В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви. Первое Соборное послание св. Ап. Иоанна Богослова
Ощущать Его незримое присутствие в каждом дуновении ветра, шорохе каждого листка. Весна благодатная. Лепестки яблоневого цветения, ниспадающие на землю во мраке ночи, напоминают звёзды падающие с небес. Почему именно ночью Ты говоришь с ним? Почему не при свете дня, солнца, которое как и ты даёт силы всему живому? Быть может, Тебе ведомо, что именно во мраке его начинают одолевать сомнения и Ты спешишь на помощь своему возлюбленному сыну? - Всё ещё не спите, Ваше Святейшество? - надломленный, скрипучий голос раздался откуда-то сзади. - Воайелло, когда вы перестанете следить за мной? - Ленни задумчиво смотрел на небо, в его глазах отражался лунный свет, Его Святейшество и не думал поворачиваться. - Видимо, это уже дело привычки, Святой Отец. - Кардинал улыбнулся одним уголком губ, поравнялся с собеседником, встал в идентичную с ним позу, а именно, убрал руки за спину и обратил свой взгляд на небо. Их фигуры были абсолютно противоположны друг другу. Белый и чёрный, высокий и низкий, худой и полный. - Тогда я, как Отец всей Священной Католической Церкви, призываю Вас бросить все Ваши силы на борьбу с этой немощью. Он говорил отстранёно, но слова прозвучали так, будто бы он готовил их заранее. - Я сделаю для этого всё возможное и невозможное! - Ах, Воайелло, и постарайтесь не давать впредь обещаний которые не сможете выполнить. Кардинал поджал губы и оскорблённо задрал нос. Но пересилив себя, через несколько мгновений, он продолжил: - Ваше Святейшество, я пришёл сюда не просто так. Все мы обеспокоены и ждём Вашего решения по делу... - тут кардинал замолчал, потому что прямо перед его носом возникла рука. - Не сейчас... Оставьте меня одного! - Папа повысил голос. Лицо его исказила гримаса то ли злости, то ли обиды, и казалось что он вот-вот заплачет. Кардинал уже хорошо усвоил что бесполезно и опасно говорить с Папой, который разозлён. Он не только не станет его слушать, но того и гляди отправит на Аляску, а ведь Воайелло терпеть не мог холод и отсутствие интернета. Поэтому, пожелав чего обычно желает одно официальное лицо другому официальному лицу при свете звёзд - поспешно удалился. Кардинал переоделся и отправился домой. Там его уже давно ждал Джероломо. Воайелло выключил телефон и резким движением кинул его под стул, на котором висел пиджак. - Я так больше не могу, я так больше не могу! Мужчина дрожащей рукой поднёс к губам стакан с прохладной водой и жадно хлюпая отпил большой глоток. - Вот скажи мне, как он может быть таким спокойным и "любоваться звёздами" как какая-то юная девственница начитавшаяся романтической литературы? Это дело не терпит отлагательств, снова все давят на меня, мой телефон разрывается на части, а он не хочет даже до конца досмотреть новости! - Аааа... - Вот именно! Это сумасшествие, самодурство! Судьба человека весит на волоске, отец и мать девочки в компании мировой прессы обивают пороги Ватикана и просят аудиенции Папы, а всё что я могу, всё что я должен сказать: "Извините, приходите завтра!" Нет, так продолжаться больше не может, я иду к сестре Мэри! - Ааааа! - Да, Джероломо, я знаю, это позор! Но я ничего не могу сделать! Я сам от этого в ужасе, но без его подписи ничего не выйдет! Я знаю, знаю, что очень изменился, но этот Папа просто выводит меня из себя! Тяжёлая входная дверь с грохотом закрылась.***
Ленни сидел на мраморной скамье в саду, он думал. Сосредоточено глядя куда-то в траву он сложил руки как бы для молитвы, но прижал их к губам и нахмурил брови. Вдруг, он упал на колени и простёр руки к небу со слезами на глазах: - Господь, скажи, скажи мне в чём я ошибся? Что я сделал неправильно? Я не могу больше выносить твоего молчания!***
- Ох, Ваше Высокопреосвященство! Разве вы не знаете Папу? К сожалению, я здесь бессильна. - Но должен же быть какой-то выход! - Нам остаётся только молиться чтобы этот период у него быстрее закончился, и наш Папа вернулся с Небес на Землю, ну, и начал слышать и другие голоса кроме Голоса Божьего. Кардинал мерил комнату короткими резвыми шагами. Злость и раздражение придавали ему сил, и поэтому не смотря на поздние часы он совсем не чувствовал усталости. Сестра Мэри, напротив, как раз собиралась спать, и сидя в кресле изо всех сил сдерживала зевоту. - Вы так спокойно об этом говорите, будто бы вас совсем не волнует судьба девочки! - А неужели она волнует вас? - сестра Мэри наконец-то поддалась слабости и протяжно зевнула, - Ваше Высокопреосвященство, ведь вы беспокоитесь лишь потому, что Вам не дают покоя, дело ведь совсем не в Анджелике Марино. Кардинал хотел что-то сказать, но сестра Мэри смирила его взглядом. - Вам лучше меня известно что каждый день, даже в эту самую минуту, где-то на этой планете истязают одного, или даже нескольких детей. А может и несколько сотен. Почему же вы ничего не предпринимаете для их спасения? - Не драматизируйте, прошу Вас. - Я не драматизирую, я просто говорю правду. Вас беспокоит не суть, а её производные, а именно - причиняемые вам неудобства и ваше уязвлённое самолюбие. Поэтому, прошу Вас, идите домой, хорошенько выспитесь. Я попробую поговорить с Папой, но ничего вам не обещаю, и Вы сами понимаете почему.