***
— Мисс Грейнджер, если вы так и продолжите нарезать сушёный корень мандрагоры, то вам светит карьера безнадёжной домохозяйки. И я буду вынужден поговорить с директором о том, чтобы исключить вас из списка студентов моего факультатива, — хмурясь, процедил зельевар. Гермиона лишь устало вздохнула и тихо извинилась. Её руки тряслись от напряжения, из-за чего не получалось сделать всё правильно. Сегодня ночью она совсем не могла уснуть. Кашель рвался из глубины. Соседки по комнате уже начали поглядывать на неё с волнением, так как чуть ли не каждые десять минут она бегала в туалет, а впоследствии вообще около часа там провела. Благо, существовали заглушающие чары и никто не слышал эти надрывные хрипы. В последнее время девушка начала использовать обворожительные чары, чтобы скрыть бессонные ночи от друзей. Ей не хотелось, чтобы донимали вопросами и выжигали душу взволнованными взглядами. Пусть лучше всё остаётся так, как есть. — Я бы попросил вас зайти ко мне после уроков, мисс Грейнджер, — добавил Снейп, уходя к другому студенту. Желудок сделал сальто. Она боялась предположить, зачем он её позвал. Чёрные листики внутри немного пожухли. О, как она надеялась, что это не просто так. Такая отчаянная и пустая надежда. Но девушка не могла не верить. Ей так этого хотелось. День прошёл почти незаметно. Только Гарри запомнился тем, что пытался выведать причину её странного поведения. Действительно. Ведь теперь Гермиона всё меньше проводила время с ним и Роном, предпочитая сидеть у дуба возле озера или курить на вершине Астрономической башни. Постучавшись в кабинет профессора, подождала, пока не откроется дверь. Внутри было на удивление тепло. Разожжённый камин придавал уютности обстановке голых стен подземелий. Сев в одно из кресел, напряжённо вгляделась в пуговицу на рубашке зельевара. Она не могла посмотреть ему в глаза. Боялась, что утонет. — Мисс Грейнджер… Не успел мужчина закончить, как его перебили: — Гермиона, профессор. Лучше зовите меня по имени. Девушка надеялась, что после того, как спасла ему жизнь, у них появилось право звать друг друга по имени. Для начала хотя бы по отношению к ней. — Мисс Грейнджер, — настаивал Снейп, — я прекрасно понимаю, что в течение войны вам было сложно. Но она — закончилась, и пора перестать ею жить, — выдохнул мужчина. Слышалось потрескивание камина, пока он подбирал следующие слова. — Вам уже девятнадцать лет. Через пару месяцев закончится учёба, мне бы хотелось, чтобы вы встретили своё будущее в здоровом виде. Гермиона зажмурила глаза. Ей было неприятно, что он думал о том, что скоро освободится от капкана в виде всезнайки Грейнджер. Однако, душу грело то, что Снейп заботился о её здоровье. Это самое лучшее, что она услышала от него за всего годы их знакомства. Приятное тепло патокой разлилось внутри неё. Этого было достаточно, чтобы приступы перестали донимать хотя бы пару дней. Так ей казалось, пока не услышала дальнейшие слова: — Я настоятельно советую перестать злоупотреблять алкоголем. Уверен, мистер Уизли хочет, чтобы у вас родились здоровые дети, поэтому… — Дальше Гермиона не слушала. Она не хотела понимать, о чём говорил профессор. Какой Уизли? Какие дети? Если ей осталось так мало жить… — У меня долг жизни перед вами, я бы не хотел… — Так вот в чем проблема. Он не хотел оставаться виноватым. Чёрные листья зашевелились, царапая лёгкие. Они начали подниматься вверх по гортани, пока Гермиона не почувствовала трудность в дыхании. — Мисс Грейнджер, вы меня слушаете?! О, да, Северус, слушаю, но отчаянно не хочу слышать. Гермиона резко поднялась с кресла и выскочила из мрачного кабинета. Она бежала так далеко, лишь бы не догнал Снейп и не понял, что происходит. Ей не нужна жалость. Ей не нужно его чувство вины. Резко перед глазами появилась кромка чёрной воды. Ноги по инерции прошли ещё несколько шагов, пока не оказались по колено в холодном озере. Гермиона согнулась, стараясь выкашлять, выблевать всё растение, внутри живущее. А листики как будто издевались: всё продолжали расти и расти. Это было невыносимо больно. Пальцы окрасились багряным цветом, пока пытались достать всё, что мешало ей дышать. Жаль, что так нельзя вытащить и болезненную любовь. Мокрые от слёз щёки овеяло холодным ветром. Пока приступ не утих и она не начала успокаиваться. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Нельзя думать о его словах, ведь тогда день смерти точно настанет быстрее. Но у неё не хватало сил взять себя под контроль. Мозг судорожно осмыслял монолог, произошедший в подземельях. Теперь Снейп заботится о её здоровье из-за долга жизни. Ну что за ирония. Мерлин. Она и так умрёт. Умрёт от любви к нему. Блять, сколько пафоса в этих словах. Но было не до шуток. Нельзя позволить ему узнать о болезни, иначе он всё поймёт по тому, какое растение она выплёвывает каждый день. Он ведь особенный, ему цветы не нравятся. Только чёрные кусты, похожие на крапиву. И тогда Северус не сможет проигнорировать долг жизни и заставит сделать операцию. Но Гермиона на это не пойдёт. Любовь — это единственное, что её держит. Желание касаться и воровато бросать взгляды на него в Большом зале или на уроках. Мечты о том, что когда-то и ей он подарит улыбку. Колени подкосились, и она упала в воду. Вокруг плавали багряно-чёрные листья, пока лунный свет озарял поверхность озера. Если не знать, что тут случился приступ ханахаки, то заметить растение невозможно. Чёрная вода, на которой плавали любимые чёрные листья Северуса. Ну что за романтика. Тело продрогло. Кое-как поднявшись, девушка выбралась на берег и заклинанием высушила одежду. Не хотелось идти мокрой в школу. Белый дым сигареты сопровождал её на пути в замок. Курить она начала после каждого приступа, надеясь, что табак как-то повлияет на семена кустов внутри лёгких. Но так просто не бывает.***
Время уходило. Гермиона это чувствовала телом. Чёрные листья уже начали пробиваться через кожу, из-за чего каждый раз она заходила в ванную самой последней, пытаясь вырвать их с корнем. Но они вырастали вновь и вновь. Привычкой стало носить глухую чёрную одежду. Все думали, что Грейнджер так отдаёт дань уважения погибшим на войне. Но в реальности на чёрном просто не видны следы крови. За ней шлейфом витал травянисто-металлический запах. Кто-то даже подходил и спрашивал название духов, на что она лишь хмыкала, бросала слово «смерть» и уходила не оглядываясь. Когда девушка заходила в гостиную Гриффиндора, все замолкали. И, Мерлин, как она ненавидела эту тишину. Как будто все всё понимали. Ни черта подобного. Только Гарри и Малфой знали. И от первого она специально отдалилась, взяв с него обещание никому не рассказывать. Боялась, что глаза друга, наполненные слезами, однажды выдадут её. Или она сорвётся. Другого не дано. Второй же тенью следил за ней и помогал скрыть следы приступов от других. Иногда делился изумительными сигаретами, которые достались в наследство от отца. Гермиона до сих пор не знала, почему Драко заботился о ней. Но ей и не хотелось думать о причинах. Какая разница? Это ничего не поменяет. Только Снейп, как на зло, будто чувствуя, что это точно её добьёт, стремился на каждом уроке высмеять, оскорбить или унизить. Но не проигнорировать. Никогда.***
Была звёздная ночь, когда она услышала, что кто-то поднимается по лестнице. Но Гермиона даже не приняла попытку спрятаться, не было смысла. Она чувствовала, что всё скоро закончится. — Почему я не удивлён, встретив вас здесь, мисс Грейнджер? Он неслышно подошёл к другому концу перил. И тут девушка чётко осознала, почувствовала кожей, что всё. Это последний их разговор. Она точно скоро задохнётся. Поэтому лучше поговорить сейчас. Тогда будет шанс умереть с другими мыслями. Может… может, вдруг что-то получится изменить? — Я знаю, что вы любили маму Гарри, сэр, — выдохнув дым, продолжила: — Скажите мне, как вы не умерли? Я думала, что такая отчаянная любовь спровоцирует появление ханахаки? Северус нахмурился. Ему не понравилась тема разговора. Тем не менее, это едва ли не первое полноценное сказанное предложение от неё спустя месяц их разговора в подземельях. Всё-таки у него долг жизни, поэтому следует хотя бы просто поговорить. С надеждой, что это поможет ей не увянуть. — Вы правы, — и он замолчал на пару минут. Нос раздражал запах сигареты. — У меня была эта болезнь. Гермиона резко повернулась к нему лицом, удивлённая ответом. Неужели?.. — Мне пришлось сделать операцию, чтобы дожить до второй войны и отдать весь долг Лили. Вместе со своими чувствами. Мужчина смотрел ей в глаза и ничего не понимал. Почему она спрашивает такие вещи и почему так отчаянно смеётся? А Гермиона в этот момент именно что задыхалась. От смеха и листьев внутри. Какая же она дура! Надеялась! Где-то очень глубоко внутри, но надеялась! Господи, блять, лучше было этого не знать. Лучше было бы умирать, зная, что она была влюблена в человека, который хотя бы ненавидел или недолюбливал её. А не в человека, который уже давно даже не помнил, что это за чувства. Всё. Шансов нет. Сколько лет его не колышат ни ненависть, ни любовь? Она умрёт влюблённой в камень. Кап. Кап. Кап. Кап. Кап. Это капала её кровь из открытых ран на коже. А она всё безумно смеялась. Блядская ирония. Она умрёт от чувств к мужчине, который стал бесчувственным по причине любви к другой женщине. И тоже мёртвой, кстати. Это финиш. — Неужели все связанные с тобой должны умирать, Северус? — прошептала Гермиона бледными губами. Мерлин, она чувствовала на языке вкус смерти. Вкус был травянистым. Из горла вырвался кашель. Она выплёвывала целые соцветья листьев, уже не скрываясь. Снейп смотрел на девушку, которая вытирала кровь рукавом, и думал. Его мозг анализировал поведение Грейнджер и их странный диалог, пока все паззлы не сошлись в одну картину. Это заставило его судорожно выдохнуть. — Давно? — бесцветно спросил зельевар. — Перед началом битвы и до сегодняшнего дня. Это достаточно давно для вас? Хватит. С неё хватит. Она устремилась к лестнице и решительно начала свой спуск вниз, к выходу из Хогвартса. По дороге отправила патронус Драко и Гарри, после чего почувствовала ещё больший упадок сил. Лишь бы их хватило добраться до дуба возле Чёрного озера. Большего ей не надо. Кровь, пропитавшая одежду, капала следом за Гермионой. Однако, это не заботило. Лишь упав возле дерева, почувствовала, как энергия закончилась окончательно. Сюда шла на одной силе воли. Тихо. Было тихо. Только снег большими хлопьями падал на землю, укрывая Хогвартс белоснежный одеялом. И её вместе с ним. Колеус уже не рвался через лёгкие. Теперь он рос по всему её телу, из-за чего даже шевелиться было больно. Умиротворение и печаль. Вот что Гермиона чувствовала, глядя на небо, усыпанное звёздами, как бриллиантами. Она бы хотела оказаться там же. Уже не чувствовались ростки растения. Да что там, даже тело больше не ощущалось. Как и холодный ветер, что потрошил поблёкшие шоколадные волосы. Лишь вкус травяной крови на губах. Опять.***
Драко и Гарри не успели к тому моменту, когда в теле ещё оставалась хоть какая-то жизнь. И слёзы на своей мраморной коже Гермиона не могла стереть. Потому что уже была среди звёзд.***
Мужчина в чёрной мантии стоял у дерева и неотрывно смотрел. Смотрел, как через землю пробивается его любимое растение. Колеус, сорта «Black Prince».Ирония