когда рождается музыка

      Юра на кухне стоит поздней ночью, курит да кашель Алексея из комнаты слушает. Если бы он только обратил внимание на всё это раньше, то сейчас бы была хоть какая-то надежда на лучшее. Или не было бы так больно.       – Ты и себя хочешь убить?       – А почему бы и нет?       – Дурак ты ещё совсем, малой. Лучше живи.       Они всё не могли съехаться, хоть об их отношениях уже и догадывались многие. Всё продолжали у Алексея на квартире встречаться, и то тайком. И каждая такая их встреча из урока на клавишах от Музыканта медленно переходила в нежный и такой же приятный, как и музыка из-под пальцев Алексея, секс. Юра всё не мог понять, что ему нравится в таких встречах больше: учиться играть на синтезаторе или же оказываться спустя какое-то время в объятиях парня.       – Стой, что? – Юра глазами хлопает, всё поверить не может словам Музыканта.       – Так ты будешь моим парнем? Официально, Юр, – только и повторяет Алексей, пока у него на плече Телефонист лежит.       Вместе с угасающим Алексеем угасает и вся атмосфера в его квартире, наполненная всеми счастливыми моментами за такой короткий промежуток. Год. Всего год вместе, а как будто целую вечность. И всего несколько месяцев, чтобы наполнить этим счастьем юного Телефониста до краёв. Вот только это совсем не получается.       – Почему ты не обратился в больницу раньше? – повторяет каждый вечер Юра уже на протяжении двух месяцев.       – Ты и сам не глупый, знаешь, что от нашей медицины ничего хорошего не дождешься, – постоянно отвечал Алексей.       Юра уже привык обрабатывать раны Алексея после перестрелок, хоть это и бывало редко. Ему нравилось за парнем наблюдать, пока тот сидел неподвижно и только морщился иногда, а Телефонист в эти моменты просил прощения и поцелуями место вокруг ранения покрывал. А после они целовались. Так долго, пока у них не заканчивался воздух. Им всё не хватало друг друга.       Юра снова же привык. Привык просыпаться в поту от малейшего шороха рядом с собой, от каждого движения Алексея, от его кашля, всё прислушивался к дыханию Музыканта. Он боялся его потерять. Особенно боялся потерять вот так, во сне, когда он сам будет спать и никак не сможет помочь ему. Хоть и понимал, что помочь теперь он никак ему не сможет.       – Может, уже расскажем твоему отцу?       Юра чаем давится, от чего Алексей только смеётся и парнишку по спине хлопает, чтобы тот прокашлялся. А сам сидит серьёзный, показывая всем своим видом, что он и правда уже хочет об этом рассказать, перестать скрываться, уже без всяких тайн быть рядом.       – Рано, Лёш. Да и он сам уже догадывается, ну, вдруг до него однажды это и без нас дойдёт.       День похорон Юра проводит в объятиях своей сестры Марии. С самого утра день задался солнечным и тёплым, но погода меняется ровно в тот момент, когда гроб с Алексеем начинают закапывать, будто сама природа понимает всю боль Телефониста, провожая его единственный «лучик солнца» в этом мире. А Юра держится. Не плачет. Может, в машине даст себе волю выплакаться на плече сестры, но не сейчас. Он обещал ему быть сильным. Обещал, что будет вспоминать о нём только хорошее. На самом деле только такое и было.       Юра в ладони кольцо крепко сжимает.       Он всё же умер именно у него на руках.       Не успел.       – Ты быстро учишься. Мой самый лучший ученик, – постоянно повторял Алексей, стоя позади Юры и в макушку его целуя. Только вот у Юры совсем не получалось.       Возвращаться домой совсем не хотелось. Теперь там было пусто, как и в жизни Юры.       «Когда рождается музыка – умирает человек»