Назови меня тварью

Сегодня был достаточно тяжёлый день, поэтому я решила успокоить свои нервы, приведя мысли в порядок, и взялась за пачку, доставая полюбившиеся мне недавно сигареты. Виной тому является мой старший сводный брат, который в последнее время достаёт меня пуще прежнего. Этот человек всегда меня ненавидел, был холоден и груб с момента, как мы переехали к ним. И самое ужасное, что я знала о его любви к жестокости и грубости: даже его мать боялась такие проявления эмоций. Но я не я, если не отстою себя, поэтому мы нередко с ним дрались в детстве. Конечно, в большей степени получала я, но и он без ссадин не оставался. И сейчас, когда мой отец и его мать уехали на какие-то важные переговоры — мы остались одни. Я буду бесить его этими сигаретами, потому что он терпеть не может дым и всё, что с ним связано. Я буду делать всё, что его раздражает и всё, что он ненавидит, потому что цепляясь ко мне Егор разжигает ненависть и ещё большую злость. Подкуриваю сигарету, вдыхая едкий дым, чувствуя, как он заполняет лёгкие, успокаивая с каждой затяжкой всё больше. На пачке не очень лицеприятная фотография и я морщусь, переворачивая сигареты. В семнадцать лет меня убьёт не инфаркт от курения, а этот светловолосый придурок. Я стояла у открытого окна, выдыхая едкий дым сигарет, когда услышала, как он входит в комнату, неодобрительно хмыкая. Бесишь, как же ты меня, мать его, бесишь. Почему ты решил зайти ко мне? Всегда обходил стороной, никогда не заглядывал в комнату той, что так ненавидишь. — В этом доме запрещено курить, разве ты не знаешь? — говорит спокойно, но я знаю, что он в гневе. А, вот оно что, почувствовал, значит. — А что ты мне сделаешь? — проговариваю я, выкидывая сигарету в окно. — Пожалуешься своей мамочке? — Нет, я просто тебя трахну. Секундный ступор овладел телом и я даже не поверила, что он сказал. Парень же, скрестив руки на груди, смерил меня холодным взглядом синих глаз, а после сделал шаг ко мне, резко хватая пальцами за щёки, впиваясь в них. — Я сколько раз говорил, — рычал он, придвигая меня к себе. — Чтобы этих сигарет здесь не было! Он не терпел всё, что связано с сигаретами, алкоголем, гулянками и тусовками. Я заглянула в его глаза, видя лишь ярость и злость, ни одного намёка на что-то тёплое и светлое. Егор с силой оттолкнул меня, из-за чего я упала, ударяясь головой о батарею. — Теперь ты поплатишься за это. — Ты что такое говоришь? — спрашивала я, чувствуя, как голос предательски дрожит, а голова начинает кружиться. Он мог легко посеять ужас и страх в сердцах людей, потому что сам был олицетворением этих сумбурно-мрачных эмоций. Колени начали подрагивать, а тело, чёрт его дери, застыло от сковывающих меня чувств. Егор прекрасно знал меня и то, как я реагирую на такие ситуации, поэтому лишь ухмыльнулся, снимая футболку, откидывая её в сторону. Парень действовал спокойно, будто всё так, как должно быть, и он не собирается сделать ничего плохого, но мой мозг кричал, а внутри разрасталась буря эмоций, похожих на тайфун, накрывающих разум лавиной отчаяния. Меня никто не услышит и никто не спасёт. Егор словно тьма надвигался на меня, и в сумерках комнаты с такого дальнего расстояния я не могла заглянуть ему в глаза и прочитать дальнейшие действия… Но этого и не потребовалось. Парень схватил меня за руку, с силой швыряя на кровать. Я застонала от боли, чувствуя, как выскочившая пружина матраса с силой впивается в спину, резко переворачиваюсь, стараясь сдержать порыв крика. — Убирайся! — рычу я, брыкаясь ногами, попадая парню по лицу. — Убирайся, чёрт его дери! Однажды это подействовало, он не стал продолжать, выходя из комнаты, оставляя меня в одном нижнем белье, а значит должно подействовать и сейчас. Он всего лишь захотел меня запугать, не больше. Егор хватает меня, из-за чего крик боли всё же вырывается. Место, куда впилась пружина, горит, и я не могу спокойно сгибать спину, но парень делает это за меня, с силой надавливая на позвонки, сдирая джинсы. Его движения хаотичные и быстрые, словно он не в состоянии больше терпеть. — Ты — ничтожество, — шепчет он на ухо, упираясь пахом в мои ягодицы. — Запомни, жалкое, слабое, никому не нужное ничтожество. Его пальцы грубо подхватывают края свитера, откидывая его в сторону. Краем глаза я замечаю на одежде красное пятно и от боли падаю лицом в простыни, стараясь лечь так, чтобы не чувствовать этого неприятного сковывающего чувства. Парень хватает меня за ноги, с силой сжимая нежную кожу, а после берёт за рану, вызывая мои крики. Я вырываюсь, стараясь убрать его руки, падая на пол, сдирая колени в кровь, но ему плевать. Безжалостность и равнодушие — вот, что он выражает. Руки парня окрашиваются в алый цвет и я в ужасе содрогаюсь, замечая их у своего лица. Он легко подхватывает меня, улыбаясь. Эта улыбка. Я знаю её, он не закончит начатое. — Если заткнёшься, — хрипит парень, вжимая меня в стену. — Я позволю тебе обработать рану. — Пусти, блять! — шиплю я в жалких попытках выбраться. Он усмехается, откидывая голову назад. — Ты же знаешь, что я не пущу. Я с содроганием вспоминаю каждый раз, когда он затаскивал меня куда-либо, даруя боль. Его это возбуждало: причиняя боль он возбуждался. Каждый раз после наших стычек и драк у него был стояк, и Егор даже не пытался скрыть это, спокойно расхаживая передо мной, а я закрывалась в комнате, боясь его. В последний раз мне удалось его остановить, но сейчас… Я всего лишь хотела поставить тебя на место! — Тише, — шепчет брат и я зажмуриваюсь, чувствуя, как его пальцы плавными движениями пробираются ниже. — Назови меня тварью. Я молчу, понимая, что не смогу выговорить это без слёз. Голос дрожит, как и всё тело, поэтому у этого ублюдка стоит, упираясь прямо мне в бедро. Он легко удерживает меня, прижимая к стене, поэтому моё молчание его злит и Егор наваливается на меня телом, оставляя на стене красный след. — Тварь, — шмыгаю носом я, начиная дрожать от страха. — Ты настоящая тварь! Меня прорывает и я начинаю выпускать слёзы от безысходности наружу. Он чувствует мой страх, заводясь ещё сильнее, поэтому отодвигает край нижнего белья, проходясь пальцами по клитору, не церемонясь с ласками, вводя в меня сразу два пальца. Я вскрикиваю от боли, стараясь вырваться, но он крепко держит, высмеивая все попытки выбраться. Егор вновь швыряет меня, не заботясь о том, что я содрогаюсь от каждого движения, а волна боли затуманивает разум и я кричу. Он срывает с меня лифчик, заваливаясь на меня, сводя мои руки над головой. Я зажмуриваюсь, когда его язык касается ореолов и сосков, а после он с силой прикусывает их и я вновь чувствую боль, выпуская новую порцию слёз. — Я тебя умоляю, — шепчу я. — Прошу, просто прошу, не надо! — Нет. Пощёчина на какое-то время оглушает меня и я теряюсь, но парень хватает меня за щёки, впиваясь в них, и приближается, облизывая мои губы, усмехаясь, вновь усмехаясь. — Зачем ты только строишь из себя сильную личность, если я легко могу заставить тебя страдать. Сильных людей таким не убить, а ты уже сломанная. Не стоило провоцировать, идиотка. Он резко опускает руку вниз, цепляясь за край трусов, срывая их. Они больно впиваются в кожу, оставляя кровавые полосы, и я содрогаюсь, не оставляя попыток вырваться. Но пощёчина вновь опаляет мою щёку и я застываю в страхе и ужасе. Егор расстёгивает ширинку джинс, переворачивая меня на живот, ставя в коленно-локтевую позу, сжимая рану на спине для того, чтобы я не смогла двинуться. Его член тут же упирается в меня и я чувствую, насколько он возбуждён. Отвращение, прокатившееся по телу, тут же дало о себе знать, и я дёрнулась, но боль от впившихся в кровавую рану пальцев перекрыла это, и я зашипела, падая на локти. Брат, ох, сводный блядский брат, вошёл на всю длину и я закричала, стараясь отодвинуться, избавиться от боли. Он крепко схватил меня за талию, начиная входить. — Какая же ты сухая. Он выходит из меня и плюёт на член, растирая по нему слюни, смешанные с моей кровью. Егор вновь входит и я стону, чувствуя боль и только ее. Слёзы безвольно скатываются по щекам, оставляя мокрые пятна на серой простыни. Меня имеют, как грязную шлюху в мотеле и я не могу просить о помощи, я не могу её ждать. Боль в груди расходится по всему телу и я задыхаюсь от слёз. Мозг перестаёт соображать и я безвольно зажмуриваюсь, чувствуя лишь резкие жестокие толчки брата, который получает от этого дикую эйфорию и удовольствие. Он цепляется пальцам за мои волосы, поднимая меня за них и я вновь кричу, цепляясь за его руку. — Скажи, что тебе нравится. Он ускоряется и влажные пошлые шлепки разносятся по комнате, я качаю головой, за что и получаю новую пощёчину. Егор хватает меня за шею, придушивая, и я чувствую, как кислород выходит из лёгких. — Мне нравится, — хриплю, начиная кашлять, и парень отпускает меня, хватая за ягодицы, входя до основания. Он подхватывает меня за талию и переворачивает, оказываясь прямо передо мной. Моё заплаканное лицо и его сумасшедшее. Мне страшно, я боюсь, очень. Егор сильнее входит в меня, кровать с силой бьётся о стену и я закрываю глаза руками, чтобы хоть как-то остановить новые слёзы, потому что прекрасно понимаю, что происходит. Парень кончает, сжимая мою грудь, а после ещё какое-то время остаётся во мне, облизывая губы. Он выходит и я чувствую на бёдрах липкость, но не двигаюсь с места, оставаясь в таком же положении. Я слышу, как Егор покидает комнату, напевая какую-то песенку себе под нос и ненавижу себя. Назови меня тварью, но я кончила вместе с тобой, ублюдок.