Падающие звёзды

СССР, Амурская область, база РВСН к западу от г. Свободный, 12 марта 1982 года В одной из многочисленных комнаток обширного подземного комплекса, что остался одной из немногих уцелевших с момента начала Вторжения военных баз, лёжа на мягкой, так сильно напоминающей о спокойных довоенных временах пуховой перине, лежала худенькая бледная девочка лет тринадцати. Она дремала, казалось, отчаянно цепляясь за каждую отведённую на сон минуту и секунду. Как же давно, как же давно она не спала положенных по возрасту восьми часов, предаваясь бесконечным тренировкам и исследованиям, однако этот раз был особенным. Завтрашнему дню было суждено стать важнейшим в её недолгой жизни, а потому командование сделало исключение, освободив её от всех тренировок и переведя из общей казармы в отдельную комнату. С какими же грустными лицами смотрели на неё её боевые подруги, словно ощущая, что больше свидеться им будет не суждено. — Прощай, Катя... — Прошептала тогда светловолосая Женя Родимцева, обняв её так крепко, как только могла. — Эх... — Грустно вздохнула Зоя Смыслова, не найдя подходящих слов, чтобы проводить подругу в неизвестность. И только молчаливая Надя Сорокина ничего не сказала, лишь грустно улыбнувшись вслед уходящей Кате. Старый механический будильник на тумбочке рядом с кроватью едва слышно тикал, отсчитывая время, оставшееся до назначенного срока. Вот тонкая минутная стрелка сдвинулась на одно деление, затем, 60 секунд спустя, ещё на одно, затем ещё, и в комнатке раздалась пронзительная трель. Пять часов утра. Время пришло. Катины зелёные глаза широко распахнулись, а левая рука зашарила по стене в поисках выключателя. Щелчок — и вот вся комнатка уже наполнилась электрическим светом, залившим и Катю, и кровать, и будильник, и, конечно же, выкрашенные типовой ядовито-зелёной краской стены. Преодолевая свою лень, девочка резким движением выключила будильник и встала с кровати. Как бы не хотелось полежать ещё пару секундочек, предаваясь давно забытому ощущению комфорта, проспать, пропустить такой день было бы просто преступлением. И вот Катины руки уже будто сами по себе надевают практически новые, только вчера постиранные рубашку и китель, натягивают штаны, и, намотав на худенькие ножки портянки, надевают блестящие сапоги. Армейская фуражка с ярко-алым околышем опускается на голову, покрывая пепельные волосы, и завершая стандартный армейский ритуал. Ещё каких-то секунд пять Катя придирчиво разглядывает себя в зеркало — форма сидит на ней как влитая, что создаёт какое-то ощущение фальши, будто бы она одета в театральный костюм. — Ну как, готова? — Неожиданно раздаётся голос со стороны входа в комнату. Повернув голову, девочка видит офицера в форме КГБ, стоящего возле приоткрытой двери. — Всегда готова, товарищ капитан! На худом его лице с выступающими скулами, на таком знакомом лице проступает неподдельная жалость к Кате. Шутка ли — такой груз ответственности всего в тринадцать лет! Но при этом капитан уверен, что она справится, она точно справится, больно уж хорошо он её знает. В следующий момент двое — офицер и девочка, уже идут по длинному бетонному коридору. Присутствие рядом капитана придаёт Кате уверенности, причём далеко не в первый, не во второй и даже не в десятый раз — впервые эти двое увиделись целых семь лет назад, и этот момент до сих пор стоял перед глазами у девочки. Тогда, летом 1976 года, когда Москва пала под натиском инопланетного агрессора, когда Советская Армия была почти бессильна, а враг захватывал всё большие и большие территории, создавая свои базы, именуемые Ульями, Катя лишилась родителей и оказалась в детском доме. Она хорошо помнила холодные стены плохо отапливаемого помещения и растерянные, испуганные лица, как других ребят, так и воспитателей. Капитан, бывший тогда ещё лейтенантом, пришёл в приют с группой учёных, что по очереди надевали всем детям странные шлемы с проводами, после чего кого-то отпускали, а кого-то уводили с собой. Катя попала в число вторых. Вместе с ещё несколькими девочками её посадили в кузов армейского грузовика и по пыльным просёлочным дорогам повезли куда-то, и всю дорогу этот офицер старался успокоить своих юных подопечных. Тогда никто не знал, куда и зачем их везут. Те, что были постарше, шептались, что из них будут готовить пилотов для Тактических Наземных Истребителей — огромных шагающих машин, которые единственные могли нанести серьёзный урон врагу. Однако они ошибались. — Катя! — Вернул девочку в реальность голос офицера. — Пройди на медобследование. — А? Т... То есть виновата, так точно! — Ответила она и густо покраснела. Погружённая в свои мысли, Катя и не заметила, как дошла вместе с капитаном до белой двери медпункта. Мелкими шажками, словно боясь чего-то, она зашла внутрь, и сразу же в нос девочке ударил одуряющий запах медикаментов. Именно здесь, в стенах этого светлого помещения она стала той, кем является сейчас. — Так-так, кто тут у нас? — Поприветствовал её штатный военврач. — Неужели наша Катюша? Готовишься к исполнению Процедуры? Ответить Катя не успела — сопровождавший её капитан госбезопасности протянул врачу папку с документами, и тот углубился в чтение: — Так, хорошо, Станкова Екатерина, семидесятого года рождения... — Бормотал он себе под нос. — Порядковый номер 15П014, результат комплексного теста — 98%. Психически стабильна, тенденция к самопроизвольному воспламенению отсутствует, разрешение командования на применение имеется, всё правильно. Ты как себя чувствуешь? — Обратился он к Кате. — Голова не болит, не кружится? Тошноты нет? — Всё хорошо, только... волнуюсь. Мне страшно. — Это ничего, все, кого я видел, волновались, им тоже было немножко страшно. Волноваться в такой день — это совершенно нормально. Фраза "Это совершенно нормально" была, наверное, любимой фразой здешнего медперсонала. Катя уже и сама не помнила, сколько раз слышала её. Она слышала эту фразу и тогда, когда всё те же медики вводили ей какие-то странные сыворотки, после которых страшно болела голова, и тогда, когда она случайно прожгла бронированную, способную выдержать танковый выстрел дверь, всего лишь посмотрев на неё, чего испугалась до полусмерти. "Твой организм успешно прошёл инициацию. Только детская, ещё не до конца сформировавшаяся нервная система может перенести такие изменения без последствий для себя." — Говорили ей тогда. Потом были многочисленные физические тренировки, направленные на повышение устойчивости организма к перегрузкам, а также не менее многочисленные политинформации и теоретические занятия, во время которых она узнала очень многое, например, что инопланетных захватчиков называют БЕТА, они живучи и многочисленны, и с ними нельзя справиться обычным оружием. Армии всего мира, используя Тактические Наземные Истребители, с трудом сдерживают их натиск, однако этого недостаточно. Лишь Процедура, которую должна будет исполнить каждая из воспитанниц, поможет одержать окончательную победу. Военврач тем временем закончил осмотр, измерив давление, после чего расписался в документах и поставил какую-то печать, вслед за ним свою роспись поставил офицер, и медик, не теряя времени, попросил Катю снять китель и рубашку, а также головной убор, после чего в майке и штанах усадил на медицинское кресло. — Подожди, сейчас мы вставим тебе катетеры и отпустим. Это необходимо для выполнения Процедуры. Что такое катетеры, как и зачем их вставляют, Катя прекрасно знала, всё-таки ей неоднократно объясняли, как проводится Процедура, а потому в этот момент не проронила ни слова. — Как думаешь, почему Советская Армия не атаковала БЕТА при помощи ядерного оружия в самом начале вторжения? — Нежданно-негаданно спросил врач, очевидно, пытаясь отвлечь девочку. — Стратегические бомбардировщики, межконтинентальные баллистические ракеты и иные носители ядерного оружия уничтожались в воздухе лазерными БЕТА, так и не успевая достигнуть цели. — Бойко ответила Катя, повторяя выученные уже наизусть слова. — Так, хорошо, а сейчас что-нибудь изменилось? — Так точно! Была разработана гиперзвуковая ракета Х-90, на приближение которой лазерные БЕТА среагировать не успевают из-за её скорости. Именно она используется для исполнения... Ой! Одна за другой четыре трубочки с иглами на конце вошли Кате под кожу, и только их разноцветные крышечки, две на левой руке, а две — на правой, торчали теперь на поверхности. — Катетеры ты руками не трогай, поверх них ничего не надевай, останься в майке. — Знаю. Вот медпункт остаётся позади, и Катя с офицером продолжают свой путь метр за метром, пока впереди не появляются огромные бронированные ворота. Возле них, на бетонном полу широкого коридора стоит блокпост, и блокпост серьёзный — автоматчики рядом с бронированными створками ворот, мешки с песком, укрывающие два крупнокалиберных "Утёса", не хватает разве что колючей проволоки. — Стой, кто идёт! — Выкрикивает один из автоматчиков, направляя ствол на прибывших. Остальные следуют его примеру. — Предоставьте разрешение на доступ в зону пуска! — Капитан госбезопасности Смолин и курсант Станкова! Прибыли для исполнения Процедуры! — Капитан госбезопасности — ко мне, курсант — на месте! — Есть! Смолин подходит к автоматчику, показывает ему свой пропуск и документы, после чего вместе с ним же подходит к Кате, демонстрируя крышки катетеров на её руках. — Доступ разрешаю! Один из солдат набирает цифры кода на небольшой панели, и тяжёлые створки со скрежетом расходятся в разные стороны, после чего взорам офицера и девочки предстаёт разверзшаяся едва ли не у них под ногами глубокая пусковая шахта с находящейся в ней межконтинентальной баллистической ракетой. Там, где у обычных ракет такого типа находится боевая часть, здесь виднеется открытый входной люк, от которого Катю отделяет лишь стальной мостик, перекинутый над тёмной бездной шахты. — Всё, дальше мне нельзя. — Произносит Смолин. — Тебе придётся идти одной, но ты ничего не бойся, я буду за тобой наблюдать. Твоя цель — Уральский улей. Не подведи, пусть от него не останется даже пепла. — И я... сгорю? — Вдруг спрашивает Катя, словно не зная, что её ждёт. — Да, сгоришь. Сгоришь дотла, словно падающая звёздочка. Но своей жертвой ты спасёшь бесчисленные миллионы, если не миллиарды людей. Понимаешь, ты особенная, и на твоих плечах лежит такая ответственность. — Товарищ капитан... — Что, милая? — У меня в комнате остался мой пионерский галстук. Пожалуйста, принесите его мне, я возьму его с собой, в ракету... Ответить офицер не успел — перед Катей словно из ниоткуда возникли двое пусковиков, сразу же начавших готовить её к финальной стадии Процедуры. Вот один из них открыл крышечки катетеров, отчего те звонко щёлкнули. Другой в это время уже помогал Кате переодеться в оранжевый противоперегрузочный костюм, похожий на космический скафандр. В этот момент раздался ещё один щелчок, а девочка испытала покалывание в обеих руках — специальные клапана на костюме соединились с открытыми крышечками катетеров, как это и должно было произойти. Ещё секунда — и вот тощие руки уже надевают на голову шлем. Сквозь его стекло Катя оглядывается по сторонам, пытаясь найти капитана Смолина, однако тщетно — он уже скрылся в лабиринте бетонных тоннелей. — Готово! — Произносит один из пусковиков, подимая вверх большой палец. Осталось совсем немного, и вот Катя уже идёт по мостику, касаясь металлических перил, залезает в крошечную капсулу с креслом, и, сев в него, крепко пристёгивается. Тот пусковик, что помогал ей справиться с противоперегрузочным "скафандром", просовывается по пояс в кабину и подсоединяет к клапанам на костюме тонкие трубочки, ведущие к закреплённым в кабине баллонам. "Адреналин." — думает Катя, наблюдая за процессом. Именно он поможет снять моральные барьеры, не позволяющие достичь пика той разрушительной силы, что скрыта внутри маленькой черепной коробки. — Параметры в норме. — Говорит он, прежде чем оставить Катю в одиночестве. Приготовления к запуску завершены, осталось лишь закрыть люк, однако этого не происходит, видимо, идёт последняя проверка систем, чтобы убедиться, что всё пройдёт штатно. Проходит одна минута, затем пять, затем десять, однако ничего так и не происходит, и девочка начинает нервничать — а вдруг что-то пошло не так? Вдруг Процедура сорвётся? Но внезапно откуда-то со стороны люка раздаётся голос, выводящий Катю из оцепенения: — Капитан Смолин просил передать! Повернувшись в сторону люка, она видит всё того же пусковика, протягивающего ей руку с зажатым в ней ярко-алым галстуком. — Спасибо... спасибо... — Шепчет Катя, прижимая свой галстук к груди. — Ну, в добрый путь! Люк закрывается, и до Кати отчётливо доносится стук разводных ключей. Несколько секунд спустя прекращается и он. Пусковики спешат как можно быстрее покинуть ракетную шахту. Закрываются тяжёлые ворота, отрезая её от остального комплекса, отходит в сторону металлический мостик, пронзительно воет сирена, и девочка понимает, что обратной дороги больше нет. В памяти у неё почему-то всплывают слова весёлой песенки, слышанной когда-то от ракетчиков:

Люки шахт ракетных открываются, И координаты введены. Залпом сверхтяжёлых баллистических Превратим полмира в валуны!

Защитная крышка ракетной шахты в этот момент и в самом деле отходила в сторону, всё больше и больше открывая серое небо Забайкалья. А где-то на командно-наблюдательном пункте, отделённом от ракетной шахты сотнями метров земли и усиленного железобетона, среди солдат, техников и высокопоставленных офицеров с большими звёздами на погонах, находился сейчас капитан Смолин, волновавшийся не меньше самой Кати. — Подача адреналина начата. — Раздался голос, принадлежавший одному из ракетчиков. — Отсчёт до детонации запущен. В командном пункте неожиданно стало тепло, даже жарко. Капитан Смолин рукавом утирал пот со лба, наблюдая, как ракетчики вводят код для запуска и вставляют ключи в нужные отверстия. Изредка он поглядывал на экран, передававший изображение с камеры, находившейся на поверхности, недалеко от ракетной шахты. — Поворот ключей на счёт "три". — Прозвучал всё тот же голос. — Один. Два. Три... Оба ракетчика одновременно повернули ключи, после чего всё помещение вздрогнуло. На экране появилось изображение массивной ракеты, покидающей пусковую шахту. — Пуск, пуск, пуск! Ракета пошла! Она уходила всё выше и выше в пасмурное утреннее небо, в течение считанных секунд превращаясь в крошечную светящуюся точку. Ещё раз взглянув на экран, Смолин украдкой перекрестил его, даром что был атеистом. Лишь бы всё получилось... Лишь бы получилось... А Катя тем временем уже неслась в небесной вышине на огромной скорости. Десятки, сотни километров пролетали в мгновение ока. Жестокие перегрузки буквально вжимали худенькое тело девочки в кресло, но она их не боялась — в конце концов, её долгое время тренировали переносить такие испытания. Боялась Катя другого — с каждой минувшей секундой, с каждым оставшимся позади километром, она всё более и более явственно ощущала, что под действием адреналина теряет контроль над своей силой, что она рвётся изнутри, словно стремясь разорвать девочку на части. "Сдерживай свои способности так долго, как только сможешь. Когда это станет невозможно, тогда придёт твой момент истины." — говорили ей на инструктажах. Катя помнила эти слова, и делала всё, чтобы не дать разрушительной энергии вырваться на свободу раньше времени, мобилизуя всё свои внутренние резервы. Руки её всё крепче и крепче прижимали к груди галстук о трёх концах. Внезапно капсулу сотряс сильный толчок — она отделилась от ракеты-носителя и теперь пикировала на цель, переходя на гиперзвук. И пока капсула падала, Катя почувствовала, что ослабла окончательно, что больше не сможет сдержать то, что вырывалось изнутри. Однако больше этого и не требовалось. В один момент над остатками уральских лесов, над огромной конструкцией неправильной формы, каковую представлял из себя улей, над полчищами отвратительных насекомоподобных БЕТА взошло второе солнце. Ослепительная вспышка, сопровождаемая нестерпимым жаром, прошлась по земле огненной метлой, даже не испепеляя, а испаряя всё на своём пути. Деревья, камни и даже панцири инопланетных захватчиков, способные выдержать ракетный обстрел, исчезали, не оставляя после себя даже пепла. Немного погодя огненная волна добралась до Уральского Улья, и в считанные секунды не только стёрла его с лица земли, но и прогрела почву на сотни километров под ним, изжаривая заживо всех БЕТА, находившихся в подземных катакомбах. В течение ещё нескольких минут стена огня распространялась с невероятной скоростью, прежде чем наконец остановилась, пропала, растворилась в воздухе, превратив всё в радиусе пятиста километров от точки взрыва в ровную, гладкую, будто столешница, и абсолютно безжизненную пустошь. Катя Станкова уже не знала, да и не могла знать, что командование пристально наблюдало за этим грандиозным действом через неусыпное око висевшего на орбите разведывательного спутника, видя на экранах как белёсую вспышку огненного шторма, так и аккуратный кружок выжженной пустоши, в которую превратилась затронутая гибельным жаром земля. — Уничтожение цели подтверждаю. Никаких признаков БЕТА на затронутой поверхности не обнаружено. — Не отрываясь от экрана, отрапортовал один из ракетчиков. — Приблизительный радиус поражённой зоны — 400-500 километров. — Что насчёт подземных коммуникаций? — Задал вопрос один из офицеров. — Учитывая радиус зоны поражения и температуру, можно со всей уверенностью сказать, что все БЕТА, находившиеся там, сейчас мертвы. Уральского Улья попросту больше не существует. Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы, и все присутствовавшие при этом на мгновение застыли. Подумать только, улей пятой фазы, аналогичный Минскому, штурм которого всеми силами ОВД с треском провалился пять лет назад, был теперь уничтожен одним ударом! Кто-то из офицеров подошёл к висевшей на стене карте СССР и красным карандашом обвёл поражённую зону: — Пятьсот километров... Это что же у неё в голове такое было... — Да с таким оружием мы Союз до Москвы за год отобьём! — А потом Европу освобождать пойдём! Гадам недолго осталось... Оцепенение постепенно переходило в ликование. Перед собравшимися в командном пункте впервые за долгие годы войны встала надежда на избавление, на полную победу над инопланетным захватчиком! Офицеры, даже те из них, что ранее были незнакомы, обнимались так, будто приходились друг другу ближайшими родственниками. Кто-то подбрасывал вверх фуражки. Однако среди всего этого веселья был тот, чьё лицо из-за застывшего на нём скорбного выражения напоминало каменную маску. Этим человеком был капитан Смолин. Только что он потерял одну из тех, кого лично отбирал, курировал и воспитывал, с кем был рядом ни много ни мало, семь долгих лет. И что было ещё тяжелее, он понимал, что рано или поздно такая судьба постигнет каждую из его воспитанниц, рано или поздно каждая из них сгорит, не оставив после себя даже пепла. Но другого пути попросту не существовало — такова была цена Победы, и её предстояло выплатить сполна. СССР, Москва, Поклонная гора, 37 лет спустя Яркое утреннее солнце осветило обширный парк, расположившийся едва ли не в самом центре столицы первого в мире социалистического государства. Его ласковые, тёплые лучи коснулись аккуратных бетонных плит, каковыми были устланы дорожки средь чистеньких и опрятных аллей, заблестели среди бронзы и гранита бесчисленных монументов, которые, как и сам парк, являли собой воплощённую память обо всех, кто отдал свои жизни во имя Советской Родины, во имя жизни будущих поколений. Неудивительно, что даже в столь ранний час в этом без преувеличения сакральном месте уже были посетители, причём самых разных возрастов. В самом сердце парка, возле величественного центрального монумента уже собралась группа из мальчиков и девочек в красных трёхконечных галстуках. Они, принадлежавшие к одному из первых послевоенных поколений, что впервые за долгие годы появились на свет под мирным небом, сейчас оживлённо, можно сказать, раскрыв рты, слушали молодую стройную женщину: — Дети, — Сказала она строгим голосом. — Сейчас вы стоите перед мемориальным комплексом, который называется "Творцам Великих Побед". Он посвящён всем, кто сражался и отдавал свои жизни за нашу общую Родину, всем, кто сжигал себя в пламени войн и конфликтов, чтобы оно не коснулось нас с вами. Пройдите же вперёд и рассмотрите его поближе! Повинуясь словам своей предводительницы, юные пионеры и в самом деле подошли к грандиозному монументу, любуясь скульптурными композициями, опоясывавшими заключённый в вычурную чашу Вечный огонь. "Никто не забыт, ничто не забыто." — гласила надпись на чаше. Слева от неё красовались обмотанный пулеметными лентами матрос в бушлате и бескозырке с мосинской винтовкой на плече, бородатый солдат в шинели и папахе с нашитой наискось лентой и девушка в буденовке и кожаной куртке, с кобурой маузера на боку. Подпись на гранитном постаменте гласила "Героям Великой Октябрьской Социалистической Революции 1917–1922". По центру, совсем рядом с чашей, располагались солдат в стальной каске, гимнастерке и плащ-палатке, с автоматом ППШ на груди, танкист в шлеме и комбинезоне с ППС наперевес и девушка в военной форме и пилотке, с санитарной сумкой под мышкой и наганом на ремне. Подпись, под этой композицией тоже была весьма характерной: "Героям Великой Отечественной войны 1941–1945". А вот третья, правая, скульптурная группа была самой необычной из всех. В центре — солдат в берете и куртке с большим количеством карманов, поверх которой надет бронежилет. На груди — автомат АК-74, на боку противогаз, а за спиной — увесистый десантный рюкзак с кучей застёжек. Рядом с десантником застыл высокий, статный парень в силовом комбинезоне с различными накладками, очевидно, пилот Тактического Наземного Истребителя. Третьей в этой скульптурной группе была худенькая, совсем юная девочка в скафандре и гермошлеме, протягивавшая вперёд ладонь, на которой теплился бронзовый огонёк. На постаменте значилось: "Героям Великой Освободительной войны 1973–1992". — Ольга Дмитриевна! Ольга Дмитриевна! — Вдруг закричал рыжеволосый пионер, указывая на бронзовую девочку. — А расскажите нам про них! — Ещё раз, Валя? Разве я до этого не рассказывала? — Рассказывали, рассказывали! Но мы ещё послушать хотим! — Ну что ж... — Вздохнула Ольга Дмитриевна. — Ещё кто-нибудь послушать хочет? — Мы хотим! Мы! — Раздались со всех сторон звонкие детские голоса. — Если все хотят, то так и быть. Дети, постройтесь парами! Раз уж мы здесь, я покажу вам одно особенное место, неразрывно связанное с теми, о ком пойдёт речь. Юные пионеры в недоумении переглянулись, но тем не менее, быстро разбились на пары, сгорая от любопытства, после чего стройными рядами двинулись за Ольгой Дмитриевной. Сначала они шли по тенистым аллеям среди берёз, лиственниц и клёнов, затем долго поднимались по каменным ступенькам, пока наконец на вершине перед ними не раскинулась широкая асфальтовая дорожка, вёдшая к большому круглому зданию. По обеим сторонам от неё замерли два Тактических Наземных Истребителя, сжимавшие в руках тяжёлые штурмовые пушки А-97. Грозные боевые машины, прошедшие не один десяток сражений, встали теперь неподвижно, стоя на своём последнем посту. — Что это за боевые машины? Кто хорошо учил историю и сможет назвать модель? Среди мальчиков в толпе началось оживлённое обсуждение: — Су-27, "Журавлики" это! — Выкрикнул рыжеволосый Валя. — Да нет же, — Заспорил с ним кто-то. — Это МиГ-29, ты на плечи посмотри! — Увы, вы оба неправы! — Прервал разгоревшийся было спор голос Ольги Дмитриевны. — Здесь представлены МиГ-27 "Аллигатор", бывшие самым массовым типом Тактических Наземных Истребителей в Советской Армии времён Великой Освободительной. — Стыдно, ребята, не знать! Оба спорщика стыдливо опустили глаза, но вдруг Валя заметил у самых ног одного из "Аллигаторов" приземистую зелёную гусеничную машину с небольшой башенкой, вместо пушки в которой располагалось нечто вроде зеркала. — Смотрите! — Произнёс он, указывая на странный аппарат. — Лазерный танк "Стилет"! У меня отец на таком служил! — Молодец! — Похвалила вожатая. — Такие танки поступили на вооружение нашей армии в самом конце Войны. Они были созданы на основе так называемого G-элемента — мощного источника энергии, захваченного у инопланетных агрессоров. А всего через несколько минут пионеры уже были в одном из просторных залов круглого здания. Они стояли перед застеклённым стеллажом, с интересом изучая разложенные фотографии, изображавшие юных девочек, каждая из которых была чем-то неуловимо похожа на ту бронзовую статую, что стояла в центре парка. Но фотографии были ещё не самым интересным — рядом с каждой из них на красной подушечке лежала Золотая Звезда Героя Советского Союза. — Вот мы и пришли, дети. Присмотритесь к лицам этих юных героинь. Все они отдали свою жизнь во имя Родины, будучи немногим старше вашего. Передовая советская наука наделила их необычайными способностями, превратив их силу воли в могучее оружие. Долгое время об их существовании не знал практически никто, каждая из них охранялась как зеница ока. Гриф секретности с их подвигов был снят совсем недавно, уже после моего рождения. Ну-ка, кто вспомнит, какое прозвище носят эти необыкновенные девочки? — "Звёздочки", Ольга Дмитриевна! — Откликнулась из толпы девочка в очках. — Сначала их так прозвали знавшие об их существовании солдаты и офицеры, а потом, когда всё рассекретили, это прозвище ушло в народ. — Молодец, Петрова! Их действительно называли "Звёздочками", чему было множество причин — от их способности создавать тепло и зажигать предметы силой мысли до того, что каждая из них была награждена Золотой Звездой Героя, после чего окончательно повелось: "девочки-звёздочки". Изначально они должны были поддерживать наступающие пехоту, танки и Тактические Наземные Истребители, испепеляя полчища БЕТА при помощи своих способностей, однако здесь появился целый ряд сложностей — "Звёздочки" не могли контролировать свои способности достаточно хорошо, в результате чего под огонь вместе с врагами нередко попадали и свои, а также довольно быстро теряли концентрацию и оказывались в окружении. Остановить наступление врага таким образом не удалось, и командование прибегло к другому плану. Было замечено, что испытывавшие беспокойство "Звёздочки", сами того не желая, испепеляли и самих себя, и всех, кто находился вокруг. В срочном порядке были созданы особые гермокапсулы, которые устанавливались на ракеты. По сути, наши с вами "Звёздочки" садились туда, не имея возможности вернуться. Они знали это, но всё равно шли на верную смерть, чтобы другие могли жить. Ударами таких ракет были сожжены ульи в Свердловске, Экибастузе, Сургуте, Минске и много где ещё. Враг ослаб, понёс потери, и Советская Армия начала планомерно освобождать нашу с вами землю. — И мы начали побеждать! Война закончилась! — Радостно выкрикнул рыжеволосый пионер. — Увы, нет, Валя. — Ответила Ольга Дмитриевна, грустно взглянув на него. — Когда БЕТА отступили с Советской земли, когда Советская Армия соединилась с силами ННА ГДР, наши американские "союзники" показали своё истинное лицо. Под угрозой вторжения и бомбардировок, в том числе с применением ядерного оружия, они потребовали выдать все технологии производства нового оружия и раскрыть им все секреты. СССР, большая часть которого была разрушена вторжением, не выдержал бы новой войны, а потому руководство приняло ещё одно крайне тяжёлое, но правильное решение. Под видом беженцев несколько "Звёздочек" были засланы в Соединённые Штаты, Великобританию и Японию, где их разместили неподалёку от стратегически важных объектов. К счастью, нам удалось скрыть от американцев подлинную сущность новых ракет — они полагали, что всё дело в неких новых боеголовках, даже не подозревая о существовании необыкновенных девочек. В назначенный момент каждая из засланных ввела себе дозу адреналина, выпустив наружу свою невообразимую силу. Это вошло в историю как Операция "Звездопад" и "Семь минут огня", их вы ещё будете проходить на уроках. За семь минут большинство американских стратегических объектов, включая Пентагон и Белый Дом, ракетные шахты, базы флотов и Тактических Наземных Истребителей, обратились в прах, не оставив после себя и следа. Отныне и навек американский империализм был повержен, а на месте прежних США были созданы Социалистические Штаты Америки, существующие и по сей день. Угроза новой войны была потушена в зародыше. Три десятка "Звёздочек" отдали свои жизни с момента их первого применения, дети! Им было от двенадцати до четырнадцати лет, и в столь юном возрасте они пожертвовали собой ради своей Родины, ради того, чтобы больше на этой планете не лилась кровь, не гремели выстрелы и взрывы! Где-то с минуту пионеры молчали, переваривая и осмысливая услышанное. Каждый из них подходил и внимательно разглядывал фотографии юных героинь и лежавшие на подушечках медали. В зале повисла звенящая тишина, которую немного погодя прервал голос Ольги Дмитриевны: — Ладно, дети. Идём в следующий зал, я расскажу вам историю майора ННА ГДР Беатрикс Бреме, благодаря которой Германская Демократическая Республика смогла продержаться столь долгое время. Её не сломили ни атаки БЕТА, ни даже предательство со стороны бывших товарищей. Следуйте же за мной. Пионеры начали медленно отходить, следуя за вожатой. Не было привычного шума и гомона, они шли молча, проникнувшись всей важностью момента. И постепенно у стеклянных стеллажей остался лишь один — огненно-рыжий Валя всё так же стоял и всматривался в небольшую фотографию, с которой глядела на него зеленоглазая девочка с пепельными волосами...