ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть вторая. КИРИОН

Кирион понимал, что прятаться вечно у него не получится. Уехать из Замка «по делам» тоже, так как метель не кончилась, и дороги пока не чистили. К обеду ему пришлось спуститься в трапезный Зал. Эльвинг была уже здесь и не спеша подошла к нему. — Как Ваша рука, лорд Кирион? — Голос ее был приятным и мелодичным. — Не стоит Вашего внимания, миледи, — ответил он и невольно взглянул на нее. Она была необыкновенно хороша и казалась не намного старше него, хотя Кирион знал, что она была всего лишь на три года моложе матери. Он ощутил изысканный аромат, исходивший от нее, и ему стало интересно, пользуется ли она душистыми маслами, подобно его сестрам и другим знатным барышням, или это ее собственный запах. — Вы превосходно танцуете, и мне с сестрой было бы очень приятно, если бы Вы почаще бывали во Дворце и принимали участие в наших торжествах. К тому же у принца Эльдариона мало по-настоящему достойных друзей, и ему так не хватает Вас. — К сожалению, принц Фарамир, мой дед, уже очень стар, миледи, и я должен помогать ему. Боюсь, я не смогу часто бывать в Столице. — Жаль, что его любимый сын и Ваш отец покинул нас так рано. — В голосе ее слышалось неподдельное участие. Принцесса подошла ближе. — Увы, миледи, — ответил он чувствуя, как по щекам растекается румянец, делая его еще привлекательнее. Фэамир заметил замешательство брата, подошел к ним и лихо поклонился Эльвинг. — У нас здесь есть отличный пруд, миледи. Летом мы будем ловить там лягушек, — заявил он. — Лягушек?.. — Ага, и жаб. Мне Эделион говорил, что видел там во-о-от такую жабу — и всю в бородавках! — со счастливой физиономией заметил мальчик. — Вот как?! Но для чего они вам? — Жабу можно посадить кому-нибудь в сундук, например Эарвэн. Представляете, как она подпрыгнет? А Вы любите жаб, миледи?! — Я… не задумывалась над этим. — А мы и Вам можем подсадить… Вот Вы и узнаете. — Думаю, что все же это не лучшая идея, малыш. — Эльвинг заставила себя улыбнуться. — А еще Эарвэн и Линдиссэ боятся дождевых червей. Они такие противные и так извиваются! — Фэамир смотрел ей в глаза. — Правда?.. — А еще можно поймать ужа. Вы знаете, как отличить ужа от ядовитой змеи, миледи? — Нет, но я не собиралась их ловить... — Если у змеи на голове есть пятнышки, напоминающие уши, то это уж, а если нет… — Глаза мальчика азартно горели. В Трапезную вошел Принц, и все устремились к своим местам. Кирион предложил руку Эльвинг и проводил ее на почетное место, которое она обычно занимала, а сам сел рядом с Фарамиром. После трапезы принцесса попросила Кириона показать ей Сад. Он предложил ей прогуляться с Эарвэн, сославшись на то, что сестра знает Сад намного лучше, но его уловка не сработала. Скоро надев меховые плащи они спустились вниз. Деревья были укрыты снегом, на лужайках лежали сугробы, но садовники уже расчистили дорожки, и прогулка обещала принцессе быть приятной. Они не спеша шли меж белых деревьев и кустарников. — Сейчас Белый Сад и в самом деле белый, — произнесла Эльвинг, нарушив молчание. — Летом он полон белых цветов и потому тоже в полной мере оправдывает свое название. — Правда? Это, должно быть, необыкновенно красиво. Надеюсь, мне удастся посетить его поздней весной и увидеть во всей красе. Кириону ничего не оставалось, кроме как пригласить принцессу в Замок и заверить ее, что Принц и остальное семейство будут рады ее видеть. — Вы любите зиму? — продолжила она. — Обычно нет, но снежные зимы мне нравятся. — В Гондоре снежные зимы редкость, в Арноре они случаются намного чаще. Пройдя еще сотню ярдов, они увидели на засыпанной снегом лужайке лорда Анариона, который, к большой радости Мардила и Амариэ, строил небольшую снежную крепость. «Надо почаще играть с Амариэ, — подумал Кирион, — она тоже осталась без отца, причем совсем маленькой». — Ваша сестра очень удачно вышла замуж, — заметила принцесса. — Да, Пиннат-Гэллин — это еще и родина ее матери. — Кем была ее мать? — Дочерью всадника из отряда лорда Хирлуина Прекрасного, но боюсь, Вам его имя мало что скажет. Капитан Гвиндор из Гвардии Цитадели — ее брат. — Пиннат-Гэллин — благодатный край и, насколько я помню, имеет выход к морю. — Да, миледи, это так. — Вы любите море? — Да, миледи. — Эльдарион говорил мне, что Вы около двух лет служили на корабле и неоднократно отправлялись в плавание. — И это верно. Снова пошел снег, снежинки падали на его густые пышные волосы и не таяли. — Вернемся в Замок, миледи? — предложил он, и принцесса была вынуждена согласиться. Когда они оказались в холле, Кирион, сославшись на дела, попросил позволения удалиться, и оставил ее. Придя к себе, он решил написать письмо Минастану. Снизу раздавались радостные вопли Фэамира, Амариэ и Мардила, вероятно, игравших в снежки. Кирион не возражал бы присоединиться к ним, но, поскольку он сказал принцессе, что занят, его появление около снежной крепости показалось бы странным. Он просидел у себя в комнате до вечера и даже ужин попросил подать к себе. Вечером пришел Дед. — Ты не заболел? Тебя почти не видно… — Простите, милорд, но я так устал от них. — Понимаю, но надо уметь терпеть гостей. Даже если они высокопоставленные и навязчивые. — Все немного сложнее. — Сложнее? — Да. Похоже, принцесса Эльвинг неравнодушна ко мне. — Ты уверен? — Увы, да. Мне говорила об этом Эарвэн, капитан Аксантур, и я сам это почувствовал. — Это неудивительно. К тому же ей давно пора замуж. — В этом и дело, милорд… Я слишком молод для нее. — Дело только в этом? — Принц сел у камина и внимательно смотрел на внука. — Наверное, нет… Я хочу выбрать спутницу жизни сам, а не быть выбранным. — Она нравится тебе? — Не знаю. Она очень красива, но для меня как… Как искусно выполненная картина. Я отдаю должное ее красоте, но она не трогает меня. Не будем же мы любить картину или статую просто за их внешнее совершенство. Ночью снегопада не было, утром дорогу к Осгилиату расчистили, и гости, наконец, приняли решение вернуться в Столицу. Задерживаться дольше просто не было смысла: Кирион не показывался и вышел лишь попрощаться, а Эарвэн уезжала вместе с ними. Еще через день уехала и Фириэль. Расставание было невеселым, так как молодую женщину очень тревожило, что она может больше не увидеться с Дедом. Фарамир обнял и благословил внучку, ее мужа и правнука. Кириону стало жаль сестру, и, чтобы немного отвлечь ее, он предложил проводить их до Осгилиата. Фэамир немедленно стал упрашивать взять его с собой, и старший брат нехотя, но согласился. Во второй половине дня они добрались до древней Столицы и попрощались. Скоро снова повалил снег, и Анарион, поразмыслив, решил остановиться на постоялом дворе. Кирион же и Фэамир покинули Осгилиат еще до снегопада, и он застал их в пути. «Вот ведь…» — с досадой подумал юноша. Лошадям все тяжелее было идти по снегу, а на улице начало темнеть. «Еще и этот поросенок со мной увязался.» — Кирион обернулся и взглянул на брата, облепленного снегом. — Скоро Замок? — довольно бодро спросил тот. — Боюсь, что нет, и мы здорово влипли. — Почему?.. — Гляди, дороги почти не видно, и вот-вот стемнеет. — Что делать? — Не знаю… Смотри вокруг, если увидишь огонек — скажи. Они снова двинулись вперед. Юноша все время проверял, не отстает ли Фэамир, но кобыла мальчика утомилась, и когда он обернулся в очередной раз, его было едва видно. Кирион подождал его, спешился и взял обоих коней под уздцы. — Так ты хотя бы не потеряешься, — проворчал он. — Прости. — Фэамир, если я и сержусь, то только потому, что ужасно переживаю за тебя… И извинения с сожалениями нам не помогут. Они снова двинулись вперед, снегопад не заканчивался, огней было не видно, как и дороги, а идти наугад становилось опасно. Кирион вздохнул, подошел к ближайшему дереву и привязал лошадей. — Кирион… — Что. — Я боюсь… — Малыш, бояться надо было раньше. Сейчас надо думать, как переждать ночь. — Кирион… Мама… и Дедушка. Юноша закусил губу. — Ничего не поделаешь. Дедушка знает, что я легко не сдаюсь. Кирион с помощью кинжала начал обламывать ветки ели. Из веток и мокрого снега юноша соорудил подобие укрытия, оставшиеся ветки пошли на подстилку. Наконец, они забрались туда, и старший брат прижал к себе Фэамира. — Замерз? — Немного. — На, перекуси, — старший брат вытащил кусок буженины и немного хлеба. — Ага, — сказал Фэамир. — Спать нельзя. — Почему? — жуя спросил ребенок. — Можно не проснуться. — Не пугай меня. — Я не пугаю. Говорю то, что есть. — Кирион подышал мальчику в лицо. — Вот что... давай я заделаю снегом выход… теплее будет. Какое-то время они сидели молча. Юноша распахнул свой плащ и укрыл им брата. Тот прильнул к нему. — Скажи что-нибудь… — велел Кирион. — Что? — сонно отозвался Фэамир. — Что угодно, нам нельзя спать, — сказал юноша подавляя зевок. — Как думаешь, нам попадет? — Меня сейчас это волнует меньше всего. Хотелось бы, чтобы Дедушка решил, что мы заночевали в Осгилиате. — Тогда он не будет сильно волноваться? — Надеюсь. Но вскоре, несмотря на все усилия Кириона, Фэамир все же уснул. Юноша сидел в кромешном мраке, прижимая к себе младшего братишку. Он вспомнил свою ночь в море: «Выдержал тогда, выдержу и сейчас…» Время остановилось. Когда он проснулся, было уже относительно светло. Он в ужасе наклонился к Фэамиру. — Фэамир!.. — У-у… — сквозь сон пробурчал тот. — Просыпайся, метель кончилась. Чем скорее мы доберемся до замка, тем скорее согреемся. Юноша вылез наружу. За ним, щурясь, выбрался Фэамир. — А где дорога?.. — Наверное вон там… — А лошади смогут идти по такому снегу? — Должны. Главное, теперь можно ориентироваться, и есть надежда, что мы не свалимся в присыпанное снегом озеро, например… Фэамир забрался на лошадь, Кирион сделал то же самое, и они тронулись в путь. Дорога едва угадывалась под толщей снега, лошади шли очень медленно, и Замка они достигли лишь незадолго до полудня. Стражники открыли ворота, двор был расчищен от снега. — Принц Фарамир сильно волновался? — осторожно поинтересовался юноша у одного из грумов. — Разве вы не заночевали в Осгилиате? — спросил тот. — Ну, мы же не предупредили… — нашелся Кирион. — Мне кажется, что нет… — Хвала Небу… — пробормотал он. Внезапно он понял, что устал, замерз, проголодался и хочет лечь. — Фэамир, скажи, чтобы тебе сделали горячую купальню. Только не ленись, обязательно надо прогреться… — Хорошо… Кирион прошел к себе, снял сапоги, придвинулся к камину и начал греть ноги. В комнату пришел Дед. — Заночевали в Осгилиате? — Не совсем, — сказал юноша, глядя на огонь. — В одном из Селений по пути? — Мама сильно волновалась?.. — Волновалась, но я ее постарался успокоить. — Спасибо, милорд, — улыбнулся Кирион и снова повернулся к огню. — Мы ночевали в сугробе. — наконец признался он. — В сугробе?! — Не сводя с него глаз, Принц подошел и опустился в соседнее кресло. — Непогода застигла нас на полпути, причем ближе к Осгилиату… Становилось темно, было не разглядеть пути, пришлось заночевать прямо рядом с дорогой. — Как вы не замерзли?! — На улице было все же не слишком морозно. Я сделал что-то вроде шалаша из еловых веток и мокрого снега. Когда Принц ушел, юноша разделся, забрался в кровать и мгновенно провалился в сон. Проснувшись, он первым делом пошел к младшему брату. У того были Дед и лекарь. Кирион вопросительно посмотрел на них. — Отогрели. — Хорошо. — А ты был в купальне? — вмешался Фэамир. — Нет. — Так всегда… — вздохнул мальчик, — меня заставляешь, а сам не делаешь. — Себя мне не жаль. — Так нельзя, Кирион, — сказал Принц. Юноша вернулся к себе и снова лег. Он все же простудился и несколько дней провел в постели. Когда старший брат не спал, у него в комнате болтался Фэамир и, как мог, развлекал его. — А если бы пошел в купальню, то не заболел бы… — Мальчик скинул башмаки, забрался на кровать Кириона и смотрел на брата. — Я промочил ноги, когда шел по глубокому снегу. — Почитать тебе? — Почитай. — Голова болит? — Немного. Фэамир взял книгу, лежащую на столе у брата, и раскрыл ее. Из «Истории» выпало письмо. Мальчик поднял его. «Моему Кириону в день совершеннолетия…» — прочитал он. — Отец и тебе приносил письмо?! — Наверное... — Но... как же!.. Значит, его еще отпускали. Значит… — Фэамир взглянул на брата. — Твое совершеннолетие было чуть больше года назад… Значит, один раз в год… — Не значит, Фэамир. Не значит. Отец написал мне и тебе по письму и утешил нас… Не знаю, когда он теперь сможет прийти… И сможет ли… Мальчик расстроился. — Мы плохо знаем, что там. Но мы точно знаем, что отец очень любил… любит нас, — поправился Кирион. — Дай. — Он протянул руку, и брат отдал ему письмо. — Можно мне прочесть? — У тебя есть свое, малыш… — Кирион закрыл глаза. Через пару часов Принц заглянул в спальню внука. Врачи сказали, что простуда не опасна, но он все равно тревожился за Кириона. Он тихо подошел и склонился над ним. В руке спящего юноши лежало письмо. Дед аккуратно забрал его. «Моему Кириону в день совершеннолетия…» Как хорошо он знал этот почерк, но… Ведь Эарнил умер более чем за два года до этого события. Юноша открыл глаза. — Как ты себя чувствуешь?.. — Лежу… Фарамир помолчал. — Откуда у тебя это?.. — Я нашел его в шкатулке в кабинете отца. — Получается… он заранее написал его?.. — Да. И Фэамиру на тринадцать лет… — Правда? — Да. Фэамир был на седьмом небе от счастья. Он решил, что отец написал его на том свете и лично принес ему, пока он спал… Я не стал разубеждать его. Теперь он свято верит, что отец где-то живет, и что когда он умрет, они обязательно встретятся. — Кто знает, возможно, так и есть… Я бы очень хотел этого… — негромко сказал Принц, присаживаясь на его постель. — Но в любом случае мы не можем получать оттуда письма… — Кирион грустно улыбнулся. — Мне писем не было? В той шкатулке… — вдруг спросил Фарамир. — Нет, милорд… — Если бы действительно знать, что смерть — это не разлука навсегда… — Многие в это верят… — Многие во что только не верят… — отмахнулся Принц. — Хотелось бы, чтобы это на самом деле было так… — Пока мы не окажемся там, не узнаем. Хотя… Однажды я позвал отца, и он приснился мне. — Боюсь, это был просто сон. Он иногда снится и мне... — Дед вздохнул. — Написать вам заранее письма, чтобы спустя годы вы не чувствовали себя покинутыми… Это так на него похоже. — Нам необыкновенно повезло с отцом... А мне повезло, что я прожил рядом с ним почти восемнадцать лет... Фэамир и, особенно, Амариэ были еще маленькими. — Когда я потерял отца, я был уже совсем взрослым. Почти в два раза старше тебя. К сожалению, по глупости и самоуверенности я поссорился с ним, а помириться нам не довелось… Меня ранили, а когда я очнулся, отец был уже мертв. До сих пор не могу простить себе этого. — Уверен, что он простил Вас… — Я не сомневаюсь в этом. Но как бы я хотел попросить у него прощения. Если бы души оставались живыми, то я мог бы сделать это хотя бы после смерти… И, конечно, встретиться с твоим отцом. Кирион сел на постели и обнял Деда. — Ты горячий. Ложись… (C) 2020 murzwin