***
Я шла по коридору и размышляла. После разговора в Тонкс стало немного легче. Она одним своим присутствие умудряется сделать мою жизнь лучше, это удивительно. Я боюсь, что с ней что-то случиться, но и сделать ничего не могу. Я бессильна в этой войне. По стенам развешены яркие картины магловских экспрессионистов. Многие из них подробно описывают мое эмоциональное состояние. В самые плохие дни жизни я рассматривала их и пыталась найти тайный смысл. Вот например, «Сражающиеся формы» Франца Марка. Каждый видит в этой картине, то что хочет. В ней нет смысла. Она одновременно изображает бурную, не имеющую значения фантазию, а с другой стороны отображает реалии мира. Мира, который постоянно сражается, который опасен и подл. Мира, из которого хочется побыстрее сбежать. Эти яркие картины, висящие на черных стенах, помогают добавить в жизнь света. Черные стены, высокие потолки, холодный пол и безжизненные статуи, расставленные по углам. Это все мой дом. Такое родной и одновременно ненавистный. Обряд, который я провела несколько лет назад, разделили Лестрейндж-касл на два отдельных здания. Я смогла сбежать из того серого, огромного замка, который давил на меня своей гнетущей тишиной и размерами каждый день моей жизни. Но променяла я его на такой же замок, только поменьше размером. Развешенные картины, обставленные комнаты и огромное количество книг, по моему мнению, добавляли дому жизни. Он стал не таким мрачным. Длинный коридор, сотня дверей. Пустота этого дома иногда поражает. Например, Нарцисса и Драко проживают у меня уже два дня, а ни разу не виделись с Андромедой или Тонкс. В доме Уизли, например, нового человека увидели бы через минуту после появления, а тут… Нет, я ни на что не променяю свой дом, слишком много на него потратила сил и времени. Он стал моей защитой, опорой, стеной, за которой можно спрятаться и не бояться за жизнь. Около двери в покои Драко стояла Цисси и умоляла сына пустить ее. Её голос дрожал, плечи вздрагивали от рыданий, но спина по-прежнему была пряма, взгляд упрям, а рука так же сильно сжимает палочку. Женщина, готовая на всё, ради своего сына. Ради того, кого любит больше жизни. — Я с ним поговорю, иди, — кивнула я Нарциссе. Она благодарно посмотрела на меня и, ничего не ответив, отправилась в свои комнаты. Война покоробила ее, но она всё так же решима и уверена в себе и в своем выборе. Стоять и распинаться перед дверью я не стала, просто достала палочку и, произнеся заклинание, вошла внутрь. Драко сидел с книгой на кресле в дальнем углу комнаты. Но книгу он не читал, его взгляд был устремлен в стену и бессмысленен. В нем не было и капли разума, будто всё, что было в моем брате высосал дементор. Осунувшаяся спина, кожа бледнее обычного, непривычно взъерошенные волосы и простая одежда. Я села на соседнее кресло, взяла книгу, лежащую у него на коленях и прочла название: «Жизнь после смерти», вместо имени автора только инициалы. Странно, у меня такой книги не было, вроде. Я выдохнула, закрыла книгу и положила её на стол. Обратила внимание, что палочка Драко лежит на этом самом столе без присмотра рядом с газетой, в которой говорится, что Люциус Малфой был найден мертвым вдали от своего поместья, а его жена — Нарцисса Малфой пропала. — Ты думаешь, что если будешь здесь сидеть, то что-то изменится? Может быть, боль пройдет, или ты чего-то другого ждешь? Я не понимаю, — сказала я, отворачиваясь к окну. Драко молчал. Его взгляд ни секунду не был направлен на меня. Будто он не слышал. Обидно? Нет. Только непонятная горечь во рту, которую не получалось убрать. — Смерть — начало, а не конец. Она помогает понять то, что нам прежде не было известно… — Да? И что же тебе дала смерть той девчонки с Рейвенкло? — зло произнес Драко, не отводя взгляда от стены. — Полумны? Её смерть помогла мне понять, что я не всесильна и что не могу спасти тех, кто мне дорог, — прошептала я. Со смерти Луны прошло время, но я так и не оправилась. Часто, когда иду по коридорам Хогвартса, то вспоминаю ее и не могу отделаться от мысли, что я виновата в её смерти. Ведь, могла же не использовать темную магию, могла спасти её, могла подумать, что мои действия будут иметь последствия, но не сделала. Я никогда не признаю этого, но её смерть могла сломать меня, а может и сломала. Смерть малышки Лавгуд я не прощу себе никогда. — Почему же попыталась «спасти» нас? — саркастично спросил Драко, даже не повернув головы. — Тебя кто-то просил «спасать» нас? Каждое твое действие имеет последствия, каждый раз кто-то умирает. Это только твоя вина, — выплюнул он. Я откинулась на спинку кресла и шумно выдохнула. Ещё раз взглянула на брата и увидела лишь неприступную маску аристократа. Ему просто нужно время, всё наладится. — Думаю, тебе нужно остыть. — Я встала с кресла. — Если понадоблюсь, то просто позови домовика. Подди. — Уже подошла к двери, но перед тем, как выйти — обернулась. — Ты можешь винить в смерти отца кого угодно. Меня, Темного Лорда, себя, Дамблдора. Но не смей трогать Цисси. Не будь мудаком, брат. Уже в коридоре я со всей силы ударила по холодной каменной стене и облокотилась на нее. Может он и прав. В смерти его отца виновна я.***
— Нимфадора Тонкс, согласна ли ты взять в мужья Римуса Джона Люпина? Мы стояли на краю скалы Хайленд в северной Шотландии. Прибыли сюда несколько минут назад, чтобы Тонкс и Люпин сыграли свадьбу. Ветер дул мне в лицо, и говорить было трудновато, к тому же собирался дождь, и небо заволокло тучами. Я стояла спиной к обрыву в белом официальном костюме, Тонкс была одета в короткое черно-белое платье и грубые ботинки (в другой обуви по горам шляться невозможно). Люпин же был одет с стандартный костюм, белую рубашку и жилет. Они стояли друг напротив другу, соединив свои руки и смотря друг другу в глаза. — Согласна, — произнесла Тонкс, смотря в глаза Люпину, и улыбаясь. Я взмахнула палочкой и из нее вылетел свет, который остановился рядом с Тонкс и Люпином. — Согласна ли ты терпеть все его животные замашки? Согласна трястись от страха каждое следующее полнолуние? Согласна постоянно убирать его шерсть? — серьезно и с придыханием спросила, держа в руках венчальную пару. — Клоуниха, — тихо выругалась Тонкс и ударила меня по ноге, продолжая смотреть в глаза Люпину. — Согласна, — выдавила она из себя. — Прекрасно. А ты, Римус Джон Люпин, согласен ли взять в жены Нимфадору Тонкс? Согласен ли терпеть её бунтарский характер? Согласен ли терпеть её сестру, тетку, вторую тетку…в принципе, все семейство Блэков? — Согласен, — смеясь ответил Люпин. После слов Люпина его и Тонкс окутала магия, говоря о том, что готова соединить их сердца. — Готовы быть друг с другом в самые тяжелые моменты жизни? — Готовы, — хором ответили молодожены. Свет вокруг них усилился, как и ветер. — Готовы сражаться спина к спине с общим врагом? — Готовы. Магия струилась из каждой клеточки Тонкс и Люпина. Окутывала их и впитывалась обратно. Последние крупинки впитались, обряд завершен. Я закрыла пару, махнула палочкой, чтобы убрать остатки магии и уже словесно закончила обряд. — Тогда, объявляю, что вы теперь официально муж и жена, — улыбнулась я. — Можете…вы уже начали…я пожалуй отойду… Я отвернулась от них и, посмотрев на обрыв, улыбнулась. Они нашли друг друга. Оба светились от счастья каждый раз, когда смотрели друг на друга. Война. Смерть. Кровь. Боль. А любовь почему-то не перестает соединять людей. Удивительная вещь — чувства. — Может отметим? — повернулась я в сторону новоиспеченных супругов с бутылкой хорошего бренди, который я прихватила с собой. — Почему нет, — улыбнулась Тонкс…или Люпин…неважно. Дора улыбнулась и направилась ко мне. — Я рада, что ты не испортила окончательно мою свадьбу, — прошептала она мне на ухо. — Как я могла, — в ответ фыркнула я и отдала бутылку. Люпин наколдовал три бокала, Дора разлила алкоголь по ним. И вот мы уже стояли рядом с наполненными бокалами и неловко смотрели друг на друга. — Ну что. Я начну пожалуй, — усмехнулась я и подняла бокал. — Это странно. Вот стоять сейчас и понимать, что я, по сути, только что поженила свою сестру и малознакомого мне оборотня. Да, признаюсь, к этим существам я питаю не самые лучшие чувства, но не мне решать. Дора счастлива с тобой, Люпин. И если ты разобьешь ей сердце, то Мерлином клянусь — всажу клинок в твое волчье сердце. Но надеюсь, что этого не произойдет. Надеюсь, что вы станете хорошей и крепкой семьей. За вас, за то, чтобы всё было хорошо. Я почти залпом выпила бокал. Бренди оказался на таким крепким, как я думала. Ну, вот я и породнилась с оборотнем. Повезло так повезло. Но главное, что Дора счастлива. По ней это видно. Её глаза светятся радостью, как и у Люпина.***
— Остыл? — зашла я в комнату Драко, даже не удосужившись постучаться. — Или ещё будешь сидеть здесь? Недельку-другую, — я демонстративно развела руками. — Что ты от меня хочешь? — наконец подал голос Драко. — Ооо, ты не разучился говорить? Я искренне удивлена, — фыркнула в ответ я и направилась к полюбившемуся мне креслу. Вчера Дора и Римус поженились, то есть я их поженила, но это уже детали. С моего последнего посещения Драко прошло три дня. Время прошло, а ничего не изменилось. Он всё также не выходит и не впускает к себе Нарциссу, не объясняя причин своего поведения. — Я хочу, чтобы ты вылез из берлоги на свет, а то от недостатка витамина «D» можно и болезнь получить, — ответила я на ранее заданный вопрос, села на кресло и откинула голову. В ответ Драко ничего не сказал. Ну и ладно. Мы не гордые. Я осмотрела комнату. Ничего особенного. Обычная гостевая комната, таких в доме полно. Светлые стены, большие окна, который сейчас задернуты темной шторой, посередине комнаты стоит большая кровать, и по комнате расставлено несколько кресел. В углу стоит большой книжный шкаф, который заполнен книгами. — Не хочешь послушать историю? — Нет ответа. — Про одно из твоих кумиров, между прочим. — Тишина. — Про Салазара Слизерина, ну и не только про него. — Что я про него не знаю, — недовольно фыркнул Драко. — Ну например? То, что он ненавидел грязнокровок? Был одним из Основателей Хогвартса? Это всё написано в учебнике по Истории Магии. Но иногда учебнику не стоит верить. Историю пишут победители. Слышал? — В глазах Драко появилась заинтересованность. — Некоторое время назад я столкнулась с занимательной книжечкой. А, если точнее, то с дневником. И не абы кого, а самой Ровены Рейвенкло. Не знаю, что меня сподвигло на поиски дневника, но я его нашла. Так вот, он рассказал мне занимательную историю. Все мы знаем о создании Хогвартса. О четырех Основателях. Но мало кто знает подлинную историю. И так, Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпафф, Салазар Слизерин и Ровена Рейвенкло были приемными детьми Астории и Себастьяна Пальмерстонов. Четыре брата и сестры. Сильнейшие колдуны своего времени. В то время шла война между маглами и магами. Сотни наших погибали от рук маглов. Не было маглорожденных не из-за того, что они не рождались, а потому что их убивали. Любое проявление магии каралось смертью, иногда матери пытались спасти своих детей, но некоторый сами убивали их, чтобы избавиться от «колдовского отродья». Были темные времена, лились реки крови. Волшебники были на грани вымирания. И тогда Гриффиндор, Слизерин, Хаффлпафф и Рейвенкло решили создать место, где смогут спрятаться колдуны. Они собрались вместе, придумали план и нашли место. Был заложен Хогвартс. «И должен он был стать местом, где все будут в безопасности, где все будут жить в мире и вместе бороться с общей угрозой…» — писала в своих дневниках Ровена. Около десятка лет спустя Хогвартс был построен. Это было огромное оборонительное сооружение. Волшебники полились со всех краев Британии, чтобы найти приют. Были организованы специальные отряды для того, чтобы отыскивать маглорожденных волшебников. Так, в Хогвартсе собралось огромное количество детей с неуправляемой магией. И с этим было нужно что-то делать. Тогда Ровене пришла в голову идея — из Хогвартса нужно было сделать школу магии и чародейства. Хогвартс начали переделывать, Ровена приступила к созданию заклятий, который скроют замок от маглов. Примерно в тоже время в Хогвартсе появилась девушка. Ее звали Мелисса. Как писала Ровена: «Черные жгучие волосы, огромные голубые глаза и невыносимо добрая улыбка. Всем своим видом она влюбляла людей в себя. Конечно, мои братья не стали исключение. Потеряли они голову, влюбились до беспамятства…». Но долго это не продлилось. Ещё при жизни Мелиссы была создана школа. Годрик придумал свою знаменитую говорящую шляпу. Ровена заканчивала заклинания, Хельга набрала учителей. Салазар придумал систему факультетов. Было создана четыре. Впрочем, сейчас ничего не изменилось. Но ссора с Салазаром вышла не из-за принятия маглорожденных, а немного по другой причине. В школу поступил ученик, он был маглорожденным. Сильный мальчик, но не умел контролировать свои силы. Однажды, когда Ровена ещё не защитила школу, было совершено нападение маглов. И от волнения у того мальчика случился магический выброс. Мелисса, чтобы защитить других детей, закрыла их собой. Её тело было найдено после нападения. И Салазар, и Годрик хотели убить мальчика, но Хельга встала между ними, чтобы защитить ребенка. Прошло время и Годрик смог его простить, а вот Салазар нет. Он отказался от идеи убить мальчика, но видеть его тоже не мог. Поэтому принял решение — уйти из Хогвартса. Перед уходом, приказав не брать на его факультет маглорожденных, а также дал приказ Василиску, живущему в Тайной комнате защищать школу от маглов. Годрик, Хельга и Ровена остались втроем в школе. Они пытались отыскать Тайную комнату, но им это не удалось. Василиск остался жить под школой, ожидая хозяина или человека с его кровью. Из всех Основателей наследие оставил только Салазар. Смерть Елены Рейвенкло — дочери Ровены — восприняли, как знак свыше. Годрик, Ровена и Хельга договорились, что детей у них не будет. Они не хотели оставлять наследия, потому что считали себя недостойными. Потому что убили сотни маглов, их руки были по локоть в крови. Они ненавидели себя. Вот такая история была у Основателей. И меня удивляет, что Темный Лорд, не зная истории Салазара, называет себя его наследником. Каким бы человеков не был Слизерин, он не стал бы порабощать маглов. Тогда их ненавидели все, но было за что. Салазар сам приводил в Хогвартс маглорожденных детей и защищал их. Запретил принимать на свой факультет детей маглов, потому что сын магла убил его любимую. — Но… — попытался что-то сказать Драко, вот только сказать было нечего. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Этот дневник находка для меня. В нем не просто описана история Хогвартса и Основателей. Но и огромное количество заклинаний, а также чертежи школы. — Это правда? — Нет, только что сочинила, — фыркнула я. — Конечно правда. — Не может быть…все идеи Темного Лорда… — Оказались фарсом и результатом перевратой истории. Никогда маглорожденные не были хуже чистокровных. Да даже на Грейнджер посмотри или на мать Поттера. Никогда бы слабая волшебница не смогла наложить заклятие крови. Именно поэтому Поттер ещё жив. И твой отец хоть и поддерживал идеи Темного Лорда, но не поддерживал самого Лорда. Он видел, во что тот начал превращаться. Я понимаю, почему за ним пошли люди. Он был харизматичным человеков, умеющим убеждать и играющим на своем происхождении. Как никак потомок самого Салазара Слизерина. Вот только, Изольда Сейр тоже была потомков Салазара Слизерина, но она вышла за магла и основала школу Ильверморни. Одна кровь, но разные идеи. Темный Лорд или Том Реддл — сын магла, — я усмехнулась, — тот, кто борется за чистую кровь, не имеет её сам. Иронично, не правда ли? — Он грязнокровка? — ошарашенно спросил Драко. — Всего лишь полукровка. Его отец Том Реддл — магл, сын богатых родителей, владевших поместьем в селении Литтл-Хэнглтон. Его мать Меропа Мракс — чистокровная волшебница, дочь Марволо Мракса, имела весьма скудные магические способности, почти была сквибом. Я с интересом наблюдала за Драко. Его лицо обычно непроницаемое, но после моих слов выражало глубокое удивление, отвращение и непонимание. — Да, Том Реддл, — меж тем продолжила я, — был очень талантливым волшебников, много знал и умел. Преуспел в Темных искусствах. И не только Темных… — я задумалась, а стоит ли ему говорить о крестражах, — он увлекся Черной магией. Ты что-нибудь слышал о крестражах? — Что? О чем? Нет, конечно, нет, что это? — Крестраж — предмет, в котором заключена часть души мага. Чтобы разорвать свою душу, маг должен совершить убийство, после чего с помощью магии часть души заключается в неодушевлённый предмет. Первый крестраж создал Герпий Злостный, разделив таким образом свою душу на две части. И по сравнению с Темным Лордом… Герпий просто ребенок. В своем маниакально желании добиться бессмертия он разделил душу на много частей, приблизительно на семь. — Душу разделил? Но разве это возможно? — Лицо Драко было бледным, но одновременно живым. В его глазах появился азарт к жизни, который долгое время я у него не видела. — Возможно. Очень сложно, но возможно. Первым человеков, узнавшим о крестражах был Регулус Блэк. Он нашел один из них, — в голове сделала пометку, чтобы наведаться на Гриммо и поговорить с Кричером, — когда понял, что из себя представляет Темный Лорд. — Регулус? Но мама говорила, что он погиб от рук Ордена и… — Неправда. Он погиб, когда нашел крестраж. Он отдал жизнь, чтобы мы могли жить, а не для того, что такие, как ты вступали в его ряды. Я встала с кресла и взяла дневник Ровены в руки. — Вот, почитай на досуге, — протянула книжку Драко. Он взял книгу, а я направилась на выход. Надеюсь, что он хоть немного изменит свое мнение. Я спустилась на первый этаж, где увидела Андромеду, стоящую около стола, и Нарциссу, спускающуюся по лестнице. — Посмотрите, кто пожаловал, — всплеснула руками Меда, — дорогу Леди Малфой, — съязвила она. — Что происходит? — шепнула мне неизвестно откуда появившаяся Нимфадора. — Не знаю, но думаю, что мешать не стоит, — в ответ шепнула я. — Ты чего пришла-то? — Мне тут странное письмо пришло… Мы вместе покинули мой дом, оставив сестер самих разбираться с тем, что они натворили много лет назад.