Изнеженная зависимость

Съёмки Тхитивата сегодня кончаются позже, нежели Флюка. А ещё парню надо заехать домой, чтобы душ принять и некоторые вещи взять. Поэтому приезжает он к Натату только в девятом часу. Чувствовать бы неловкость за столь поздний приезд, но СМС Нонга, что Ом получает с семи часов, подбадривают и придают сил. В голове снова мелькает мысль о совместном жительстве, но Пи отгоняет её прочь, не желая торопить события. Ну или труся. В любом случае сейчас он к этому не готов (предложению), поэтому устало плетётся к нужной двери, открывая её своим ключом. Сегодня, стоило Натату оказаться дома, то неприличного содержания сообщения стали поступать на телефон Ома, открыто провоцируя его прямо во время работы. И вот сейчас, проходя в спальню, Тхитиват считает секунды до встречи со своим нежным малышом, которого хочет затискать, ну и возможно отшлёпать. Однако зайдя в комнату, у Пи перехватывает дыхание, и он часто моргает, не веря в своим глазам. Белые полупрозрачные чулки обтягивали стройные ноги, кружевной верх которых скрывался за большой белой рубашкой, которая на секундочку, принадлежала Пи. Флюк всегда имел слабость к вещам Ома и часто расхаживал в них по дому, когда они проводили время вместе. И так как это происходило всё чаще и чаще с момента начала их отношений, Тхитиват мало помалу привык к этому, хотя поначалу сдерживать своё возбуждение было трудно. Ому очень нравилось это: парень ощущал превосходство и непосредственную близость со своим Нонгом, хотя в этом ничего такого сверхъестественного и нет. Флюк такой маленький и милый, с таким открытым и детским выражением лица и теплотой стремящейся из глубины души, всё сильнее и настойчивее покорял Тхитивата, и потому ему казалась такая мелочь как ношение его одежды чем-то невообразимым. Другим только завидовать можно, потому что именно его — Ома — вещи носит самый прекрасный Нонг на планете. Но Тхитиват не скроет, что привыкнуть к этому он довольно-таки долго не мог. Флюк и так стал его огромной слабостью, а стоило увидеть возлюбленного в своих вещах, то сердце трепетало, а низ живота наливался свинцом. И позволена ли такая пошлость, когда речь идёт о высоких чувствах между двумя влюблёнными? Я думаю, что да, потому что именно этим чистым чувством, как любовь, разгонялось по всему телу желание владеть человеком и в физическом плане, и в духовном. Ом в один момент признал в себе самого настоящего извращенца, поскольку близость с Нататом была для него двойным наслаждением: стоило коснуться пухлых губ, проникнуть между ними языком, сжать чужой член или зайти ещё дальше… Ом дурел и сгорал изнутри без возможности сгореть. И ему нравилось. Ведь только он, только ему, только с ним, только для него, весь Флюк, каждой клеточкой тела — самое прекрасное создание, что есть во вселенной — его — Ома. Натат никогда не преследовал цели соблазнить Ома, одеваясь в его одежду. Ему было приятно и трепетно носить то, что и его возлюбленный. В его понимании это если не укрепляло, то обозначало их крепкую связь и принадлежность друг другу. И Нонг не знал, что подобное может возбудить Тхитивата — кто ж признается? Однажды под Новый год, Флюк надел излюбленный им свитер Ома, и они в обнимку улеглись рядом с ёлкой, играя переплетением пальцев друг друга. Тхитиват удобно облокотился об диван, а младший устроился между его ног, счастливо улыбаясь. Не то чтобы Флюк не хотел и не то чтобы Ом планировал, но отдрочил Пи тогда Натату со всей страстью и силой, как никогда ещё не делал, и не счёл позорным признать, что сам кончил от этого в штаны. Нонг, кончив, зарделся, пытаясь свести ноги, что бесстыдно расставлял, пока ладонь Тхитивата ласкала его член, но грязный шёпот в ухо: «Почему ты смущаешься? Ты только что так сладко стонал, расставляя ноги шире…» — и Флюк, красный, что перезрелый помидор, убежал в ванну, не выходя оттуда ещё полчаса. И это был единственный раз, когда Пи не смог сдержать своего возбуждения и пошёл на поводу своего, возможно, не самого нормального желания. И вот снова, но в этот раз официально сексуальный подтекст. В этот раз Флюк надел парадную рубашку Тхитивата с конкретной целью, не постеснявшись надеть и чулки, что удивляло и будоражило. И если честно, то Ом вовсе не ожидал, что от этой картины его член станет каменным за одну минуту. Рубашка велика размера на четыре точно, и она просто висит на этом маленьком парне и самое притягательное в этом, что Тхитиват знает какое изящное, подтянутое тело скрывается под ней. Безумие, но чулки… От этого вида во рту скапливается слюна и Ом только и успевает, что сглатывать, но мог бы он когда-либо представить себе что-то подобное? Не мог и не представлял, но оценил на максимум и даже больше. Вид то может и порочный, стопроцентно эротичный, а вот лицо всё такое же невинное и смущённое. В этом всём проскакивало что-то запретное и сердце, колотящееся в груди, подгоняло тёмное желание, что на атомы расщепляло весь мир вокруг, оставляя только двух влюблённых. Шаг. И Флюк вздрагивает. Большие глаза смотрят вперёд и цепляются за жилистые руки, так соблазнительно подчёркнутые подвёрнутыми рукавами свитера. В голове картинка, что эти руки делают с ним и до каких состояний доводят, и Натат опускает робкий взгляд вниз. Шаг. И во рту Флюка пересыхает, а к нему буквально движется освежающий оазис, нужда в котором скребётся за стеной смущения. Пусть Натат раскрывается медленно, но он знает, что его Пи это нравится. Давно догадался, что самая милая изнеженность, что проявляется Флюком, является основой дичайшего возбуждения Тхитивата. Шаг. И прикрытые длинными ресницами глаза смотрят на непроницаемое лицо Ома. Губы приоткрываются, пропуская в лёгкие чуть больше необходимого воздуха, а рука Пи тянется к шее парня. Шаг. И Флюк скрывается за широкой спиной парня, который с силой давит на заднюю часть шеи Нонга. Это баловство контролем и силой, но никак не злоупотребление, да и Натату нравится. Флюк встаёт на носочки и тянется вперёд, складывая руки на груди Тхитивата. Их губы смыкаются, кончики языка неторопливо касаются друг друга. Тепло, сладко, ароматно. Шаг. И Флюк прижат к стене массивным парнем, что уверенно подхватывает Нонга под ягодицы, позволяя обвить свою талию ногами. Одной рукой Ом удерживает своего парня, а другой расстёгивает ремень своих брюк, следом и пуговицы и с молнией. Поза для раздевания неудобная, но Тхитиват вполне оперативно справляется с этим, и тёмная ткань слетает с Ома, оставляя его в одних трусах. Это позволяет им обоим прочувствовать друг друга намного явственнее, и Флюк всхлипывает в рот Тхитивата, когда ощущает твёрдое касание снизу. Пи круговыми движениями медленно толкается в ластящееся к нему телу, а рука проходится по ляжке, цепляя кружево чулок, рыкая, и проникает под рубашку. Тёмные глаза раскрываются и внимательно смотрят на поплывшего Флюка. В памяти всплывает момент, как именно с таким выражением лица Нонг вылизывал его яйца, с жадностью сося член, беря так глубоко, как только мог, и как он кончал, пока сперма Тхитивата покрывала лицо Натата, блеск глаз которого поражал. Это должно быть пошло, но Флюк само воплощение невинности, милоты, обаяния, нежности. И всё это прекрасно и по особому эстетично. Пальцы двигаются по оголённому бедру и ткань нижнего белья не нащупывают, порождая вполне очевидную мысль, что Флюк без трусов, но в момент Тхитиват цепляет тонкую полоску. Ом ставит Натата на пол, начиная расстёгивать пуговицы его (своей) рубашки. Шальная мысль о том, что его малыш надел стринги, стягивает горло, в ожидании лишая глотка воздуха. И глубокий выдох вырывается из высоко поднятой груди Пи, когда он раскрывает белую ткань и смотрит вниз. Насколько идеально мягка и нежна кожа Флюка, насколько безупречно и грациозно его подтянутое тело, насколько прекрасна его плоть, обтянутая ажурной тканью — настолько сексуален сам Нонг. (constants) — Мой малыш… — хрипло бормочет Тхитиват, и Флюк немного растерян, потому что не может понять к нему ли это обращение или к его члену. Ведь рука Ома тянется к возбуждению Нонга, сжимая своей ладонью. — Пи’Ом, — нежно шепчет Натат, хватаясь за его предплечья. — Ты с ума меня решил свести? — Тхитиват наклоняется к лицу Нонга, шепча ему слова прямо в губы, развратно полизывая их. — Ты хоть представляешь, насколько сексуально это кружево обхватывает твой член? — смачный поцелуй, резко перешедший к шее. Натат молчит, находя в себе силы лишь на тихие всхлипы и постанывания. Не будь он сейчас так сильно возбуждён, то непременно смутился бы, но Нонг тает под такими уверенными касаниями Ома, жаждет получить больше. И получает. Тёплое прикосновение губ к члену, прямо через стринги. Ладони Ома поглаживают тазовые косточки Натата, а сам он продолжает дразнить парня, что мнётся на месте, не зная куда себя деть от таких поддразниваний. — П-пи… Тхитиват поднимает глаза и смотрит на Флюка, что что-то шепчет своими пухлыми и влажными губами. Ом не слышит, но видит и стремится к ним. Поднимается и целует, жадно и глубоко. Языком вылизывает нёбо Нонга, касается внутренней стороны щёк, и плавно ласкается с языком Флюка, который со всей страстной нежностью отвечает. Скромность скромностью, но такого рода поцелуи Натат любит больше всего. Это тягучие сладкие поцелуи, от которых вся суть порхала, а голова кружилась. А ещё безупречный способ выражать все свои чувства. Ом попытался прервать поцелуй, но Флюк упрямо хватается за шею парня, притягивая до невозможности ближе. И это вызвало довольную усмешку Пи. Ведь это самый настоящий подарок для него — такой вот жадный на поцелуи Флюк. — Мм… ма…ма-лыш. — Тхитиват не сдаётся, пытаясь что-то сказать, несмотря на настойчивость языка Нонга. И Флюк вроде бы слышит, отстраняясь на миллиметр от истерзанных губ. — Я хочу поласкать языком другое место. — а руки лапают округлую пятую точку Натата. Глухой удар пропускает сердце Флюка, и он краснеет пуще прежнего, еле удерживаясь на ногах. — Пошлый Пи’Ом… — попискивает Натат, но не сопротивляется и вообще, если возможно бездействие обозначить, как самостоятельный путь к порочной ласке, то сейчас это было именно так. Тхитиват аккуратно опускает Флюка на кровать, резвыми движениями укладывая рядом две подушки друг на друга. Натат укладывается на них самостоятельно, пряча лицо в свои ладони. А Ом слюной давится от такого очаровательного вида своего парня, попутно стягивая с себя свитер. Он отодвигает тонкую полоску ткани между ягодиц, чуть выше приподнимая их. И касается. Касается губами, языком, и ладонями гладит напрягающиеся мышцы Флюка, откровенно забавляясь его и смущением, и желанием. Конечно подобная прелюдия для них была не первой, но всё равно происходила крайне редко. Тхитиват этого, если честно, понять не мог, потому что по его же мнению они делали и более грязные вещи, чем эта. Но вынуждать Флюка силой перебарывать своё стеснение, Пи не мог и не смел. Решение данной проблемы, если возможно это так обозначить, Ом скинул на время. В конце концов, Натат привыкнет к этому и будет просить сам, ведь он оказался крайне отзывчивым на эту ласку. Ладони Флюка были все в слюне, пытаясь прикрыть вырывающиеся стоны. Это было так пошло и громко. В реальности этого не было, но Натату казалось, что его голос отражался эхом от стен. И хотелось бы закрыть себе уши, но тело так приятно покалывало, было таким ватным, что двигаться не представлялось возможным. Ведь уверенные руки на ляжках, иногда пояснице и собственно заднице, имели чудодейственную способность обездвиживать парня: отпусти сейчас Нонга Ом, тот шатко да валко, но смог бы двигаться, но сейчас… Сейчас в глазах Флюка всё подрагивало, а низ живота расплывался в ощущениях горячей истомы, ведь язык его Пи, любимого всем сердцем Пи, трахал его узкую дырочку, с совершенно неприличным чвакающим звуком. Флюку нравилось кончать, не прикасаясь к члену — дразнить самого себя — измываться. Как сейчас. Нонг готов сознание потерять, но лишь бы как можно дольше ощущать уверенные движения языка в своём анусе, пока его член, прижатый к подушке, так мучительно изнывает, лишённый необходимой для разрядки ласки. Может Тхитиват подустал, заскучал, а может наигрался, не в силах больше сдерживаться, но увидев расслабившееся колечко мышц, едва ли не спустил в трусы, пропихивая в него сразу два пальца. Появилось нездоровое желание увидеть, как оно поглощает в себя, потому Ом и совершил столь резкий поступок. Несмотря на обилие слюны, ощущение вышло жгучим и слегка болезненным, всё-таки Флюк крайне узок, и не удивительно, что он шикнул. Ом извинился, хватая в руки тюбик смазки и, выдавив лубрикант, снова вставил два пальца в анус Нонга. Пи неспешно делал круговые движения, изредка разводя пальцы ножницами, с чувством растягивая Натата — без боли. И с огромнейшим удовольствием он слушал томные, долгие стоны Флюка. Нащупав маленькое уплотнение, Тхитиват начал массировать его, порой сменяя ласку на более резкие движения, что точечно задевали нужную точку. А Флюк вскрикивал и скулил, не осознавая даже сам: собственными руками он раздвигал две упругие ягодицы. Он же даже не догадывался, какое влияние имел на своего Пи, и что именно подобные движения совершенно отрежут Ома от реальности. Флюк, ощутив прекращение ласки, приподнимается на трясущихся локтях, неуклюже перекатываясь на спину. В глаза бросается полностью раздетый Пи, надевающий презерватив. Хотел бы Натат пососать его член, покусать кубики его пресса, и возможно даже согласился бы на позу шестьдесят девять, но сейчас это просто невозможно. Если в скором времени Тхитиват не войдёт в него, то Нонга разорвёт на части. Без слов, Флюк снова ложится на живот, изящно прогибаясь в пояснице, оставляя аппетитную задницу. И Ом подходит к кровати, забираясь на неё коленями. Смутно понимает, но выливает ещё смазки на свой член и погружает головку. Секунды мерещатся часами, пока твёрдое естество медленно проникает в потаённое место Флюка. Ресницы подрагивают, а изо рта вырываются бесшумные вскрики. Он так чётко ощущает, как раздвигаются узкие стенки чужого нутра, с тесной теплотой обхватывая его член, крепко сжимая в себе. Гортанный стон срывается с губ Тхитивата, когда Натат делает первое движение бёдрами. Кто бы знал, что Флюк умеет подобное, Ом на органы бы распродал. Такие изящество и пластичность тела — невероятное удовольствие и дар. Им обоим. Потому что Нонг двигает тазом уверенно, сжимая в себе Пи. А тот пытается изо всех сил сосредоточиться, переводя дыхание, иначе кончит прямо сейчас. А судя по мелодичным стонам Флюка, ещё не время. Тиват шлёпает круглую ягодицу ладонью — Натат сжимает его в себе сильнее — и Ом громко вскрикивает, падая на спину Флюка. Поиграть сегодня не получается, потому что у Ома и так искры из глаз сыпятся. Как-нибудь он обязательно подумает, нормально ли такая острота и насыщенность ощущений, но это потом. Тхитиват выходит из Нонга, слабо улыбаясь его возмущённому стону, и падает на спину, за руку притягивая к себе Флюка. Тот послушно ползёт, перекидывая одну ногу через Пи и, взяв под основание чужое естество, начал на него насаживаться. Орган плавно скользнул внутрь, и Натат призывно пару раз качнул бёдрами. Ом в восхищении смотрит на парня, эротично сидящего на нём. Это с ума сводит каждый раз, словно в первый. Руки жадно оглаживают талию Нонга, подушечками пальцев потирая соски, и опускаются на подрагивающий в стрингах член, а они, кстати, до неприличия влажные. Тхитиват хватает Нонга за ляжки, приподнимая, и начинает сам толкаться в него. Быстро, глубоко, снова и снова проезжаясь по простате. Флюк кричит, подрагивая и внутри, и снаружи. Кажется, он не был готов получить такие ощущения. Но они есть, и в ушах звенит, а в глазах пляшут яркие круги. Снизу всё стягивает теплотой и покалыванием. Вот-вот и Натат достигнет пика. Глаза опускаются на лицо Пи, но тот сосредоточен на нижней части их тел. Его взгляд катастрофически пьян и стоит признать, что и правда сегодня Ома ненормально возбуждает вид своего проникающего члена в Нонга. На котором такие красивые чулки, что украшают стройные ноги. На котором тонкая ажурная ткань, так сладко очерчивающая член Флюка. На котором его — Ома, рубашка. Толчки становятся более резкими, а крики Флюка мешаются с высокими всхлипами. Он сжимается и кончает, падая на массивную мужскую грудь. Это мажет Ома сильнее и он, грубо схватив парня за ягодицы, раздвигая их, делает последние глубокие рывки и кончает, приглушая свои стоны в плече Натата. Эмоции сейчас запредельные и хочется многое сказать, но оба так сильно измотаны, что еле лежат, пребывая в самой блаженной неге. Только спустя несколько минут Пи вытаскивает свой член и аккуратно перекладывает Нонга на спину. Глаза того закрыты, иногда жмурятся, но губы приоткрыты и тянутся в довольной улыбке. — Мой прекрасный… — Тхитиват целует. — Самый прекрасный. — и снова целует. Натат довольно мычит и тянется, чтобы обнять Ома, но руки едва ли отрываются от постели. Тхитиват усмехается, ведь он и сам обессилен, но он позаботится о своём Нонге. Идёт в ванну, сам быстро обмывается, а затем идёт за Флюком. Передвигаться сам парень не может — его ноги ходуном ходят, поэтому Ом несёт его на руках. Раздевает Натата тоже Пи, скидывая все вещи в стиралку, и вносит парня в душевую кабинку. На ногах Флюк и правда еле стоит. Хорошо, что Ом его придерживает. Правда и моет тоже Тхитиват, но Натат откровенно не против. В постель ложатся чистыми и свежими, в привычной домашней одежде, но не менее любимые друг другом. Натат ластится под бочок к Пи, собственнически закидывая ногу на Тхитивата. И шепчет: — Пи’Ом. Я так сильно люблю тебя! Люблю-люблю! — Я люблю тебя мой маленький Флюк. Сильно-сильно, — Тхитиват трётся носом о макушку Натата, не сдерживая счастливой улыбки. Не безупречна жизнь и люди, но в их силах и желаниях сделать всё, чтобы остаться друг с другом рядом. Так редко можно встретить человека, который расположен к тебе и сердцем, и душой. С которым ты ощущаешь себя до беспамятства счастливым и полноценным. И оба так счастливы и благодарны всему и всем, благодаря чему (кому) они смогли познакомиться и сблизиться. Счастье любит тишину. И делить его они будут только со своими близкими людьми, позволяя друг другу оставаться счастливыми до конца жизни. Только Ом для Флюка. Только Флюк для Ома.