В светомузыке обитает саламандра

/Новая Англия засыпает — просыпается монстр/ В Бостоне живёт что-то страшное, инородное и чуждое людскому миру. Сабо понимает это сразу, как только сходит с трапа самолёта и вдыхает пряный запах старой листвы. На улицах царствуют поздняя осень и чудовище из детских сказок с совсем недетскими намерениями и планами. Оно сидит в тихом закоулке и выжидает нужный момент уже не один год. Весь город пропитался его запахом. От серых крыс в подворотнях до верхушек небоскребов. От школьных автобусов до лесопарков. Даже в людских мыслях и чувствах, в улыбках и хмурых бровях, если принюхаться и присмотреться, то можно его учуять и увидеть. Этот запах осени, только начавшей гнить листвы, талого льда и старого табака, как у Гарп-сана в доме под крышей — хоть старик каждый раз проветривает помещения, въевшийся в кирпичи и доски дурман не уходит. Похожий запах ассоциируется у Сабо с домом и детством, поэтому он вдыхает его полной грудью и окунается с головой в жужжащий улей центра штата Массачусетс. Чёрное пальто, застегнутое на все пуговицы, не спасает его от порывов северного ветра, а тонкий белый шарф совсем не прикрывает шею. Сабо ежится и обнимает себя руками, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Люди спешащие ему навстречу с одинаково серыми и недовольными лицами в семь часов утра, не способствуют улучшению настроения. Они стоят на светофорах, ползают по лабиринту коридоров-улиц, спешат перебраться на другую сторону дороги — и совершенно не замечают того, что творится вокруг них. Если кто-нибудь из них резко остановился и присмотрелся к деталям, то, скорее всего, заметил, как в черных окнах домов мелькают силуэты, как горгульи у мэрии периодически дёргают крыльями и переминается с лапы на лапу, как в водосточном канале копошится нечто напоминающие пикси, как двери без причины дёргают ручками и звонят в звонок. Но люди не видят. На то, собственно, и рассчитывалось — двадцать первый век идеальное время для всякой нежити. Разный сброд мог ошиваться буквально под носом у человека, а люди, занятые новинками от Стива Джобса, проблемами чернокожих, Теслой и кибервойной на просторах мировой паутины, даже не пытались обратить на них внимание. В крайнем случае нечаянно выползшую на свет божий нечисть могли принять за косплеера или представится новомодной субкультуры. Особенно в Токио и Осло их можно было встретить на каждом углу; перевёртыши перемещались стайками, замаскировавшись под девочек одетых в готических Лолит, химеры были похожи на только попробовавших вкус денег реперов, а инквизиторов можно было встретить каждый год в Испании на Хеллоуин. Из-за слишком большого столпотворения в этом году Сабо в Барселону решил не ехать, занявшись наконец личными делами, а не сидением в засаде и бдением над очередным обнаглевшим колдуном, решившим навести порчу на особо впечатлительных. Поэтому пока все отвлечены расставлением ловушек друг на друга, он собрал вещи побыстрее и сбежал с одного континента на другой. Расставлять силки на более крупную тварь. *** Над парадным входом в красное кирпичное здание красноречиво висит надпись «Закат нового мира». На черной крыше сидит парочка жирных ворон и наблюдает за прохожими маленькими черными бусинами-глазами — чьим-то фамильярам видимо нечего делать, вот они и следят за каждым нечеловеком, появившимся в Бостоне. Сабо смотрит на них несколько секунд и решает зайти именно сюда. Девушка на ресепшн улыбается и быстро находит в базе отеля нужный ему номер, после чего выдает ключ и желает хорошего дня. Её взгляд периодически смещается с сторону ожога, красным цветом распустившимся вокруг его левого глаза. Люди часто на него так смотрят — с дебильным состраданием и жалостью на лице. Сабо криво улыбается и забирает ключ. Ключ обычный. Не пластиковая карточка, а железный, как от провинциальных домов по уголкам любой европейской страны. Только такими ключами можно открыть дверь в другое измерение или в соседний штат. Например, отпер подсобную дверь ты KFC в штате Огайо, а вышел из Аптеки в Флориде. Очень удобный, но невероятно энергозатратный способ перемещения. Сабо привык по старинке — транспортом, чтобы манну не расходовать зря. К тому же, он не сильно спешит. Нужно дать время чудовищу. Оно должно распробовать присутствие Сабо, почувствовать его запах и попытаться сожрать. Его ещё никогда настолько не интриговала перспектива стать чьим-то ужином. Он открывает черный саквояж и достает из него набор серебряных ножей и два пистолета — от таких мер безопасности у Драгона бы задёргался глаз и здравый смысл. Но Сабо этого вполне достаточно, потому что с чудовищем, за которым он приехал, только огнетушитель может помочь. Засунув один из пистолетов за пояс, а пару ножей на специальные кожаные крепления на спине, он закрыл саквояж и засунул его под кровать. Теперь нужно было дождаться ночи, чтобы Бостон окончательно обновил свое настоящее лицо — оскалился тысячью пастями порождений ада. И можно выходить на прогулку. *** В два часа ночи Бостон оживает, загорается огнями круче чем Лос-Анджелес, расплескивая свою безудержную энергию по всему штату. Новая Англия была похожа на настоящую Великобританию только архитектурой. Сабо медленно идёт по улице Вашингтона вниз к одному из клубов, переливающимися всеми неоновыми цветами радуги, и задумчиво жуёт соляной шарик от сглаза. Он идёт мимо Старого Капитолия вниз по улице, и фигуры льва и единорога на крыше здания* поворачивают в его сторону свои головы; Сабо показывает им металлический значок Святой инквизиции, и они теряют к нему интерес. Завернув за угол следующего здания, он окунается в разномастную толпу из людей и нежити — которая вконец страх потеряла, — и задирает голову вверх. На втором этаже людей нет, только черные тени и тот, кто ему нужен. Сабо перепрыгивает через столик, загородивший ему путь к лестнице, и опрометью кидается наверх. Существо, почуяв его смещается к окну, но не успевает уйти, потому что блондин швыряет серебряный нож в раму, хватает за побрякушки на смуглой шее и тащит за собой по коридору в глубь второго этажа. Существо в мгновение вспыхивает и кидает в него сгусток огня. Сабо еле успевает уйти из зоны поражения, и ставит огненному подножку, тот через нее перепрыгивает и явно собирается поджечь весь дом. — Эйс, остановись, это я! Ты сейчас все здесь сожжёшь, а через несколько зданий караулят Хранители города. Они тебя живьём сожрут! Саламандра замирает на месте и смотрит на него расширившиеся от удивления глазами. — Ты умер. Блондин мнется под пронзительным взглядом светлых глаз. — Не совсем. — Я сжёг тебя, даже пепла не оставил. — Ну, возможно, немного. Можно считать, что это стало моей детской травмой, и теперь я в отместку жгу других людей. — Людей. — Нечисть, — тут же исправился Сабо. — угрожающую раскрытию нашего существования людям. — Никогда не думал, что ты станешь частью святой инквизиции. Ты мне больше мага напоминал, — замечает Эйс, на что Сабо лишь пожимает плечами: мол, что вышло, то вышло, — Кто кстати им сейчас руководит? — Монки Д. Драгон. Нет, он не пропал без вести, как все думали. Он просто решил сменить вид деятельности. — Пиздец, — выдыхает саламандра, садясь прямо на деревянные ящики под протестующее мычание инквизитора. Ящики начинают тлеть. — Грёбаный черный дракон, конечно. Даже по рассказам и слухам местных пьяниц, отец Луффи тот ещё монстр, а ты теперь на него работаешь. Потрясающе.  — Ага. — Так какого болотного черта ты здесь делаешь? У вас разве не слёт самых умелых и сильных в формате шабаша. Сабо морщится и его лицо кривится, как от зубной боли. Шрам от ожога некрасивой кляксой кривится вместе с ним. Эйса передёргивает от этого зрелища. — Шабаш у ведьм, а у нас обмен опытом с… — … разжиганием костров, почестями верховному жрецу, отчётом папке римскому, морем вина и танцами. Ну, я же сказал — шабаш. Только непонятно, почему вы не в Ватикане развлекаетесь. Блондин устало смотрит на него, а потом закрывает лицо руками и стонет: — Ты все так же невыносим. С тобой просто невозможно спорить, Эйс. Ты такой же несносный, как и десять лет назад, — блондина прорывает. — Я так скучаю по тебе. По всем вам. О тебе такие страшные легенды в Англии ходят, прямо страшилки какие-то. Чем ты вообще здесь занимаешься? Портгас улыбается все той же хитрющей улыбкой и манит блондина к себе — обняться. Сабо отрывает пальцы от лица и с удовольствием падает в чужие надёжные руки, которые стали только крепче и сильнее за прошедшее время. Эйс сжимает его очень сильно и кладет горячий лоб на плечо. Сабо неловко гладит его по смоляным волосам, в которых бегают искорки пламени. Блондин наконец расслабляет, прикрывает глаза и получается пятерней по лбу. — Ты охренел??? — Прости должен был проверить, что ты не доппельгангер, — извиняется Эйс и тут же лезет посмотреть на место ушиба. Сабо пытается оторвать его загребущие руки от своего лба, но не преуспевает, и Портгас хватает его за уши и смачно целует в место ушиба. Сабо удивлённо вздыхает, но не вырывается. — Как покойника. — Формально, ещё утром я считал тебя мертвым, так что смирись. Сабо краснеет и говорит: — Мне понравилось, давай ещё раз. Целуй. И подставляет лоб. Эйс ещё раз прижимает горячими губами к его лбу и дёргает его за уши. Блондин хохочет и щиплет его за голую грудь. На Портгасе из одежды только бриджи, высокие сапоги и бесчисленное множество браслетов и бус. И странная татуировка на спине, которая смутно напоминает Сабо клан Эдварда. С одним из их старших братьев блондин встретился в Нидерландах — чуть было головы не лишился. С тех пор он на дух не переносит птиц. Стоило выдохнуть и расслабиться. У Сабо было очень много вопросов.