Двое в детском доме

-Ну, слушай у нас и так забот хватает, а еще и этого впихнули. -Одним беспризорником больше одним меньше. Какая разница. -Ты бы знала что про него в больнице рассказали. Это сын художника, который несколько премий получил заграницей, у него еще квартира на Невском и жена артистка, ты ёе точно видела в кино. Что могло случиться с ними такого, что ребенок стал сиротой? Может он ненормальный или больной? С хорошими детьми никогда плохо не происходит. -Хватит деревню разводить пошли мальчишку встречать. Две женщины вышли во двор детского дома. Первая работала здесь из-за маленькой, но зарплаты и пьющей подруги, а Вторая еще пыталась понять и любить детей, но это быстро угасало. -Здравствуйте, забирайте этого, — во дворе работник детской комнаты милиции отдал документы, пакет с одеждой и тощего, рыжего мальчишку в огромной куртке не по размеру. -Здравствуйте. Вещей побольше удалось собрать? -На первое время хватит, а там уже вам искать. -Лишние хлопоты, — вздохнула Вторая и отвела милиционера в сторону. –Скажите слухи правда? -Полнейшая. -Тогда почему ребенок у нас, а не у родителей? -Это материалы уголовного дела. Отец в СИЗО, а мать умерла. Как говориться известные люди тоже заканчивают свой путь как обычные люди и родители из них не получились.  Сын к счастью не такой. Психиатр уверен что Разумовский нормальный, умный и спокойный ребенок. И он очаровательный может кто-то из спонсоров его возьмет. -Не тот возраст. Старше пяти почти не берут. Ладно надеюсь не до встречи. -Вот и я так же думаю, — они пожали друг другу руки и разошлись. Сережа оказался самым спокойным ребенком за этот год. Он мало разговаривал, старался учиться, не пытался сбежать, даже не курил. А еще он оказался слабее других. Сверстники его не приняли. Для них Рыжий был домашним, милым, непонятным, пугающим своими быстрыми ответами. Оказался тем что надо сломать и выбросить. Засаду ему устроили на прогулке. Компания сначала занималась своими делами, ждала когда воспитатель уйдет, а Разумовский отойдет к деревьям. Сережа не искал потребности в общении. Больше его волновало рисование и мысли. Он рисовал картины художников-классиков, рисунки были близки к оригиналам и шокировали окружающих. Ребенок так не может. Тем более детдомовский. А он пытался с их помощью вспомнить почему он здесь. Еще в больнице он понял, что с ним произошло страшное и придется максимально врать что бы избежать противного слова «псих».  В его памяти осталась квартира, где на стенах висят репродукции Ботичелли, Микелианджело, Айвазовского, комнату заливает солнце, а деревья покрылись огненной листвой мама готовит на кухне, а дальше… горло сжимают и валят на землю. -Бей его! Удары палок, ног обрушиваются на него, вырваться или закричать он не может, его крепко держат за руки, ноги. Он видит серое небо, злые лица мальчишек и его переполняет ответная злоба, осознание своей непохожести. -Харе бить! Давно в карцере не были? Он слышит не знакомый голос, и удары прекращаются.  Тишина. Встает шаткой походкой, идет на задний двор. Сплевывает кровь, касается разбитой губы пальцами. Он уже видел кровь на своих ладонях. Но откуда она была тогда?  Перед глазами смешались окровавленные руки на фоне листьев и собственные ладони в луже крови на полу. Где же это было? Лицо искажается, дергается от острой боли в затылке. -Эй, чудик. Все нормально? Раздается знакомый голос и перед Сережей появляется мальчишка в черной, кожаной куртке. -Да, — Сережа прислоняется к стене дома. Надо скорее прогнать мельтешащие картинки, не хватало чтобы его избили снова. Незнакомый мальчишка выглядит взрослее, серьезнее. -Тебя не давно привезли что ли? -Откуда знаешь? -Здесь всех новеньких бьют поначалу. Или с лестницы толкают, но это проходит. С тобой как то жестко слишком. -Это из-за психушки и уроков. Я быстро справляюсь, а они на фигне застряли. -Ты правда псих? — спрашивает мальчишка с интересом. -Нет, конечно. Был бы им сюда бы не отправили. -Согласен. Я Волк кстати или Олег. Пошли губу замажу, а то воспитатели догадаются что ты дрался или тебя били. -Сережа. А что будет если им рассказать? -Либо плохо тебе, либо ничего. Надсмотрщикам срать что с тобой происходит, лишь бы ты не сдох здесь. Они зашли в спальню для старших. Для них это было закрытым местом, таинственным, как и сами старшие. Они были на шаг ближе к жизни за забором, той жизни которая была желанной, пугающей, при упоминании о ней страх смешивался с любопытством, сердце начинало биться чаще. У старших были деньги, они носили кожаные куртки или спортивные костюмы, качали мышцы или вдыхали дурь. В их спальне были такие же двухэтажные, железные кровати, но каждая койка имела свою особенность. Этим они и отличались от младших. Они были одинаковыми, и в то же время отличались. Олег пошел копаться в ящике, Сережа с незаметной брезгливостью отодвинул шприцы, ложки и сел на подоконник ближе к свету. -В в детдоме же нельзя эту дрянь держать? -А воспитателям пох. Лишь бы не у них на глазах. Все равно многие отсюда скоро уйдут. Ты тоже наркоту терпеть не можешь? — Олег подошел к нему с банкой йода и чистым платком. -Да. Не вижу в ней смысла. Почему ты пошел к старшим? Почему они тебя испугались? -Я тоже.  Потому что я старшим иногда ключи у завхоза краду и сбегаю удачно отсюда иногда. Просто погулять, все равно здесь делать нечего. И дерусь я лучше всех. -Повезло. Я уже мечтаю исчезнуть отсюда. -Не бзди. Прорвемся. Будем жить лучше главное держаться вместе я тебе помогу если что. -Вместе? Ты хочешь дружить, что ли? — Сережа с недоверием отнесся к такому бодрому настрою мальчишки. -Типа того. Просто знаешь, -Олег сел напротив Сережи. –Одному тяжело продержаться здесь. Я здесь с рождения мать с папашей не помню. Короче в этом плане мне проще, но стать наркоманом вдыхать дрянь и колоть вены я не хочу.  Не для этого я сильнее всех. Серёжа задумался. Дети ему не нравились, он не понимал их, а они не понимали его. Олег же будто бы знал как его заинтересовать, тоже был одиночкой, но умел за себя постоять. Добиться своей независимости силой или хитростью. -Раз так давай держаться вместе.