Одуванчики.

      Поздней весной всегда полно одуванчиков. Поля желтеют, потом белеют, потом опять желтеют — красота. Одуванчик — самый красивый сорняк.       Руки пахли терпким молочком, хрупкие стебли тихонько хрустели. Растение всевозможно складывалось, образуя кривой венок.       — У меня не получается, — сообщил Синдзи, протягивая другу разваливающуюся связку цветов.       В руках Каору уже образовался полноценный пышный венок — только как?       Блондин окинул коротким взглядом творение Икари и тепло улыбнулся.       — Я покажу снова.       Нагиса подвинулся ближе и опустил свои руки на чужие. Это невинное прикосновение заставило Синдзи покраснеть — почему-то такие моменты смущали его, хотя с Аской таких реакций не наблюдалось.       — Сначала ты берешь два одуванчика, — рассказывал Каору с нежной улыбкой. — Потом третий. Заводишь стебель за предыдущий цветок, вот так…       Руки Синдзи, управляемые чужими, аккуратно складывали цветы. Странно — он же делал то же самое, так почему у Каору получается, а у него нет?       — Ты хочешь что-то сказать, Синдзи? — блондин поднял взгляд на собеседника, и тот сглотнул вязкую слюну.       Какие же красивые у него глаза…       — Нет, — заикнувшись, Икари мотнул головой. — Просто мурашки по коже. Я не знаю, почему…       — Из-за меня?       Чертов Каору. Такое ощущение, будто он всегда знает, что у Синдзи на уме. Словно… Связь душ, никак иначе. Только сам Синдзи никогда не мог предугадать друга, лишь молча восхищался им и никак не мог выбросить из головы его загадочный образ.       Икари выдохнул, высвободился из чужой хватки и лег в траву. Что он за человек — Каору Нагиса? Казалось, едва ли прошла неделя с момента их знакомства, но этот парень крепко засел в мозгу Синдзи. Его улыбка, его голос, его слова… Слова! Всегда он был красноречив и частенько сходил на философию. Синдзи слушал его всегда с интересом — ведь такой собеседник никогда не будет нести чушь. Прекрасный собеседник!.. Они говорили всегда: в ванной, за обедом, в постели — и никогда Синдзи не надоедало, никогда не появлялось желания перебить… Сколько времени они знакомы? Неужто действительно всего неделю?..       — Какие тебе нравятся цветы, Икари? — вдруг поинтересовался Каору, смахивая прядь волос со лба Синдзи.       Икари посмотрел в его лицо, что снизу выглядело не менее привлекательным, и задумался.       — Гортензии, наверное, — после долгой паузы почти вопросительно ответил он.       — «Тоскующая по воде», — перевел Каору с улыбкой. — Любишь дожди, Икари? Ни разу не видел тебя плачущим.       Такие странные фразы были не редкостью. Самая непонятная черта Нагисы.       — А это тут причем? — удивился паренёк, закрывая глаза. — Гортензии и гортензии… Мне все цветы нравятся.       Каору что-то промурчал, легко и нежно проводя одними пальцами по лбу и щекам Икари. Когда он коснулся шеи, по телу вновь пробежали мурашки.       — А тебе что нравится?       Синдзи задал вопрос неправильно и понял это сразу, но исправлять не стал. В любом случае, Нагиса должен понять, о чем речь.       — Ты, — тепло ответил блондин.       Икари даже глаза открыл. Лицо Каору оказалось слишком близко.       — Кажется, я говорил тебе, — с улыбкой продолжал он. — Я люблю тебя.       Каору совсем легонько коснулся губ Синдзи своими и тут же отстранился, улыбаясь. Лицо Икари вспыхнуло красным. Сердце, казалось, стучало прямо в ушах, а на грудь давило чем-то теплым и тяжёлым.       Нагиса потянулся за своим венком и принялся его доплетать. Синдзи, смущённый, закрыл лицо обеими руками и отвернулся, прижав коленки к животу.