Извините, я отчаянно

      Можно ли каждое утро называть добрым? Не моё точно. Я вообще не помню, когда у меня последний раз такое было. И было ли вообще. И это не единственные печальные новости на сегодня.       Я с трудом и неохотой разлеплял глаза, пока солнце настойчиво направляло в них свет через незанавешенное окно. Рывком я недовольно скинул с себя одеяло. Левой рукой. Потому что в правой у меня была пустая бутылка из-под пива. А потом я резко поднялся. Резко. Очень резко. Распухшая голова обещала взорваться. Правая рука приложила бутылку ко лбу. Она была теплая. Стало только хуже. Я рухнул назад и выронил из руки бутылку. Она с глухим звуком упала с кровати на ковер. Но мне и этого глухого звука было много. Голова будто стала больше в диаметре на пару сантиметров.       Через час, а может и через десять минут, я решительно встал, игнорируя все неблаготворные желания моего организма, которому так хотелось вернуться на мягкую кровать. Надо было хотя бы оценить обстановку в доме. Вчера я не помнил, вообще весь день. Но вот сейчас я вижу, что не с моей стороны кровати одеяло заправлено аккуратно – я так никогда не делал. Значит я с кем-то спал.       Моя комната казалась многим странной: розовые обои в цветочек, кровать, на которой все белье было белое, древний обшарпанный шкаф, который я притащил черт его знает откуда, был заполнен снизу до верху книгами, которые я еще не прочитал, пока что не прочитал, и все. Больше в комнате ничего не было. Пожалуй, я про лампу забыл, она была, красивая белая люстра. Странной она казалось, наверное, потому что все предметы в комнате не очень подходили ей, да и друг другу тоже.       Я пошел по темному серому коридору. По звуку воды в ванной, с силой льющейся из душа, понял, что она занята. Миновав ванную завернул в туалет, выпуская из себя жидкость, влитую в меня вчера. Мне даже было не интересно, как она вчера называлась. Все равно мне хреново. Смывая за собой, услышал тонкий женский вскрик. У меня в квартире система подачи воды объединенная: спускаю воду в толчок – она уходит из душа и вода там горячее. С улыбкой и мыслью о том, какой я нехороший, я отправился на кухню.       Средних размеров она, не в пример моей комнате, была заставлена довольно плотно.       На верху стен висели шкафы, наполнены всякими разностями, от приправ до ложек и вилок. Привычку моей маменьки я менять не стал: очень уж мне нравилось держать соль в баночке с названием "горох", а сахар в баночке "соль". Сам горох, впрочем, был консервированный и назывался "горох", или что-то в этом роде. У изготовителя совсем не было ни толики фантазии. По низу стен стояло все то, что было так привычно для любой кухни – стол, плита, холодильник и тому подобное.       Готовить я любил, правда сейчас было не до этого. Я намазал себе бутерброд с маслом. Уронил, но поймал его на ногу.        – "Ну вот ловкий я, или наоборот?" – подумал я с легкой усмешкой.       Ну и ладно, не важно. Важно то, что вскоре дверь ванной слабо хлопнула и ко мне пришла она.       Ленка не была светской красавицей или домашней умницей, была просто хорошей девчонкой, с которой можно было весело провести время. Чем мы, кстати, не брезговали.       Судя по всему, она куда-то собиралась. Подойдя ко мне, она чмокнула меня в щеку и сказала, что ей надо бежать.        – Ты что забыл? Я по средам работаю. – нахмурившись сказала она.        – Среда? – встрепенулся я.       И было от чего: позавчера была суббота. Я что, теперь могу гордо носить звание "алкаш подъезда"? Докатились. Ведь не впервые.       Сама Ленка побежала в комнату собирать вещи, попутно что-то рассказывая о милейших личностях на ее работе. Из ее рассказов я даже не смог понять, использовал я сейчас обобщение "милейшие" как сарказм или в его прямом смысле. Но уходила она довольная, значит работа ей нравилась. Или ночь была хорошая. Я ухмыльнулся подумав об этом, а потом погрустнел – я-то ничего не помню. Похоже, все-таки пить я не умею.       Я вернулся на кухню и поискал, чем запить бутерброд. "Пусть каждое утро будет бодрым!" высказала свое авторитетное мнение упаковка из-под сока "Бодрый", за что и была отправлена в помойку. Все равно сок давно испортился. Пришлось сделать себе чай, к черту кофе, я еще поспать хотел. А для меня этот напиток слишком бодрящий.       Пока кипятился чайник, я стоял и смотрел на него, в голове не было мыслей. Я судорожно пытался вспомнить вчера или хотя бы начало нашей гулянки. У нас с Ленкой такое бывало. Вообще, она была очень милая девушка, экая авантюристка, с которой нас связывали свободные отношения. Она была яркой представительницей той категории женщин, я подчеркну это слово, о которых так любят рассуждать суровые бабушки на лавочках наших дворов. Разве что за исключением того, что не брала за это плату, чем я, собственно, и пользовался.       Мы познакомились лет пять назад, или шесть. Я тогда был немного навеселе бродил по парку. Раз в полчаса пересаживаясь с лавочки на лавочку, я наблюдал за прохожими. Интересное занятие. Вот смотришь на кого-то: толстая хромая мамаша идет с коляской; а потом пускаешь в голову воображение и начинаешь придумывать. О том, как она в юности спортом занималась, как свою первую любовь встретила. О том, как случился несчастный случай, скажем, с машиной, и как она не смогла после этого ходить. Но операция и сила воли поставили ее на ноги, не открыв, впрочем, дорогу к назад, к спорту. О том, как ее любимый не бросил ее в час беды и сейчас она гуляет с их ребенком. Вот оно – счастье. Мне бы так... Но пока я об этом думал мне было так приятно, разве это не прекрасное чувство, побыть ненадолго счастливым за другого? Я вот для этого книги всегда читал. Ну, или фильмы смотрел.       А вот потом раз, и я встал с лавочки. Но направился не к следующей, а к двум девушкам, что-то обсуждающим около фонаря. Собственно, фонарь мне был не интересен, но его вид мне почему-то напомнил таком же фонаре, где-то в Санкт-Петербурге, около которого я любил читать в детстве.        – Здравствуйте милые дамы! – воскликнул я и улыбнулся, надеясь, что улыбка не была похожа на гримасу боли. – Не желайте пропустить по стаканчику в каком-нибудь баре?       Тогда я ещё вполне понимал разницу между "навеселе" и "пьян", не то что сейчас. Так вот тогда я совершенно точно был навеселе. А может, и вовсе трезв. Да нет, точно нет. Не суть.        – Извините, – подхватывая мой стиль речи, сказала подружка Ленки и мило улыбнулась, – но у нас нет денег. Позвольте вам отказать.       Я тогда не понял, был ли это намек или попытка отказа, но отступать я не хотел.        – Ничего страшного! Я угощаю. Видите ли, я сегодня диплом защитил, а друзей у меня мало и все они сейчас заняты, родные в другом городе, а так охота радостью с кем-то поделиться! – выдал я на одном дыхании.       Я точно тогда был навеселе, а не трезв. Столько правды за раз я редко говорил, а будь я трезвым, – придумал бы что-то другое. Они без особых препирательств согласились. Я развлекал их по пути разными историями и прочей чепухой, которую мог найти у себя в голове. Так что дошли мы быстро, выпили по одной, потом еще. А потом наступил вечер. Вот так взял и наступил, без предупреждения. Также, без предупреждения, исчезла подружка Ленки. А может она и предупредила, только Ленку, а не меня. А меня и незачем. Я ее больше никогда и не видел, даже имени не узнал. Может оно и к лучшему, потому что для нас с Ленкой тогда был первый совместный вечер, первый совместный стакан, первая совместная ночь.       С тех пор мы редко виделись, но всегда с лихвой наверстывали время расставания. Романтичное знакомство, редкость для меня. В моей жизни вообще было мало романтики. До десятого класса я не слушал преподавателей, мне они и все, что они рассказывали, было мало интересно. Во время десятого класса я адаптировался в новой школе, в конце одиннадцатого спокойно получил "отлично" по всем предметам, что у нас были. Потом институт – еще одна скукотень. Но кое-как окончил, даже без троек. Собственно, девушек довольно справедливо заинтересовал вопрос о том, откуда у обычного студента денег так много. Богатые родители? Нет. Вкалываю на работе? Тоже нет.       Все дело было как раз в том, что мне было скучно и в школе, и в универе. Книжки я читал часто и много, но не все время. Надо же как-то развлекаться, это и были как раз мои способы доставать деньги. Разного рода авантюры, от безобидных до тех, с которыми я переступал закон. Но удача любила меня, и проблем никогда не возникало. Одной из ситуаций, близких к апогею моих похождений, была связанная с сомнительным сайтом. Я потратил время и создал сайт, на котором продавал детское порно весьма дешево: оплата с карты через интернет при заказе, а заказ почтой на дом. Доставка, естественно, бесплатная. Я глазам не поверил, сколько любителей подобной экзотики оказалось в нашем городе. За три ночи я получил более ста тысяч рублей на свой счет, после чего сайт был спокойно уничтожен и больше никогда не существовал.       Обман? Безусловно. Причем первый раз, когда покупатели не получили желаемую посылку, а второй заключался в том, что желания пойти жаловаться ни у кого из них не возникло, и возникнуть не могло. Все-таки содержание покупки не слишком хорошо отразится на их репутации.       Вот такие аферы и наполняли мои скучные будни жизнью. И заработок, и развлечение. Я был не против. Может быть поэтому у меня было мало друзей только Пашка, Максимка, да Митька. Я с легкостью знакомился с новыми людьми, а с друзьями наоборот. Да и вообще, вот с Максимкой, к примеру, мы при встрече подрались.       Его удар с левой немного подпортил мне зрение, так что правый глаз у меня немного мутно видит. Хотя внешне все хорошо и даже косоглазия нет.       Сам Максимка человек добрый, готовый постоять и за себя, и за друзей. Вот тогда мы с ним и столкнулись на почве чего-то похожего. Не помню уже чего конкретно, давно это было. Нам тогда было лет по двадцать, сейчас-то мне уже тридцатка с х... Тридцать три, вроде. У него тогда была сломана левая рука, вывихнуто плечо той же руки и куча синяков и ссадин. У меня так же с синяками ссадинами, но помимо проблемы с глазом, у меня была просто прошиблена голова. Сам не знаю, как ему удалось, но было все настолько плохо, что мне даже больно уже не было, я чуть ли ни сидел, пуская слюнки, когда он подобрал меня и повел в сторону больницы. В пути мы были долго, хоть и недалеко шли. Там и понятно почему, – у меня еще слова из известно сказки вспоминались: "больной калеку несет". Или нет, там не так было, там был не калека, а здоровый. Но почему-то вспоминалось. Я был немного растерян от подобного поведения и извинился. Большая редкость для меня. Врач нас тоже не скоро осмотрел, так что времени у нас было много. Мы разговорились, прониклись и обменялись номерами, забив встречу через недельку другую. Встретились выпили, хотя кого я обманываю, напились до чертей. Они-то, черти, нас потом в вытрезвитель и доставили. Неприятно вышло, зато есть что вспомнить. Так вот и стали мы с ним не разлей вода. Я друзей берегу, в виду их небольшого количества.       Был он с виду довольно худощав, но еще в той драке я выяснил, что не все так просто, как может показаться. На самом деле, он был весьма крепок, обычного роста, нос горбинкой, тонкие губы часто держали улыбку. Простая одежда выдавала в нем обычного парня, который жил, как получится.       О других нет смысла рассказывать, потому что и после о них упоминать не буду. А вот черта только помяни. Не прошло и пяти минут после ухода Ленки, как у меня позвонил домофон. И кто говорит? Нет, не слон. А вот как раз Максимка.        – Что-то случилось? – спросил обеспокоенно я, когда он растерянный вошел ко мне в квартиру.       Я знал, что сейчас у него жена беременна и иногда буянит почем зря. Вот у него часто и возникает обоснованный вопрос: "что происходит?" Я его понимаю, хотя сам с таким напрямую не сталкивался. А вот с ним часто с этим разбирался, так что даже немного привык.        – Привет Матвейка. – устало сказал он и обнял меня.       Я обнял его в ответ. От друга уже неделю вестей не было, а не виделись мы и того больше.       Как всегда, о себе любимом забыл. Папка нарек меня Матвеем. Так что был с тех пор я Багратионов Матвей Сергеевич. Когда-то я был довольно пухленьким, но не то чтобы толстым, нет. Сейчас это уже не так, я скорей много пью, чем ем. Причем пью не воду или сок, очевидно. Силы какой-то у меня особо не было никогда, но зато я был шустрым малым и это помогало в разных переделках. Деньги на новые шмотки всегда были, но ходил я всегда в обносках или том, что найду у себя. Лень матушка закрывала мне пути к магазинам одежды, хотя изредка я там бывал. Этого хватит, и так сойдет. Хотя нет, в последнее время моей главной отличительной чертой было забвение, как это звал я, и запой, как это называлось по-настоящему. Это не могло кончиться уже полгода.        – Она хочет не то сладкого, не то соленого. – причитал Максимка, пока шел за мной на кухню. – Скажи, у тебя есть такое и… Бывает ли оно вообще?        – А черт его знает, бывает или нет. – усмехнулся я, и голова снова дала о себе знать.        Я ее погладил со словами: "у птички боли, у собачки боли, а у Матвейки не боли".        – Часто у тебя такое? – обеспокоенно спросил Максимка.        – В последнее время, да. – честно ответил я. – Знаешь что? Пойдем в магазин, может найдем там что такое, купим по пиву и посидим немного, я опохмелюсь заодно. А потом рассудим по-русски трезво и все будет хорошо.       Он посмотрел на меня, и я увидел в его глазах безысходность и отсутствие идей.        – А-а, пойдем! – махнул рукой он.        Я закрыл квартиру на ключ, потом еще на один и... Замков у меня было шесть на две дверки. Сам не знаю зачем, как-то само получилось. Мы отправились в магазин около моего дома. По выходу оттуда у Максимки был пакет с мороженным в пластиковой коробочке, кабачок, бананы, фисташки и пиво, но уже для себя.       Мы посидели, поболтали, я узнал, как у него дела, рассказал ему о себе. Сейчас пожалел меня он, а не я его, как раньше. Приятно было понимать, что за меня волнуются, но было отвратительно, учитывая причину. А потом разошлись, каждому надо было куда-то идти.       Он пошел к жене, домой. Явился, и она тут же учуяла запах пива, несущийся от него.        – Опять со своим Матвеем пили?! – сердито сказала она, уперев руки в бока.        – Извини. – тихо ответил Максимка, опустив взгляд.       Она уставилась на него удивленным взглядом. Муж не стал препираться или сердиться в ответ, а просто попросил прощения. Ее это немного выбило из колеи. Она увидела пакет, который был у него в руках за спиной, обняла его и спросила:        – Купил что-то мне.        – Постарался то, что ты просила. – тихо ответил Максимка. – А про какого Матвея ты говоришь?        – Ну, помнишь ты мне все время твердишь про своего лучшего друга?        – Не помню. – удивился Максимка.        – Ладно, забудь. – ответила ему жена.              Ленке в тот день повезло куда меньше. Возвращаясь с работы поздно вечером, она попалась дворовой гопоте. То, что с ней сделали нет смысла описывать. Когда она подходила к своему подъезду бабульки, все еще сидевшие перед ним на лавочке, ахнули. В разодранной одежде, вся в синяках и заплаканная Ленка внушала жалость. Они ее усадили с собой, успокоили, подлечили, чем смогли. Все-таки как бы они ее не поносили, она была хорошей девочкой для всех, а нет только для ее ухажеров. Один из которых в тот вечер как раз мимо проходил с братом. Ленка по наивности ему все рассказала и он, прихватив брата пошел искать молодцов, обидевших его подругу. По дороге позвонил друзьям. Гопоту отделали так, что в больнице их принимали в срочном порядке.       Ленка успокоилась и пошла домой забывать происходящее какими-то своими способами. На утро уже проснулась в хорошем расположении духа. Просматривая сообщения в телефоне за завтраком, она долго и сидела не в силах вспомнить, кому же, такому дорогому она писала сообщения о будущих гулянках, не как со всеми ухажерами, а о встречах, которые давали ей силы, чтобы оставаться той же хорошей и прекрасной Ленкой, какой ее все знали. Имя этого Матвея так и не шло у нее из головы еще много дней, но вспомнить, кто это, она так и не смогла.       Что касается меня, то расставшись с Максимкой, я отправился в цветочный и купил ровно восемнадцать красных роз. Нравилось мне это число. Да и розы я любил, особенно красные. Я легким прогулочным шагом отправился на кладбище. Погуляв там между десятков могил, я подошел к той, к которой шел изначально и положил перед могильным камнем цветы. С печалью смотря на имя лежавшего в земле дорогого мне человека. Надпись гласила:       "Багратионов Матвей Сергеевич (12 января 1990 – 30 июня 2008)"       Странное дело: сторож обходивший изо дня в день кладбище заметил красные розы, лежащие перед могилой, спустя три дня их появления там. И не раз удивлялся спустя недели, что они лежат там не тронутые, не вянут, не ссыхаются, не распадаются от старости.              Я всегда спрашивал себя, что в моей жизни было больше лжи или мечтаний? В одном был уверен, я был очень везучий, а за все надо платить. Вот и повезло мне в последний раз тогда, в том автобусе. После окончания школы мне надо было уладить какие-то дела в ней, что-то не нравилось директору с документами. И я ехал в этом автобусе как раз туда, когда какие-то ненормальные устроили стрельбу из пистолетов на улице. Как раз тогда, когда мой автобус проезжал мимо. Одна единственная пуля попала тогда в человека, аккурат через мое стекло, аккурат через мою голову. Легкая смерть тоже своего рода везение, пусть даже не от старости. Это и случилось со мной тогда, с тех пор я не могу жить, только мечтать. Только у меня, похоже, очень странный способ мечтать. Зато интересный.