отражение в нём стремительно таяло; сквозь розовую шерсть проступал чёрный панцирь. Подняла взгляд, ища глаза. Но в них не осталось ни зрачков, ни белков; только сплошной, сетчатый розовый смотрел на меня в ответ. Внутри меня потемнело. Ещё чуть-чуть и я полностью ударюсь в панику. Невольно вспомнился перевозной кинотеатр, где показывали фильм ужасов. И, ровно как и там, повсюду сквозь мою любимую розовую шёрстку (нет! Я не могу её потерять!) выступали чудовищные черты. Жучьи крылья… клыки… дыры в теле… Нет! НЕТ! Но прежде чем с моих губ сорвался вопль, на меня из ниоткуда набросилась невидимая тень, охватывая и одеялом прижимая меня к полу. — Не бойся, Коузи. Теперь всё будет хорошо, — раздалось над моей макушкой. Я не могла вспомнить владелицу этого величественного, нежного голоса; но в миг почувствовала себя под защитой. Паника притупилась. — Но ведь я… Я-я-я-я же теперь… — В этом нет ничего страшного, Коузи. Вспомни чейнджлингов из школы Дружбы. Все они живут нормальной жизнью. Тебе не придётся скрываться ото всех и жить в одиночестве. — Но-но… — Хэйзы обязательно примут тебя! Они простили тебе похищение магии Эквестрии, а в этом превращении ты даже не виновата! Ой! Как я могла забыть? У меня же есть семья! Хувз, Эмеральд, Даймонд, Руби… Они не бросят меня. Точно не бросят. Я это знаю. Страх отступил на мгновение. И, словно бы дожидаясь этого момента, всё ещё плотно обнимающая меня тень легонько ткнула меня по лбу рогом: — Спи.***
Сфера наконец-то сменила картинку дрожащей от ужаса, свернувшейся в клубочек чейнджлинга на ровный серый. Это хорошо. Коузи ушла в сон без снов, где сможет хорошенько восстановиться, набраться сил перед следующей ночью и забыть про этот ужасный кошмар. Луна поднялась, вытирая пот со лба. Сзади раздалось горестное кряхтение. Посреди ничего, над и под мириадами звёзд, лежал завязанный бантиком Дискорд. Он давно бросил всякие попытки пошевелиться и теперь лишь иногда испускал горестные вздохи. — Объяснись, — повернулась Луна. Её голос не дрогнул, но в глазах плескалась ярость ночного холода. — Помнишь наш разговор в том милом прибрежном городке, когда вы пытались обвинить меня в освобождении Коузи? Мне тогда пришла в голову замечательная идея, обратить Коузи в чейнджлинга. Я ещё вслух её озвучил. И она никак не выходила из моей головы. Я обязан был узнать, что получится! Но, пытаться воплотить её в реальность мне не хотелось. Хватило и одного раза вызволить Коузи; знаем, чем это закончилось; повторять не буду, спасибо. И вчера меня осенило! Можно же провернуть схему во сне! Опускать Коузи при засыпании в аккуратно созданный для неё мир, а по пробуждению стирать воспоминания о пережитом! Дискорд вздохнул. Он попытался вытянуться, но лишь сильнее скрутил себя в узел. — Очевидно, соваться в домен повелительницы снов и кошмаров было чересчур опрометчиво. Ваша светлость жаждет назначить наказание? Я слушаю. Луна хмуро оглядела Дискорда с головы до кончика хвоста, словно бы оценивая его. — Ты дашь Пинки-клятву больше не мешать Коузи своими выходками. — Без твоего явного на то разрешения, и выходки, в которых я задел Коузи нечаянно, не в счёт, — буркнул Дискорд, сжимаясь из узла в крендель. — Должен был уточнить детали. Пинки-клятва — это тебе не шутки. А так — невелика потеря. Эта барышня и без моей помощи сеет хаос во всём, к чему прикасается. — Ещё в ближайшую неделю каждую ночь ты будешь помогать мне бороться с кошмарами. — Это можно обустроить, — кивнул Дискорд, чеша бородку коготком. — Даже пообещаю не наводить свои порядки в мирных снах. Но за отсутствие превращений пони с бензопилами в пудинг не ручаюсь. — И я расскажу обо всём Флаттершай. — Месяц, — побледнел Дискорд. — Месяц работы вместо недели, но ты хранишь молчание. Договорились? — Нет, — холодно отказала Луна. — Ты подверг испытанию неокрепшую психику жеребёнка в момент её наибольшей слабости — во сне. Я хочу, чтобы ты усвоил этот урок. И, судя по невыносимо горестному выражению лица Дискорда, Луна не сомневалась — этот урок он запомнит надолго.