---
Пауль проснулся, потому что ему в лицо на мгновение попал луч фонаря. Он недовольно зажмурился и отвернулся в салон. Бежевые носки Шнайдера на соседнем сидении сияли во тьме и казались белыми. Сам барабанщик перекинул ноги через проход и лежал боком на сидениях рядом с курткой под головой вместо подушки. Судя по тому, как машину трясло, они ехали явно не по шоссе, на которое Флаке поворачивал, когда Пауль прикорнул. Не наебнулся б Кристоф при такой неровной дороге… Пауль привстал и сунул нос к Рихарду: – Риха, мы где едем? Че за херь? – На полпути до Берлина. Флаке надо бы отдохнуть немного, – буркнул тот. – Какой-то пригород. – Ааааа… – Пауль сел на свое место и уставился в окно. Глаза привыкали к темноте, скорость движения была небольшая – Кристиан всегда водит аккуратно. Можно было разглядеть высокую траву вдоль грунтовой колеи, хлипкие заборчики, за деревьями крыши торчат. Машина развернулась и уперлась в кусты. За стеклом над безмятежно дрыхнущим Шнайдером виднелась вывеска «Почта». Пауль снова встал и посмотрел на заднее сиденье, где так же мирно, с поправкой на невозможность вытянуться во весь рост, спал Оливер. В кабине копошились и что-то едва слышно обсуждали Флаке и Тилль. – Ребят, я схожу покурить, – сообщил Рихард. Пауль тут же ощутил желание подышать свежим воздухом: – И я тоже прогуляюсь! – Дайте Флаке поспать, а? – прикрикнул на них Тилль. – Да кто ему мешает? – возразил Пауль. – Гуляйте, если хотите, – предложил Флаке. – А я отдохну минут сорок, только дверями не хлопайте. А ты, Тилль, сиди, сторожи и следи за часами. – Окей, – согласился Рихард. – Пусть дверь открытая стоит, проветрим наш перегар. – Шнаааай! – Пауль пощекотал пятку Шнайдера. Не побеспокоив его, выйти было нельзя. Шнайдер вздрогнул, разогнул колени и пнул Пауля в бедро. – Ы? Че? Приехали? – Ничего, привал, – сказал Пауль. – Не хочешь копыта размять? Шнайдер поморгал, зевнул и проводил глазами выходящего из машины Рихарда: – Наверно, да… Пока он возился под сиденьями в поисках припрятанных ботинок, Рихард закурил. Огонек сигареты озарил его уставшее лицо, и Пауль понял, что совсем адаптировался, потому что убывающая луна на небе давала немного света, уличного освещения здесь не было, а он неплохо смог рассмотреть обстановку. Они с Шнайдером тоже вылезли наружу. Шнайдер смачно потянулся сразу во все стороны, чуть ли не отвесив оплеухи и Паулю, и Рихарду одновременно. Пауль увернулся в последний момент, попрыгал, восстанавливая кровообращение, и, поддавшись внезапному порыву, от души шлепнул Шнайдера по заднице. Тот испуганно прикрыл свою пятую точку, а затем со словами «Убью заразу!» попытался его поймать, но Пауль был быстрее, ведь он проснулся раньше и уже успел очухаться, а Кристофа ноги не слушались. – За что мне это? – риторически вопросил Рихард у Тилля, высунувшегося в окошко, когда Пауль, преследуемый сопящим от гнева Шнайдером, сделал второй круг вокруг машины. – Это карма, – Тилль протянул руку, и Рихард отдал ему недокуренную сигарету. – Ты в прошлой жизни, видимо, сильно нагрешил и теперь расплачиваешься. – Я не верю в карму. – Зря! – пыхнул Тилль. – Она вот зато в тебя верит. Окончания их философского диалога Пауль не услышал, так как на третьем круге нашел варианты отступления и припустил по узкой дорожке между заборами. Шнайдер не отставал. К сожалению, проулок оказался тупиком, и через полминуты погони Пауль с разбега влепился в металлическую ограду и оцарапался: – Бляха-муха!.. – пискнул он, но тут его на полном скаку догнал Шнайдер и со всей дури впечатал в забор повторно. – Ебаааааать! – застонал Пауль и схватился за особенно пострадавший живот. – Ой! – вся показная злость Шнайдера сошла на нет, и он, одним махом развернув к себе окаменевшего от неожиданности Пауля, ощупал его. – Ты как, Пауль? Что-нибудь ушиб? – Кажется, пузо распорол… Шнайдер мягкими пальцами облапал Пауля за ребра и погладил ладонью по его животу: – Да не, вроде бы ничего страшного. Не считая порванной майки. – А, это у меня майка так болит? – не сдержался Ландерс. – Ты еще легко отделался за свои шуточки для одноклеточных. – Тшшш! – Что? – Шнай, лопнуть мне на этом месте, это же сливы! – Где? – Башку свою непутевую задери. При твоем росте – открыть рот и сразу есть, – Пауль сорвал сливу прямо около уха Шнайдера, обтер ее о штаны и откусил. – Сочная, ммм! – Да ладно? Пауль встал на цыпочки и присмотрелся к тому, что находилось за забором – сквозь металлические прутья высовывались кусты, напоминающие малину, а возле ограды три дерева загораживали дорожку от звезд. Два из них оказались сливами. – Может, парням слив принесем? – Пауль щелчком запулил косточку в заросли. – Здесь навалом. – Если только набить карманы, – засомневался Шнайдер. – Ну, это курам на смех. Наберем в твою футболку. – А почему именно мою? – Потому что на тебе большая черная футболка, а на мне белая майка в облипку, тем более рваная. Много мы в ней притащим? – наехал на него Пауль. Шнайдер задумчиво оттянул свою футболку. Не дав ему ничего сообразить, Пауль кинул в этот импровизированный мешок пару слив: – Вот так и стой! – и принялся обирать нижние ветки. Шнайдер молчал и не шевелился. Улов был приличный. Пауль мысленно уже выслушивал похвалы в свой адрес. Но через несколько минут ему пришлось признать, что его физические возможности исчерпаны. – Черт! – Чего? – Не достаю. Давай ты. А я футболку подержу. Шнайдер попробовал совершить чудеса акробатики и пошебуршать в ветках, стоя на земле, чтобы не просыпать сливы, но у него не получилось. – Нет, Пауль, не выйдет, тут либо – либо. Или моя футболка, или мои руки. – Блять, вечно ты все усложняешь! – рассердился на него Пауль. – Раздевайся. – До трусов или и их тоже снять? – съехидничал Шнайдер, прижав к себе сливы. – Зачем? Как нам это поможет? – Ну, ты тугодум озабоченный! – хлопнул себя по лбу Пауль. – Вот, смотри! – Он подтянул нижний край футболки к горловине, заставив Шнайдера наклониться. – Я все надежно держу. Вытаскивай руки по одной и вылазь. Кристоф тяжело вздохнул, но спорить не стал. Неловко дергая плечами, он медленно по очереди выпростал руки из рукавов, вынуждая Пауля стоять очень близко, практически в обнимку, и наконец избавился от футболки. От его тела шел терпкий запах пота с кисловатым ароматом выпивки, и Пауль захлебнулся этой ядреной смесью. – Вот и молодец, – выдавил из себя Ландерс. В горле пересохло. – Пошарь вон там в углу. Полуголый Шнайдер покорно продолжил начатое. Его футболка под мышками и на вырезе была чуть влажной. Пауль с удовлетворением наблюдал за тем, как добыча увеличивается. Мимо лица пропорхнул мотылек, где-то заливалась собака, ветерок нежно колыхал листву. Концерт отыграли на кураже, Тилль почти не тупил, хорошо заплатили, отличный сегодня был день… Да и ночь, в общем, тоже ничего. – Есть смысл лезть туда? – отвлек его от приятных размышлений Шнайдер. То, что было за пределами участка, они уже исследовали. Шнайдер непрозрачно намекал, что в состоянии вскарабкаться на забор. – Смысл есть… А ты сможешь? Шнайдер поставил ногу на тонкий прут внизу забора: – Как думаешь, оно подо мной не проломится? – Выглядит прочно. Если ты и упадешь, то только вместе с оградой. – Ну, спасибо! – Шнайдер подтянулся, уперся одной ногой в дерево, изогнулся, раскорячился, как орангутанг в центрифуге, и сел на прут в верхней части изгороди. – Красавчик ваще! – восхитился Пауль. – Кажется, это яблоня, – сказал Кристоф. – Здесь прям-таки пахнет яблоками. – Яблоки вряд ли созрели, – рассудил Пауль, но тут из малины донеслось рычание, а над кустами в скудном свете луны зловеще блеснули грабли. – А ну нахер пошли, ворюги долбаные!!! – завопил дребезжащий от гнева женский голос. – Ох, блять! – ругнулся Кристоф и попытался как можно скорее спрыгнуть с ограды. Пауль метался снизу и не знал, как ему помочь. Раздался грохот железа о железо – баба саданула граблями по забору так, что полетели искры: – Пидорасы, чтоб вас Хонеккер ебал! Шнайдер приземлился на все четыре конечности и досадливо зашипел. Сбоку заскрежетала калитка, и по усилившемуся гавканью Пауль понял: – Сейчас собаку спустит! – Тикай! – воскликнул Шнайдер. Пауль рванул к машине, и за ним, судя по топоту, побежал и Шнайдер. Лишь бы дверь была открыта, а то она нормально открывается только изнутри... Пауль еще издалека завопил: – Фла-а-а-а-аке! – и резво нырнул в салон. – Заводи, бля! Валим отсюда! – скомандовал он растерянно моргающему Кристиану, который уже надел очки. – Вы чего, парни? – Тилль сонно тер глаза, видимо, тоже задремал. Флаке сработал механически, как робот, в ту же секунду мотор завелся, а тут и Шнайдер прискакал. – Гони! – заорал он, и Флаке на автопилоте втопил по газам. Мотор взвыл, всех тряхнуло, свет фар разрезал темноту. – Налево! – рыкнул Тилль. – Чего? Куда? – наконец пришел в себя Флаке. В лобовом стекле мелькали кусты и заборы. Позади затихал собачий лай. – Налево, говорю! – Дверь не закрылась! – крикнул Пауль Шнайдеру. Тот с размаха жахнул дверями и стукнулся плечом. – Теперь опять налево! – снова Тилль в роли штурмана. – Прямо и до фонаря! Их мощно тряхнуло, и машина вырвалась на асфальт. Пауль рассмотрел перечеркнутый указатель «Дисдорф». Вот, значит, куда они забрели. Нужно запомнить. И в ближайшую пятилетку сюда ни ногой! – Это что такое было? – Флаке был в шоке. – Шнайдер, почему ты голый? – Шнай, ты цел? – разволновался Пауль. – Тебя пес не покусал? – Нет, я в порядке, – грудь Кристофа ходила ходуном. – Что вы там устроили? – набычился Тилль. – Вас, блять, ни на минуту одних оставить нельзя? – Фффух! – с облегчением рассмеялся Пауль. – Еще немного, и нам прилетело бы граблями по шее. – Или по жопе, – прибавил Шнайдер, усаживаясь. – У вас эти части тела на одном уровне, – подколол их Флаке. – Ну, и за что вы сейчас чуть не огребли? – с упреком спросил Тилль. – Тилль, ты не поверишь, здесь созрели сливы! – Рано еще для слив. Не поверю, пока сам не попробую. – На! – объявил Пауль, разложил на коленях футболку и щедро поделился с Тиллем сливами, набрав полную горсть. Шнайдер тоже запустил руку. – Сойдет! – причмокнул он. – Вполне спелые. – Жрать сливы на голодный желудок, к тому же немытые, не кажется мне совсем уж хорошей идеей, – прокомментировал Флаке. – Мойте руки… – … вместо еды! – передразнил советский агитплакат Тилль. – Не будь занудой, Флаке, – обиделся Пауль. – Где бы мы их тебе помыли? Посреди Дисдорфа в полчетвертого утра? И потом, да что нам сделается? Подумаешь, немытые сливы. Тилль разломил сливу пополам и протянул Флаке, и тот, сняв ногу с газа, взял у него из рук угощение губами. – А вы правы, – согласился Линдеманн. – Хорошие. – Растут, зреют, а их никто не собирает! – сказал Пауль. – А нельзя было провернуть это потише? Всю деревню на уши подняли, – в ответ на свои претензии Флаке получил от радостно жующего Тилля еще одну половинку сливы. Шнайдер выплюнул косточку в приоткрытое окно и осведомился: – А где Рихард? – В смысле, где Рихард? – переспросил Тилль, подавившись. – А че сразу Рихард? – откликнулся Флаке. Пауль осмотрелся: – Епта, мы Риху забыли!---
В тот момент, когда микроавтобус с адским шумом стартанул с места в карьер, Рихард справлял малую нужду в кустах метрах в двадцати от разворачивающихся боевых действий. Сначала из недр жилого массива галопом выбежал Пауль. То, что это был Ландерс, не оставалось никаких сомнений, несмотря на темноту Рихард узнал его по истеричному фальцету – тот на всю округу вопил «Флаааааке!». Рихард не успел даже толком удивиться, как вслед за Паулем появился Шнайдер. Почему-то без футболки. Вот тут уже у Рихарда стали возникать вопросы. Где их носило так долго? Они так и играли в догонялки? До чего ж неутомимые. Хм, получается, Шнайдер-таки поймал неугомонного Пауля и пообещал выебать его в задницу, чтоб Пауль перестал трогать его собственную. Хотя если футболки на барабанщике нет, то это он не просто пообещал, но и приступил к наказанию, вон как Ландерс визжит с перепуга… Но одежда вроде бы мешать не должна. А! – решил Рихард, Шнайдер, наверно, смастерил из своей футболки кляп, чтоб Пауль не портил процесс болтовней, как он любит, а потом в ходе экзекуции кляп вывалился, Ландерс принялся молоть языком, и Шнайдера это стало раздражать… Шнайдер тоже как ошпаренный залетел в машину, и та, взвизгнув колесами, умчалась прочь. На все про все – секунд семь, не больше, поэтому как-то своевременно отреагировать Рихард не смог. В конце концов, не бежать же за ними с членом наперевес? Так что он закончил свое мокрое дело и застегнул джинсы. И вовремя: из проулка выскочила большая лающая собака, волокущая за собой на буксире крупногабаритную тетку в ночной рубашке, которая охала и причитала еще громче, чем гавкал пес. Рихард, изо всех сил пытаясь не издать ни шороха, сделал пару шагов вбок от места преступления и с головой ушел в кусты. Здравый смысл подсказывал, что это максимально благоразумно в его ситуации.---
Оливер по натуре был очень терпеливым и неприхотливым в быту. Да, спать на заднем сидении, скрючившись, словно улитка, было не очень удобно, но сносно. Фиг с ней, с тряской, спасибо, что вести авто ночью после концерта пришлось не ему. Но когда парни хором дико заголосили «Тормози! Блять! Обратно! Нахуй! Он нас убьет! Пиздец!», то нервы не выдержали даже у обычно спокойного Риделя. – Да вы заебали уже! Поспать дадите или нет?! – возмутился Оливер и сел. На миг наступила тишина. К нему обернулись все, кто был в машине, включая клавишника за рулем. Правда хладнокровный Тилль тут же волевым движением взял голову Кристиана и развернул ее лицом к лобовому стеклу, и салон наполнил монотонный бубнеж Флаке: – Господи, здесь нельзя поворачивать, мы его бросили, а я не могу за ним вернуться сейчас, да ежкин кот, ебаный отбойник, что ж делать-то, я даже не найду, где мы его оставили… – Не бзди, я помню! – прекратил поток его нытья Тилль. – Направо, затем еще раз направо и прямо до почты. – Это было в Дисдорфе! – добавил Пауль. – Разворачивайся, как только будет можно, – проговорил Шнайдер. – Если что, невинно поинтересуемся у аборигенов, где у них тут почта, – выдумал отмазку Пауль. – В три часа ночи? – недоверчиво уточнил Тилль. – Почти четыре, вообще-то, – возразил Шнайдер. Так-так-так… Оливер пригляделся к содержимому машины. Считая его, пятеро. – А где Рихард? – В том-то и дело, Олли, в том-то и дело, что мы лишь приблизительно догадываемся, где Рихард сейчас может быть… – расплывчато ответил Пауль. – Ну не инопланетяне же его похитили! – обрубил Тилль. – У него хватит мозгов никуда от почты не отходить. – Олли, хочешь слив? – спросил Шнайдер. – Хочу. А что случилось с Рихардом? – Тогда садись поближе, – позвал Пауль. – Пока мы грабили чей-то сад и удирали от собаки, Риха где-то гулял. И когда нам срочно пришлось сматываться, то мы не успели его поискать. Плоды были чертовски сладкими и вкусными, Оливер не мог не признать. – На месте Рихарда я бы вас убил, – хихикнул он. Шнайдер выудил откуда-то небольшой полиэтиленовый пакет, смахнул туда косточки и поставил эту мусорку на сидение рядом. – Боюсь, на своем месте он так и поступит, – сказал Ландерс. – Главное, чтобы он не попался под горячую руку той даме с собачкой, – потер подбородок Шнайдер. – А остальное он переживет. – Ну да, ты что, его не знаешь? Риха будет дуться на нас до Нового года, – вздохнул Пауль. – Хорошо, если просто дуться, – Шнайдер был настроен пессимистически. – А если он все-таки пересекся с той бабой, отнял у нее грабли и теперь до кучи вооружен сельскохозяйственным инвентарем? – Где-то здесь, если судить по карте, должна быть развязка, на ней и свернем, – успокаивал Тилль психующего Флаке. – Поделом вам, недотепы, – разочарованно покачал головой Олли. – Не умеете тырить, так и не беритесь. – Тебе легко говорить! – огрызнулся Пауль. – Тебя собаками не напугаешь, это раз, а во-вторых… – Олли сам напугает любую собаку, – Шнайдер передал на передние сидения еще слив. – Шнай, да ты у нас мастер комплиментов, – процедил Оливер и снова полез за добавкой. – Ты хоть бы спасибо сказал! – скривился на него Пауль. – Спасибо тебе Рихард скоро скажет, – улыбнулся Ридель. Развязку и поворот все присутствующие в машине встретили радостным «Ю-ху!». – А как вы умудрились отчалить без него, парни? – Я прошляпил, каюсь, – признался Тилль. – Мы сделали остановку, чтобы Флаке отдохнул. Он пристроился поспать, эти два долбоеба куда-то убежали, а мы с Рихой тихо-мирно курили. Затем Рихард пошел размять ноги, а я, вместо того чтобы сидеть на стреме и следить за временем, уснул за компанию с Флаке. – «Западное кладбище», – Шнайдер тоскливо прочел на табличку на обочине. – Ой, не нравится мне все это. – Вот оно нам тоже пригодится, – мрачно заметил Флаке. – Рихе не придется гадать, где прятать наши трупы. – О! О! – подпрыгнул на сиденье Пауль. – Дисдорф! Сворачивай! – А стоит ли туда прям заезжать? – замялся Шнайдер. – Ты к чему? – спросил Тилль. – Я в плане того, если эта тетка там все еще стоит… А тут мы такие: «Здрасьте!» Огребем и от Рихи, и от нее… Машину, кстати, нам надо бы вернуть завтра вечером в целости и сохранности. Кажется, логические выкладки ударника произвели впечатление на всех. Платить штраф в бюро проката за разбитые в автомобиле стекла и покоцанную краску никому не хотелось. – Ну, прошло почти полчаса, – пораскинул мозгами Тилль. – Думаете, она там так и пасется? Ей ночью нехер делать? – Но там же Риха, – сказал Ландерс. – Баба убойная, отвечаю. Она поймала его, взяла в заложники и теперь сидит в засаде. – Да не гони, когда мы свалили, Рихарда в обозримом пространстве не было, иначе я б за него зацепился взглядом и не уехал бы просто так, – оправдывался Флаке. – Там было темно, – нагнетал Пауль. – А ты едва глаза продрал. Нужно было действовать мгновенно, тебе было не до того. – Вот здесь второй поворот, я помню эту лавочку. Флаке, стоп – приказал Тилль. Лоренц остановил машину: – Так же быстро, как от почты, я отсюда не уеду, разве что задним ходом. Развернуться тут негде. – Я надеюсь, обойдется, и драпать нам не придется,– успокоил его Линдеманн. – Олли, сейчас ты выходишь и идешь направо. Там будет маленькая площадь, здание почты и парковка, где мы видели Рихарда в последний раз… – … живым… – и Пауль заработал от Шнайдера подзатыльник. – А почему я? – запротестовал Оливер. – Ты единственный, кто точно не виноват, что мы его там оставили. Тебе от него не прилетит. Поговори с ним, уболтай, утихомирь… – Я?! – Да и бабка эта, если она там, тебя тоже не видела, – решительно поддержал Шнайдер. – Иди ты. – Правильно, – настаивал Пауль. – Нас он просто придушит, не отходя от кассы. А у тебя алиби. И рост. – Олли, удачи! – напутствовал его Флаке. – Сволочи вы! – Оливер нехотя полез к двери. Единогласно, блять, выперли его разруливать проблемы, которые сами устроили. Молодцы. На улице было свежо, и Олли поежился. Трава на обочине была влажной от росы, и по дороге он подмочил штанины. А если Рихарда возле почты нет? Что ему делать? Стоять и как в лесу кричать «Риха, ау!»? Но к счастью, Рихард оказался там, где парни и предполагали, – он сидел на ступеньках почты, флегматично покачиваясь из стороны в сторону. – Олли, пойдешь басистом ко мне в группу? – спросил Рихард, когда тот подошел к нему вплотную. – Да я ж вроде уже… – растерялся Оливер. – Нееее, – Рихард помахал указательным пальцем. – В мою новую группу, в которой не будет гандонов, способных бросить товарища ночью хер знает где… – Риха, они нечаянно. – Еще бы они специально! Оливер присел рядом с ним, и Рихард положил голову ему на плечо: – Говорил мне Шнайдер, Ландерс в группе – к беде, а я не слушал… Впрочем, сам Шнайдер оказался таким же гаденышем, два сапога, блять. Ладно Флаке, он по жизни раздолбай, но Тилль, нахуй, вообще, конечно, лучший друг называется… – Он заснул, – попробовал начать мирные переговоры Оливер. – И Тилль, и Флаке спросонья даже не поняли, что тебя в машине нет, когда Шнай и Пауль запрыгнули и велели гнать, что есть мочи… – Что там эти придурки натворили? – Спиздили пару кило слив в каком-то саду. – А шума было, как будто они генерального консула США изнасиловали. – Сливы отличные, кстати. – Олли, – возмущенно покосился на него Рихард, отстранившись. – Тебя же послали меня успокаивать? – Да. – Ну вот и успокаивай. Оливер приобнял Рихарда одной рукой. Кажется, разговор им предстоит долгий. Рихарду необходимо было выпустить пар, и Оливер не мог его за это осуждать.---
Чтобы заглушить любые угрызения совести, у Флаке давно был хороший проверенный метод – как следует напиться. Как назло, это сейчас было недоступно, ведь он оставался за рулем. И он выбрал не менее эффективный и не слишком энергозатратный способ – отключился, воспользовавшись тем, что в салоне воцарилась напряженная тишина, лишь изредка прерывающаяся сплевыванием косточек. Шнайдер и Пауль шепотом переговаривались, Тилль молчал. Минут через пять томительного ожидания Оливера, желательно, вместе с Рихардом, Флаке снял очки, пристроил руки на руле и задремал. Это было неплохое в целом решение, потому что, когда Тилль осторожно потряс его, оказалось, что рассвело. Оливер и Рихард залазили в машину. – Риха, слава богу! – Рихард, прости нас, пожалуйста! – Шолле, мы случайно! – Козлы и уроды! – заявил на это Круспе. – У меня просто нет приличных слов! Променять меня на сливы! От тебя, Тилль, вообще не ожидал! – Слив хочешь? – предложил Пауль. – Засунь их себе в жопу! – Риха, ну что мне сделать, чтоб ты меня простил? – Окей, отсосешь мне? – Рихард, мы спасали свои жизни, – пафосно объяснялся Шнайдер. – Я не знаю, видел ли ты, что мы убегали от… – И видел, и слышал, – отрезал Рихард. – Не могли справиться с одной старушкой! Два лба! – Но она с граблями была и с собакой. – А где вас потом носило так долго? – На трассе вместо двойной сплошной отбойники, – сказал Флаке. – Ой, все! – Рихард протопал в самый конец салона, бухнулся на задние сидения, где до этого спал Оливер, лег и накрылся его курткой. – Поехали уже домой нахуй. Я устал. Флаке с Тилем переглянулись – надо признать, они отделались легким испугом. При желании Рихард мог закатить полноценную истерику, возможно, даже с мордобоем. И правда, устал. Тилль отсалютовал Оливеру початой бутылкой. – Можешь развернуться у почты, – Оливер закрыл за собой дверь и уселся у окна. – Там никого нет. – Парни, доедайте, – Пауль вручил Тиллю виновников торжества. – Я еще год сливы в рот не возьму, так ими наелся. Кристиан протер очки о рубашку, водрузил их на нос, завел машину и медленно поехал вперед. Тилль принялся копаться в сливах. Он разламывал каждую пополам, одну половинку протягивал Флаке, стремясь попасть прямо в губы, а вторую съедал сам. Это было как-то очень интимно для Кристиана, последний раз его с рук кормили, наверно, лет в пять родители, но отказаться он не посмел. Да и не хотел, пожалуй, хотя Тилль поглощал плоды быстрее него, и Флаке, чтобы не давиться, глотал их, почти не жуя. От такого перекуса на двоих ему сделалось уютно, неловкость перед Рихардом отодвинулась на дальний план, поэтому он выехал из Дисдорфа тихоходом и с набитым ртом. Сливы кончились перед выездом на А2. Тут по-любому шутки пришлось отложить в сторону. Тилль отдал измятую футболку Шнайдеру, печально вздохнул, допил эксклюзивный ликер и звякнул пустой бутылкой, засовывая ее под сиденье. – Попроси у них пива, – напомнил ему Флаке о стратегических запасах выпивки. Тилль почесал в затылке: – Не-а, не хочу. Нам теперь заправку ловить, да? – Да, хорошо, что ты сказал, у меня со всем этим тарарамом из головы вылетело. В тишине они проехали мост над Эльбой и помчались навстречу светлеющему небу на востоке. Товарищи постепенно угомонились: как было видно в зеркало, Олли заснул, прислонившись к стеклу, которое запотело от его дыхания, Шнайдер поворчал насчет заляпанной футболки, но все-таки напялил ее на себя. Паулю, кажется, мешали ноги Оливера, минут через пятнадцать он перебрался к Шнайдеру, и они вырубились, уткнувшись друг в друга. Их макушки синхронно мотылялись, и никаких звуков из салона не доносилось. Покой и благодать после трудов праведных и незапланированных приключений. Вот умеют же люди влипать на ровном месте! Если откровенно, то Ландерс всю свою сознательную жизнь претендовал на звание «Тридцать три несчастья», странно, что и пай-мальчик Шнайдер туда же, по кривой дорожке пошел. Нет, это, конечно, тлетворное влияние Пауля. Рихард, получается, огреб ни за что… Первая попавшаяся автозаправка на окраине Магдебурга по общему с Тиллем решению была проигнорирована, видок у нее был какой-то нерабочий, а следующая оказалась аж под Цизаром. Подъехав к автомату, оба пристально изучали новенькую бело-голубую вывеску «Aral», сверкающую в рассветных сумерках. – В прошлый раз ее тут не было, – повернулся Флаке к Тиллю. – Здоровенная какая. Чуть ли не с тот стадион, где мы сегодня играли. – Хм, – осмотрелся тот. – Самообслуживание, все дела. Магазин, кафе, детская площадка, оплата картой, корпоративным клиентам скидки… Цивилизация добралась и до нас. Не удивлюсь, если здесь за некую сумму можно и горячую ванну принять. Возможно, даже с телочками. – Хочу поглядеть, что там за чудеса цивилизации, – признался Флаке. – Надоело сидеть, задница затекла уже. – Ну, давай позырим, – пожал плечами Тилль. Флаке откатил машину, и они зашли внутрь оплатить бензин. Запирать микроавтобус наглухо, с учетом негативного опыта потери ключей, Лоренц не стал. Он принесет свои искренние соболезнования родственникам погибших, если кому-то придет на ум лезть в тачку, битком набитую пьяными мужиками, один из которых зверски зол и только ищет повод сорваться. Справа от входа выстроились полки с товарами, как в супермаркете, по центру была касса, слева стояли столики и витрина со свежей выпечкой. Аппетитный запах щекотал ноздри. – Хуяссе, – Флаке недовольно сощурился на яркие лампы. Под крышей уместилась бы новогодняя елка с центральной площади какого-нибудь городка. Тилль заботливо поинтересовался: – Тебе кофе купить? Кристиан задумался и проанализировал свои ощущения. В желудке было пустовато, одними сливами сыт не будешь, ужин был давно, а у него была очень бурная ночь – увы, не по тому поводу бурная, по какому бы хотелось... Ярой потребности в кофеине он не чувствовал, но в глубине души ему всегда было очень приятно, когда Тилль ему что-то покупал, пусть даже и мелочь. Линдеманн был к нему гораздо внимательнее, чем остальные. Вот и сейчас, фактически не дожидаясь его ответа, по выражению лица и тому, как Кристиан смущенно отбросил прядку с глаз, Тилль прочел его мысли и зашагал в кафе-зону. Флаке потащился следом. – Цены тут, конечно, аховые, – констатировал он, увидев ценники. – За комфорт приходится платить. Народ, меж тем, вокруг был, они оказались отнюдь не единственными посетителями, пришлось постоять в небольшой очереди – за симпатичной девушкой с рыжими собранными в хвост волосами, взявшей кофе и чизкейк. Слова-то какие, мама дорогая… Сказали бы ему года три-четыре назад, что он, Флаке, в шесть утра на заправке возле поворота на Цизар сможет съесть чизкейк или круассан с джемом, он бы от смеха помер. На прилавке ни одной мухи. Продавец устало лыбится, принимая заказ. Флаке не слишком доверял его улыбке, понимал, что это не искренне, а по инструкции, и от этой вынужденной ненатуральности по коже шли мурашки. Тилль купил два стакана кофе и два хот-дога и понес поднос к свободному столику в уголке. Флаке импонировала его невозмутимость, словно он ежедневно это проворачивал. Есть же у некоторых людей стержень, придающий уверенности в любой ситуации. У него, Флаке, такого нет. В одиночку он, пожалуй, и внутрь зайти застремался бы. Тилль – другое дело. С ним не страшно. Он спокойный и надежный. Если что решил, то так и будет, его не мотает спонтанно из крайности в крайность, импровизации всегда в рамках оговоренного. А Флаке порой сам не знает, чего хочет, и часто плывет по течению. При столкновении с реальным миром ему нужна хотя бы тонкая прослойка адекватности, ограждающая его от собственного пофигизма и легкомыслия, от энергии без вектора, чем грешил Пауль, готовый цепляться за все подряд, и от холодного расчета Рихарда, который без гарантированного профита даже жопу себе не почешет. Уплетая горячий хот-дог, аккуратно завернутый в бумажный кулечек с красивой фирменной эмблемой, Флаке подумал, что без Тилля в группе определенно не поддался бы на настойчивые уговоры Пауля и мягкие предложения Рихарда. Если б не Тилль, Флаке бы с ними спятил. Хорошо, что все-таки поддался. Вон, хот-доги ест теперь на завтрак. А там, глядишь, и чизкейки не за горами. Двери открылись, и вошли Олли, Шнайдер и Пауль. Тилль что-то неразборчиво пробухтел. Пауль схватил Шнайдера за руку, поволок направо, в магазин, и они скрылись за стеллажами с товарами. Оливер постоял, потупил, потом заметил Тилля и Флаке, кивнул им и направился по указателям на потолке в сторону туалетов. Тилль утер кетчуп с краешка губ салфеткой. Он очень органично вписался в окружающее пространство, где сам Флаке чувствовал себя мушкой, порывом ветра занесенной на капельку янтарной смолы.---
Рихарда разбудил голос Пауля – есть ли на свете что-то противнее? Особенно в контексте сегодняшних приключений. Вряд ли. Так навскидку на ум ничего не идет. После дружеской беседы с Оливером на крыльце почты, когда Рихард припомнил и по пунктам перечислил все косяки коллег по группе с момента своего с ними знакомства, и возвращения в машину, он достаточно быстро провалился в сон. В тепле его разморило от облегчения, что дурацкое происшествие позади и все кончилось более-менее хорошо. Пауль что-то бубнил, но Рихард продолжил притворяться, что спит – общаться пока не было никакого желания, злость и обида еще кипели в крови. Машина стояла. В окошке виднелся кусочек бледно-розового неба. Тилль с Флаке про заправку говорили, получается, это она. Докучливое бормотание Ландерса, перемежающееся вопросительным мяканьем Шнайдера и фырканьем Оливера, прекратилось, и микроавтобус закачался. Затем хлопнула дверь. Ушли, кажется. И Рихард опять утонул в дреме, успокоенный и умиротворенный своим одиночеством. Сколько он так спал, сказать сложно, но когда он очнулся, то на часах было начало седьмого. Рихард блаженно потянулся и сменил позу. Шея громко хрумкнула. М-да уж. Рихард сел и покрутил головой. Какая-то новая заправка «Aral», похожая на космодром двадцать первого века. На спину, задев по уху, плюхнулась басуха Оливера в чехле. Рихард осторожно положил ее на сиденье, прикрыв курткой хозяина. Не хватало ему еще для полного счастья поругаться с Олли. Захотелось покурить. Ключей в зажигании, конечно же, не оставили. Рихард шагнул в утреннюю прохладу и сразу же напоролся на сотрудника в фирменном голубом комбинезоне, подметающего стоянку. Тот смерил Рихарда взглядом, выцепил глазами пачку сигарет в его ладони, переложил метлу в другую руку, ненавязчиво продемонстрировав бицепсы, и объявил: – Курить – вон там за углом. Доброе утро! – Спасибо, – прохрипел Рихард, как следует шандарахнул дверью машины и отправился курить в строго отведенном для этого месте.---
В магазине Шнайдер ощутил себя отцом великовозрастного сыночка с задержкой в умственном развитии. Пауль шел вдоль стеллажей, непрерывно комментируя товары. Игрушки. Посуда. Дорожные подушки для шеи и повязки на глаза. Жрачка, в основном фрукты, овощи и сладости. Бытовая химия. Кристоф чуть не заработал себе головокружение. Кому здесь это все может понадобиться? Они перепутали трассу и жилой район, или сейчас так модно? О, моторные масла, хоть что-то подходит к антуражу автозаправки, а то ему показалось, будто они уже приехали в Берлин. – О-го-го, смотри, Шнайдер! – с восхищением тараторил Пауль. – Туалетная бумага с цветочками! Ароматизированная, трехслойная. Ромашки! На ней прям нарисованы ромашки! Ебануться! Такого и в Америке не было! До чего мы докатились! Кристоф мечтал взять рулон этой замечательной бумаги и запихнуть Паулю в глотку, чтобы тот не шумел. Нельзя ли вести себя покультурнее? Наверно, в его глазах проскользнуло нечто неприятное – иногда он не мог и не хотел это контролировать, уставая скрывать, как Ландерс его выбешивает, – потому что Пауль успокаивающе погладил его по локтю: – Шнай, извини меня, но это дурдом. Еще несколько лет назад подтираться старыми газетами не считалось зазорным. Впрочем, ни на что больше те газеты и не годились. А теперь такая роскошь! Кристоф внезапно поймал себя на том, что придумал, что подарить Паулю на День рождения. Жаль, до него четыре месяца ждать. Ну, ничего, потерпим. Дешево и сердито, но с красноречивым намеком. Еще бы Пауль понимал его непрозрачные намеки… Нет, Ландерс их вроде бы ловил, но половину умело игнорировал, а вторую половину выворачивал наизнанку так, что Шнайдер диву давался, как можно так изящно играть словами и смыслами и не схлопотать как минимум перелом челюсти со смещением за свои приколы на грани. Все-таки у природного обаяния есть свои плюсы, разумеется, если ты не стесняешься эксплуатировать его в промышленных масштабах. Кристоф стеснялся, даже когда понял, что оно у него есть. А Пауль этим и брал. Ну да, Пауль и харизма – синонимы. Однако не стоит забывать, что у Пауля были превосходные учителя по дисциплине «манипуляции». Шнайдер хотел сказать «Положи на место», но только тихо вздохнул. Есть ли толк что-то говорить Паулю? Он все сделает по-своему, точнее, так, как пожелает его задняя левая нога… Ничем иным объяснить его поведение не удается. Никакой логики. А ему, Шнайдеру, остается молчать, принять и простить, ибо понять Пауля у него не получается. Кристоф пошел к чинно завтракающим Тиллю и Флаке в зону кафе, оставив Пауля спорить с самим собой о ванильном и шоколадном мороженом возле витрины-холодильника, и рухнул на стул. – Что там Пауля заинтересовало? – спросил Флаке. – Все сразу, – отмахнулся Кристоф. – И ничего конкретно. Лишь бы он не собирался что-нибудь спиздить, с меня слив хватит, на сегодня мы свою удачу исчерпали. Тебе какое мороженое больше нравится – ванильное или шоколадное? Флаке растерялся: – Ауы… – и посмотрел на Тилля. Тот жизнерадостно улыбнулся: – Нахаляву ем все. – Хорошая позиция, – признал Шнайдер. Тут из сортира пришкандыбал Оливер и тоже уселся за столик: – Отличное место! Чисто, удобно! Не хуже, чем у нас, после того как на Риху нападает рвение устроить генеральную уборку. – И часто с ним такие приступы случаются? – полюбопытствовал Тилль. Видимо, когда Риха жил у него, то особо не привередничал. – Бывает, знаешь. И ладно бы сам чистоту наводил, он же еще и нас со Шнайдером гоняет. А с перфекционизмом Рихарда уборка порой неприлично затягивается… – Надеюсь, он уже остыл, – сказал Кристоф. Пауль выполз наконец из магазина и присоединился к их компании: – Мы тут надолго? Вы завтракаете по-буржуински? – Не хочешь – не завтракай, – Тилль отхлебнул кофе из пластикового стаканчика. – Хочу, но не могу, – оскалился Пауль и сбросил на стул джинсовку, демонстрируя разодранную майку. – У меня что-то живот прихватило. Я в сортир, без меня не уезжайте. – Думаешь, он со сливами перебрал? – предположил Флаке, который, как и Кристоф, глядел вслед удаляющемуся Паулю. – Говорил же я вам, мыть надо. – Сливы все ели, – рассудил Тилль. – Итак, соцопрос: кто как себя чувствует? Я в порядке, меня немытыми сливами не возьмешь, а вот вас, городских, кто знает… – Я – прекрасно, – ответил Оливер. – И, пожалуй, я тоже куплю кофе. Кристоф проинспектировал состояние своего организма: – Со мной все хорошо. Никакого дискомфорта. Пока. – Это потому что вы заблаговременно налакались шнапса, – забеспокоился Флаке. – А кое-кто и лечебного ликера, а я вот не пил алкоголь, и теперь одному богу известно, во что это выльется. – Тогда едем домой поскорее, – посоветовал Тилль. – Нужно тебя продезинфицировать во избежание, так сказать, проблем с желудочно-кишечным трактом. До Берлина где-то час. – Сейчас Пауль вернется, и поедем, – закивал Флаке. Кристофа такое положение дел сильно взволновало, поэтому, едва Пауль вышел из туалета, он буквально за шкирку потащил всех в машину, внимательно прислушиваясь, не подает ли живот сигнал SOS. Ведь нутром же чуял, что ничем хорошим идея Пауля с воровством слив не кончится, и нет, все равно ввязался, и еще наивно думал, когда не получил по кумполу граблями и не попался в зубы собаке, что все обошлось. Ага, щаз. Неужели у него были надежды на этот счет? Разве могло что-то кончиться хорошо, если в этом «что-то» замешан Ландерс? По пути к стоянке Пауль с энтузиазмом сообщил: – А в туалете у них бумага с земляничным вкусом. – Ты ее ел, что ли? – Почему ел? – надул губы Пауль. – Порассматривал. Узор темно-красный. Я бы спер рулончик, но прятать было некуда, – Пауль развел руками. Та-а-а-ак, подарок на День рождения остается актуальным. Кристоф мысленно нарисовал галочку. Флаке понесся в Берлин так, будто за ними до сих пор гнались бабы с собаками. Кажется, расстройство желудка у Пауля его всерьез встревожило. – Шнай, у тебя точно с животом все нормально? – проблеял он минут через десять пространных рассуждений Тилля о том, с чего на людей может напасть понос. – Так-то да, но я уже начинаю сомневаться, – признался Шнайдер. – Давайте шнапса хряпнем, – предложил Олли. – В качестве профилактики. – Неплохая мысль! – поддержал Тилль. – Посмотрите под задним сиденьем. Там в заначке должно быть. Кристоф полез было в закрома родины, стараясь не мешать спящему Рихарду, но тут обнаружился факт, который заставил его содрогнуться от ужаса еще больше, чем гипотетический понос. – Бляяяяя! – простонал в отчаянии Шнайдер. – Парни, я не хочу вас пугать, но Рихарда нет. Флаке громко икнул: – Шутишь? – Чееееегооооо? – офигел Олли. – Как это нет? – Шо, опять?! – рявкнул Тилль. – Сколько можно? Мне его теперь везде за ручку водить? Или поводок ему смастерить? – Он явно этого добивается, – сострил Ландерс. – Повесь ему коровий колокольчик на шею. – Если Риха не сиганул из окна на полном ходу, что, я считаю, мы бы заметили, значит, мы посеяли его на заправке, – сказал Оливер. – Я с ним рехнусь, – закрыл лицо руками Шнайдер. – Остается лишь молиться, чтобы Риха был там, а не где-то еще с мыслями о том, что он в гробу видал такую группу, как мы… – Надо вернуться, выбора нет, – подытожил Тилль. – Может, лучше не надо? – сглотнул Пауль. – Я только жить стал по-человечески, ботинки новые купил, ем три раза в день, а иногда даже ночью… А он нам всем по очереди головы оторвет. – Тебе без очереди, – бросил Флаке и еще раз икнул. – Ближайший разворот хрен знает где. Я начинаю бояться ездить по обновленным федеральным трассам. – А я начинаю бояться ездить куда-то с Рихардом, – цокнул языком Линдеманн. – Пиздец. – Еще я читал, есть специальный электронный ошейник для собак, – продолжал Пауль. – Если собака выходит за разрешенный периметр, ее слегка бьет током… – И кто будет водить Риху на поводке? – спросил Шнайдер и выразительно посмотрел на Пауля, и тот заткнулся со своими рационализаторскими предложениями. – Шнайдер, так ты шнапс-то доставай! – пихнул его в бок Олли. – Или забыл, чего хотел? – Выпьем за здоровье нашего дорогого друга Рихарда! – провозгласил Тилль. – Физическое и психическое! – прибавил Пауль. – И за нашу долгую и плодотворную совместную творческую деятельность, – ехидно припечатал Флаке. – Не смешно, – Шнайдер отвинтил крышку, крепко присосался к горлышку и затем передал бутылку Оливеру. К заправке они подъехали без четверти семь и припарковались там же. Тилль принял командование на себя: – Пауль, сиди и сторожи тачку, авось, он сам вернется, хотя это вряд ли. Мы с Олли посмотрим снаружи, Флаке… – Я в туалет! – Тьфу, засранцы! Шнайдер, осмотри магазин и кафе. Надеюсь, мы его сами найдем и не придется расспрашивать, не садился ли мужчина, похожий на Рихарда, в грузовик дальнобойщиков, направляющихся в Берлин. Они высыпались из машины дружно, как пожарники на вызов, и рассредоточились по территории. Быстрее всех бежал Флаке – в сортир. Столько лет загибал, что в спорте полный ноль, а когда приперло, так готов побить олимпийские рекорды в стометровке… Кристоф разыскал Рихарда в кафе за тем же столиком, где чуть раньше сидели и они. Капитальное отличие состояло в том, что Рихард прикрывался газетой, поэтому Шнайдер не сразу его заметил, но когда понял, что нашел, то бросился к нему со всех ног: – Риха! – Суки вы распоследние, – ласково проговорил Рихард, отложил газету и взялся за стаканчик с кофе, оттопырив мизинец. – Вот чего тебе в машине не спалось? – Подымить приспичило, – лениво ответил тот. – Законом не запрещено. – А ты знаешь, что курение вредит… – …отношениям с коллегами? – перебил Шнайдера Рихард. – Теперь знаю. Кто бы мог подумать, да? А ведь Минздрав предупреждал. – Риха, это все идиотское стечение обстоятельств, честное слово. – Сядь, – велел Рихард. – Дай поесть спокойно. Шнайдер пододвинул еще один стул к нему, сел, обняв Рихарда за плечи, и ткнулся носом ему в висок: – Спокойно? А до моего появления ты как ел? – А до твоего появления я ел беспокойно. Что за телячьи нежности ты развел, Шнайдер? – Тилль предлагает отныне всегда держать тебя за руку. – Ммммм, – Рихард задрал брови, закинул ногу на ногу и сделал пару глотков. – А Пауль предлагает ошейник и поводок, – сдал Ландерса с потрохами Кристоф. – Ему бы самому тоже не помешало, – ухмыльнулся Рихард. – Он же у нас любитель контачить с собаками по ночам. Тебе ли не знать, да, Шнай? – Рихард, прошу тебя, скажи, что ты нас прощаешь… Рихард допил кофе и мягко шлепнул Кристофа по колену газетой: – Я вас прощаю, что совершенно не отменяет моего горячего желания вас передушить. – Поехали домой, Риха, – прошептал Шнайдер. – Там всех передушишь. Имеешь право, как никогда. Мне очень стыдно за эту ночь. Обещаю, такого больше не повторится. – Вот такого мне еще не говорили, – грустно улыбнулся Рихард. – Ладно. Пойдем. Возле машины тусовались Пауль, Тилль и Оливер. Увидев Рихарда, они выдохнули с облегчением: – Риха, слава богу! – Рихард, прости нас, пожалуйста! – Шолле, мы случайно! – Даже не знаю, что сказать, – сложил руки на груди Рихард. – Так, как вы, меня никто никогда не кидал. Скорее бы, блять, добраться до дома, у меня сил нет на вас, уебков, ругаться. – Сразу, как Флаке из сортира припрется, – объяснил Тилль. – Понос косит наши ряды. И тут у Кристофа в животе что-то очень подозрительно забурчало. – Ээээ, – с испугом осознал происходящее он. – Парни, я это… того, короче… тоже в туалет сгоняю… У меня, кажется, тоже сливы… Только дождитесь, когда я вернусь! – Держись, Шнай! – подбодрил его Пауль. – Натуральные слабительные – самые эффективные! Это было совсем не то, что Кристоф хотел бы услышать в такой ситуации. – Ну вот! – охнул Оливер. – У нас новая жертва. Проклятье какое-то. Кто следующий? Последнее, что до Шнайдера донеслось из диалога друзей, прежде чем он перешел на бег, была фраза Рихарда: – Тилль, я начинаю верить в карму, мать ее!